Книга Рыцарь золотого веера - Кристофер Николь

– Если именно этого тебе хочется больше всего,Уилл. Я не хочу, чтобы ты чем-нибудь жертвовал. Возьми с собой свою японскуюжену, своих детей, если ты считаешь, что они будут счастливы в этой твоейАнглии. Оставь их здесь, если хочешь. Не сомневайся, я позабочусь о них. Большетого, твоё имение останется неприкосновенным, оно будет ждать тебя на случай,если ты когда-нибудь надумаешь вернуться. Но сейчас ты свободен, и я желаю тебесчастливого пути.

– Но… Мой господин принц… – Какиеблистательные перспективы встают перед его мысленным взором! – А как же вашипланы? Осака?

Иеясу повернул голову:

– А теперь, сын мой, ты можешь идти.

Хидетада поклонился, взглянул на Уилла,склонённого в коутоу, и вышел из комнаты.

– Господин Хидетада сегодня на редкостьлюбезен, мой господин принц, – заметил Уилл.

– О да. Наши планы продвигаются, и довольнобыстро, даже забрезжила надежда на успех. Извини меня, Уилл, но даже тебе явсего не открою. Однако сейчас мы говорим о тебе. Мой сын не любит европейцев,ты знаешь.

– Да, мой господин принц.

– Он считает, что мой интерес к торговле сЕвропой идёт во вред нашей стране. Во многом он прав. Ваши европейские понятияо чести и об отношениях между людьми чужды нам. Ваши личные привычки отличны отнаших. А этот дым, который они вдыхают?! А теперь они ещё просят у меняразрешения выращивать здесь эту траву, в которой находят столько утешения, вущерб рисовым плантациям. Но это лишь мелочи по сравнению с их религиознымидоктринами, которые предлагают систему подкупов и взяток по сравнению с нашимипонятиями долга и чести. Вы, христиане, делаете всё либо под страхом вечногонаказания в случае нарушения заповедей Господних, либо в надежде на вечнуюжизнь, если будете самоотверженно выполнять указания священников. Мы же,японцы, исполняем свой долг только потому, что это и есть наш долг, завещанныйотцами и дедами, – не надеясь на иное вознаграждение, чем сознание исполненногодолга, не страшась наказания, если наши поступки пойдут вразрез с общественныммнением – если только мы сами уверены в их правильности. Во всех этих вещах мойсын видит червя, вгрызающегося в самое сердце жизни японца. Как и я. И тем неменее, когда я вижу европейцев, когда я задумываюсь о будущем, я боюсь за свойнарод. Вы, кто обратил разрушающую силу порока в такие ужасные орудияистребления, кто может строить такие корабли, разносящие вас по всему миру вовсё большем и большем числе… Я думаю, Уилл, эта твоя Европа ищет власти надвсем миром, а как ещё можно сражаться с ними, если не торговать, не изучать ихнамерения? Когда я выдал свою внучку за Хидеери, это было не столько дляукрепления нашей дружбы, сколько ради возможности иметь своих агентов застенами Осакского замка. Точно так же с помощью моих купцов и торговцев, моихкапитанов и послов в королевских дворах Европы я буду знать их замыслы, ихпривычные способы действия.

– Очень разумно, мой господин принц.

– Хидетада же этого не хочет. Часами он готовобличать пагубность моей политики, он стремится повернуть Японию спиной кЕвропе, ко всему миру и жить так, как жили много веков назад отцы и деды,руководствуясь заповедями долга и уважения к предкам. Долг, Уилл. Это нелёгкийпуть жизни, а для тебя – особенно, ведь ты европеец. Сейчас ты должен сделатьсвой выбор. Я обещаю, что твоё поместье останется за тобой. Но мой тебе совет –если уедешь, то лучше в Японию не возвращайся. Потому что ещё немного, и меняне будет на этом свете.

– Вас, мой господин принц? Я не могупредставить себе Японию без принца, заботящегося о её процветании.

– И тем не менее ты скоро увидишь такуюЯпонию. Мне уже за семьдесят, и никто не может не задумываться о смерти в такомвозрасте. Подумай над этим хорошенько. – А как же остальные мои обязанности,мой господин? Моя кровная месть Исиде Норихазе?

– Об этом тоже, Уилл. – Иеясу вздохнул. – Не втвоей натуре заниматься такими вещами. Это ясно всем, а мне – лучше других. Ониназывают тебя трусом.

– Меня, мой господин принц?

– За то, что ты не хочешь рассчитаться,отомстить.

– Но мне было приказано оставаться в поместье,мой господин принц. Приказано вами же – под страхом смертной казни.

– Да, Уилл, действительно. Но что такоесмерть, если речь идёт о долге?

– Вы хотите сказать, что я снова должен былнарушить ваш приказ?

– В жизни имеет значение лишь твой долг, Уилл.Долг перед своим господином – конечно. Но долг перед самим собой – преждевсего. В Осаке над тобой смеются и оплёвывают твою память. Восемь лет смертьтвоего слуги лежит пятном на твоей репутации. Я-то знаю, что ты не трус. Я нетолько люблю тебя, Уилл. Я восхищаюсь тобой. Самое большое разочарование моейжизни – это то, что ты так и не смог полюбить меня.

– Мой господин! Я…

– Ты знаешь, о чём я говорю. Но даже за это явосхищаюсь тобой. И я знаю, что причина твоего нежелания рассчитаться сНорихазой – не в твоём страхе перед ним, а в боязни увидеть эту португальскуюженщину. И ещё в том, что в твоей крови нет этого стремления – доводить дела,затрагивающие твою честь, до такой развязки. Но если ты хочешь быть японцем,Уилл, ты должен им быть. Если нет – уезжай. Уезжай сейчас, пока солнце всё ещёосвещает твоё лицо.

– Мой господин, многое из сказанного вами –правда. И всё же я помню о своём долге – вам и роду Токугава, давшим мне всё,что у меня есть сейчас. Разве я перестал быть вашим талисманом? Могу ли яоставить вас сейчас, когда вы стоите на пороге величайшего испытания?

Иеясу улыбнулся:

– Да, Уилл, конечно. Ты принёс мне много удачв прошлом. И я не сомневаюсь, что в будущем ты принесёшь их мне ещё больше. Нов удаче нет ничего сверхъестественного, как я тебе уже не раз говорил. Нужнолишь хорошо осознать, чем нужно воспользоваться, а что необходимо отбросить.Сейчас я разговариваю с тобой, Уилл, а не с малограмотным солдатом. Я люблютебя, Уилл. И именно поэтому предлагаю тебе поразмыслить над своим будущим. Ябольше не могу игнорировать тот факт, что Тоетоми и все живущие в Осаке, вобщем-то, ждут только моей смерти, чтобы уничтожить род Токугава. Поэтому,Уилл, я должен уничтожить их до того, как умру. Каждый мужчина, каждая женщинаи каждое дитя в этой крепости должны погибнуть.

Только так я могу установить правлениеТокугавы, правление закона в моей стране. Если ты не хочешь увидеть это, еслиты почувствуешь, что не в силах смотреть на это, то лучше уезжай сейчас, покаесть возможность. И никогда больше не возвращайся. Подумай как следует об этом.