Книга Брак с Медузой - Теодор Гамильтон Старджон

– Куда мы едем? – спросил через некоторое время Фред.

– Подожди, – ответил я, потому что еще не сделал выбор.

Где-нибудь здесь неподалеку должно найтись такое местечко, где водится настоящее привидение, способное заставить Сэма капитулировать и снова принять меня в свою компанию, подумал я. Открыв бардачок, я выпустил из него Айки. Айки – это такой мелкий бесенок, во время сборки угодивший хвостом между двумя листами железа и оттого вынужденный оставаться в машине, пока она не пойдет на свалку.

– Эй, Айк, – прошептал я. Нечистый дух посмотрел на меня, лампочка бардачка красным светом отразилась в его ярких глазенках. – Свистни профессора, ладно? Я не хочу громко звать его, чтобы не услышали лопухи, которые едут на заднем сиденье. Тебя-то они не услышат.

– Окей, босс, – молвил он и, засунув пальцы в рот, испустил душераздирающий, створаживающий кровь свист.

Так уж было положено вызывать профессора. Старина облетел автомобиль спереди, сделал полный круг и скользнул ко мне сквозь щель в окошке, которое я чуть приоткрыл для него.

– Боже мой, – пропыхтел он, – могу только пожелать, чтобы меня никогда не вызывали в устройство, перемещающееся с подобной скоростью. Едва сумел догнать вас.

– Не вешайте мне на уши лапшу, профессор, – прошептал я. – При желании вы сумеете догнать даже авиалайнер. Вот что, у меня на заднем сиденье едет парень, который хочет, чтобы его как следует пуганул призрак. Есть здесь поблизости какой-нибудь из них?

Профессор водрузил на нос призрачное пенсне.

– Ну, конечно. Помнишь, как я рассказывал тебе о доме Вольфмейера?

– Да, крепкий тип.

– Он идеальным образом подходит для этой цели. Только не проси меня провожать тебя в это место. С Вольфмейером наши не общаются. И, ради бога, будь осторожен.

– Полагаю, что сумею с ним справиться. А где его искать?

Он дал мне точные инструкции, пожелал спокойной ночи и отправился восвояси. Это чуточку удивило меня; профессор изрядно попутешествовал со мной по свету, и я еще не видел, чтобы он отказывался от возможности увидеть новое для себя местечко. Отмахнувшись от этой мысли, я продолжил свой путь. Наверное, потому, что не сумел придумать ничего лучшего.

Оставив город, я направился к некоему сельскому дому, в котором повесился Вольфмейер, пенсильванский голландец. Он и прежде был и теперь оставался гнилым яблочком. Вместо того чтобы все принимать со смирением, он сделался отпетым бунтарем. Ему было превосходно известно, что если он не сумеет сделать кучу добра, чтобы загладить содеянное при жизни зло, то останется на своем месте до конца вечности. Но это его ни капельки не смущало. Он сделался мрачен и угрюм и превратился в истинно скверное привидение. В том доме, где он сгнил на своей веревке, после его смерти умерли восемь человек. Трое арендаторов, снимавших дом, трое бродяг и два исследователя-психолога. Все они повесились. Таков был стиль Вольфмейера. Едва ли все это доставляло ему удовольствие. Однако он старательно исполнял свои обязанности, какими понимал их.

Я не хотел, чтобы со Счастливчиком Сэмом произошло что-либо неприятное. Я просто хотел преподать ему урок. A что получилось!

Мы приехали на место еще до полуночи. Разговаривать по пути особо было не о чем, я только рассказал Фреду и Сэму о Вольфмейере и о том, что от него следует ожидать. Они как следует посмеялись, и я заткнулся, переключив все свое внимание на дорогу. Следующую тему для разговора предоставил Фред, принявшийся обсуждать условия пари. Чтобы победить, Сэму нужно было провести в доме всю ночь до рассвета. Он не должен был звать на помощь и не должен был выходить из дома. Еще он должен был принести с собой моток веревки, сделать на одном ее конце удавку, а другой привязать к Стропилу Вольфмейера – толстому дубовому брусу, на котором повесился и он сам, и все остальные. Жест этот должен был заставить Вольфмейера обратить особое внимание на Счастливчика Сэма, и идея принадлежала мне. Я должен был войти в дом вместе с Сэмом и проследить за ним на тот случай, если события примут слишком опасный оборот. Фреду надлежало находиться в автомобиле в сотне ярдов от дороги и ждать.

Оставив машину на оговоренном расстоянии, мы с Сэмом вышли. Через плечо Сэма был уже переброшен выданный мной моток крепкой веревки, с готовой удавкой на ней. Фред существенно присмирел, лицо его сделалось смертельно серьезным.

– Ох, не нравится что-то мне все это, – проговорил он, поглядев вдоль дороги на дом, горбившийся в стороне от шоссе с видом погруженного в глубокое раздумье злобного существа.

Я спросил:

– Ну так как, Сэм? Может быть, расплатишься и считай, что мы квиты?

Тот последовал направлению взгляда Фреда. Местечко, конечно, имело вид унылый, да и алкоголь успел испариться из его вен. Подумав минутку, он пожал плечами и ухмыльнулся. Я невольно восхитился этой крысиной душонкой.

– К черту, до конца так до конца. Одной лишь наружностью ты меня не испугаешь, пустышка.

К моему удивлению, Фред возразил ему:

– Не сказал бы, что он пустышка, Сэм.

Сопротивление пробудило в Сэме упрямство, хотя по лицу его было видно, что он сожалеет об этом.

– Пошли, пустослов, – сказал он и зашагал по дороге.

В дом мы пробрались через подвальную дверь, от которой шла лестница к окну на первом этаже. Я достал фонарик, чтобы осветить им путь до ближайшей балки, одной из многих, явно получавших удовольствие, превращая звуки шагов в смеющийся шепоток, обегавший комнаты и залы и не желавший утихать. Пол под знаменитой балкой был покрыт темными пятнами.

Я помог Сэму привязать веревку, a затем выключил свет. Ему, должно быть, стало крепко не по себе, но я не стал обращать на это внимания, потому что был способен увидеть любую тварь, пока она еще не приблизилась ко мне, и даже в таком случае, ни один призрак не мог увидеть меня. Я уже не говорю о том, что, с моей точки зрения, стены, пол и потолок были освещены разноцветным фосфоресцирующим свечением присутствующих повсюду призрачных растений. Я даже пожалел, что Сэм не может видеть зрелищное облачко света над потусторонней плесенью, жадно пожиравшей пятно под балкой.

Сэм уже тяжело дышал, но я превосходно знал, что одними только темнотой и тишиной этого козла не проймешь. Он должен остаться один и собственными глазами увидеть явившегося гостя.

– Ну, пока, малец, – сказал я, похлопав его по плечу, повернулся и вышел из комнаты.

Я дал ему послушать, как выхожу из дома, а потом неслышно пробрался обратно. Вне сомнения, более заброшенного уголка мне еще не приходилось видеть. Даже духи держались подальше от него, за исключением, конечно, призрака Вольфмейера. Меня окружали видимая только мне роскошная растительность и глубокая тишина, которую нарушало только пыхтение Сэма. По прошествии минут десяти я успел убедиться в том, что Счастливчик Сэм наделен отвагой в куда большей мере, чем я мог предположить. Его нужно было испугать, раз он не хотел, или не мог, пугаться.