Книга Рось квадратная, изначальная - Борис Завгородний

Ватаман окинул Бову Конструктора нарочито презрительным взглядом, сплюнул под ноги и ничего не ответил. Но что-то, как показалось Благуше, что-то изменилось в его душе после слов настоятеля Храма Света. Да и на остальных бандюков вдруг напала тяжкая задумчивость. Вряд ли кто такое вообще им в жизни предлагал, тут и вправду было о чём подумать. Щедрое предложение сделал Бова, ничего не скажешь.

– А ты что скажешь, Скалец, подлая твоя душа? – поинтересовался слав.

Красавчик сразу встрепенулся, вскинул голову и зачастил, глядя на торгаша со вспыхнувшей в глазах надеждой:

– Благуша, родной, да я ж одумался давно, разогни коромысло, только сбежать от них никак не мог, прости ты меня, выпусти отсюда, не могу средь них больше находиться!

И осёкся, когда заговорили бандюки.

– Вот уж точно ты сказал, Ухмыл, – продаются только свои, усохни корень.

– Да какой он свой, пся крев! Так, плешь приблудная!

– В наше время предатели бывают двух видов: изворотливые или мёртвые, – съязвил Ухмыл.

Скалец задрожал, втянув кучерявую голову в плечи.

– Думаю, стоит его и дальше тут оставить, самое место, – с напускной безжалостностью усмехнулся Благуша, прослушав комментарии бандюков. – Тот, кто любит подставлять чужие задницы, должен быть готов подставить и свою.

– Благуша! – вскинулся Красавчик, понимая, что терять ему уже нечего. – Родной! Разогни коромысло! Прости! Забери отсюда! По гроб жизни обязан буду!

Славу вдруг стала неприятна взятая им на себя роль, но всё же стоило довести дело до конца. И он жёстко отрезал:

– Вот тебе совет на будущее, Скалец, – ежели не знаешь, как поступить, поступай порядочно. И не прогадаешь.

Всхлипнув, Красавчик снова уставился в землю.

– Ну что, Бова, пойдём к своим? – с тяжёлым сердцем предложил Благуша.

– Пошли, слав. Всё-таки испортили настроение, елсы этакие. – И Бова расстроенно махнул рукой. Оставив бандюков в угрюмом молчании, Благуша с Бовой подошли к общему походному костру, веселье возле которого было в самом разгаре. Как выяснилось, в отсутствие Благуши Воха Василиск пустил его сборник апофегм по кругу, настропалив книжицу каким-то образом высказывать изречения сплошь на тему о выпивке. Не желая прерывать столь занятный эксперимент, торгаш с настоятелем тихо остановились за спинами новоявленных остряков и с любопытством прислушались.

– Брага – это будни, а закусь – праздник! – читал один.

– Короткий тост – это первый шаг к длинному похмелью! – с той же страницы вещал следующий.

– В каждой новой пьянке нужно открывать что-то новое, – выходило у третьего.

И далее:

– Когда пьёшь, нужно знать меру. Иначе выпьешь меньше!

– В меру выпитая брага хороша в любых количествах.

– Напиваться в одиночку – лучший способ приблизить собственную кончину.

– Умный пьёт до тех пор, пока ему не станет хорошо, а дудак до тех пор, пока ему не станет плохо.

– Брагу следует пить только в двух случаях: когда есть закусь и когда её нет.

– Сквозь полную бутыль мир выглядит совершенно иначе, чем сквозь пустую.

– На дне чарки брага крепче…

Собравшийся возле костра люд посмеивался и переглядывался, обмениваясь хмельными понимающими улыбками.

– Да что она может мне сказать, – принялся отнекиваться один из молотобойцев Бовы, молодой и зелёный, когда до него дошла очередь. – Я ж и не пью почти…

– Да ты прочти, прочти! – настаивали остальные.

– Ну ладно. «Не смотри на мир слишком трезво, а то сопьёшься».

Тут уж народ расхохотался от души, надрывая животики и выпадая в осадок.

– Правильно! – гаркнул Ухарь. – Верные слова книжица изрекает! А ну наливай!

Оказавшись в двух шагах от изрядно смущённого парня, махинист ободряюще похлопал его своей мощной дланью по спине, затем налил полную чарку и заставил выпить до дна. Посчитав момент подходящим, Бова вступил в круг, забрал книжицу у последнего чтеца, коротко бросив «для дела», и снова отошёл с Благушей в сторонку. Впрочем, никто и не возражал – и вправду, изрядно уже потешились.

– Ну-ка, глянем, что она мне скажет. – Бова полистал книжицу и, выбрав страницу наугад, прочёл: – «Не всё то падает, что изредка летает». Хм… – Бова недовольно сдвинул брови. – Что-то не нравится мне это предсказание.

Но Благуше было не до томика апофегм, его сейчас волновали другие проблемы. Решившись, он всё-таки спросил:

– Бова, скажи мне одно – зачем всё это? Зачем тебе этот Проклятый домен сдался?

Подняв взгляд от страниц, Бова пристально посмотрел Благуше в глаза:

– Всего раз я до этого с тобой разговаривал, слав, и обычно мне этого хватает, чтобы понять, что собой человек представляет. Ты же сейчас – совсем другой. Что-то и впрямь здорово тебя изменило, к счастью или несчастью – пока неведомо. Недаром ты Минуте так приглянулся, любит она неординарных людей… Что мне в этом домене? Что ж, отвечу. Жизнь я хочу в Универсуме наладить. Чтобы не смещались домены беспорядочно, а, как в старину, меняли друг дружку по строгой системе. Чтобы не приходилось людям иной раз устраивать вот такие Отказные гонки, чтобы лишь увидеть по острой надобности сродственников на другой стороне, а знали бы они наперёд, когда можно будет попасть в нужное место. Причина же всех этих несуразностей, по моим расчётам, находится именно здесь, в Проклятом домене…

Благуша кивнул. Нарисованная Бовой картина о наведении порядка выглядела и вправду здорово.

– А что ты думаешь по поводу рассказа Проповедника оторви и выбрось? Есть ли в нём хоть немного правды?

– Есть, Благуша. Есть. И подходящая теория, объясняющая случившееся с доменом, тоже у меня имеется. Но сперва надо обмозговать всё как следует, прежде чем высказывать свои соображения. И на кое-что посмотреть, проверить. Так что к завтрашнему утру нам предстоит добраться до центрального города домена, ныне, понятное дело, заброшенного, как и остальные, где я и планирую провести необходимые исследования.

– Уж не статую ли Олдя Великого и Двуликого ты хочешь сковырнуть с места и открыть проход в нутро домена? – осенило вдруг слава.

– Верно, Благуша. Верно. Как я уже говорил, пора разобраться с причиной, по какой домен этот закрыт от людей, хотя бы для того, чтобы предупредить подобные трагедии в будущем. Ладно, слав, иди уж, заждалась тебя девица, вон как глазищами своими на меня сверкает за то, что тебя умыкнул. Час у вас ещё есть, милуйтесь. А после все в путь отправимся.

И Бова, отдав Благуше томик апофегм, с донельзя озабоченным видом зашагал к своему Дирижоплю, видимо, начинать подготовку к отлёту.

Благуша прошёл на своё место и присел на травку рядом с Минутой. И был весьма доволен, когда девица ни о чём его не спросила, лишь ласково улыбнулась. Слав обвёл задумчивым взглядом весёлое собрание, где каждый развлекался в меру своих склонностей. Обормот травил окружающим анекдоты и рассказывал разные интересные истории из жизни. Безумный Проповедник с Косьмой Тихим, которого Благуша помнил после впечатляющей демонстрации мышиной Думовины в апартаментах Бовы, вели промеж собой неторопливую тихую беседу. Махинист Ухарь, не позволяя никому сачковать, то и дело поднимал чарку с окоселовкой и провозглашал очередной тост. И надо сказать, что Пивень, причудами судьбины ставший его золушком, был не единственным, кто горячо поддерживал его тосты. Ну, право, как не выпить, скажем, после таких слов Ухаря.