Книга Круг замкнулся - Наташа Кокорева

– Если бы у меня была судьба, тогда был бы смысл ее прожить, а так… для чего мне нужна свобода, если я сама никому не нужна?

– Ноу тебя есть судьба, – Дождь раскинул руки: – Ты спасла всех нас!

– Тетушка Мухомор знала – ничего меня не ждет! – Белянка почти плакала.

– Она ошиблась, – он буднично кивнул.

– Ведуньи никогда не… – начала Белянка и осеклась.

«Но что, если в день нашей с тобой встречи тетушка Мухомор все-таки ошиблась?» – прозвучали в голове ее собственные слова, сказанные на этом самом месте.

Дождь кивнул ее мыслям. Да, ведуньи ошибаются, но жизнь всегда права, и никто не знает, что на самом деле несет рассвет. Белянка дышит, ходит по земле, значит, она должна жить дальше. Она хочет жить дальше. И в этом есть смысл. Даже когда смысла не видно, он есть. За облаками всегда есть солнце. И нужно идти, бороться, прорываться к этому солнцу.

В пустоту хлынул свет. Белянка смеялась в каждом листочке, скользила бликами по воде и тенями по песку. Она открыто смеялась и наконец-то была счастлива. Потому что все было правильно. Как бы ни было страшно, и больно, и жутко – все было правильно! И она прошла этот путь: прошла по своей дороге, сама ошиблась и сама поднялась.

И дальше – что-то будет. В прошлом уже нет другого пути, но в будущем еще все пути открыты.

Белянка смеялась и впервые в жизни ощущала, что она там, где должна быть. И вместе с ней смеялись Дождь, Ласка, Стел и весь Лес.

Вечность спустя смех стих. Белянка вновь повернулась вокруг своей оси, и теперь все стороны света казались ей неизведанными и манящими. В каждой из них крылся свой потаенный смысл.

– Свобода, – повторил Дождь, и Белянка с улыбкой перехватила его взгляд, а потом обернулась к Стелу.

– Я не буду клясться убивать Рокота, – сказала она. – Но я не хочу, чтобы рыцари принеси в лес новые ключи.

– Идем со мной, – просто ответил Стел. – Я не обещаю, что мы спасем мир, но мы… попытаемся?

– Идем.

Белянка стояла на земле босыми ступнями. Лес провожал ее тишиной.

Кожа ерошится мурашками под рубахой Рани, и больше нечего терять, незачем спешить. Нет ничего – только память о солнечных волосах Стрелка и глазах цвета высокого летнего неба.

Больно. Но когда больно – нужно глубже дышать и бросаться грудью на острие, чтобы оставаться живой и настоящей. Сердце дано для того, чтобы болеть, а жизнь – для того, чтобы жить.

– Идем, – повторяет Белянка.

И Лес молчит в преддверии нового круга.

Теплый мир дышит.

Глава 50

Лесная свирель сипло тянула звуки, качая в потоках ветра кроткую мелодию. Под такую только танцевать на балах: начищенный пол, сотня свечей в канделябрах и острые каблучки торопятся в такт: пам-па-па-пам-пам, та-та, та-та. На сомкнутых веках искрятся блики и сыплются кружевной волной – золотое платье вздувается колоколом, опадает, и несется за быстрой танцовщицей шлейф. Агила смеется, запрокидывает голову, и темные косы с желтыми помпонами бьют по спине, оголенной глубоким вырезом. Эман обнимает ее за талию и белозубо, нахально улыбается.

Чушь. Агила никогда не заявится с косами на бал, но ее свадьба с Эманом, скорее всего, состоится. Особенно если Стел не вернется домой. А он не вернется.

– Что ты играешь? – спросил Стел, не открывая глаз, чтобы просто отогнать навязчивое видение.

– Колыбельную, – бросил Вьюрок, поглубже вдохнул и заиграл с новой силой.

Хороша колыбельная.

– Больше похоже на танец.

Вьюрок доиграл до конца фразы и остановился.

– А это и есть танец, – он выдохнул в свирель пару нот и добавил: – Древний танец жизни.

Стел лежал на ветряке у Приюта, не открывая глаз, и слушал лесную колыбельную. Матушка баюкала его другими песнями. Матушка. Она теперь долго будет одна. Будет пить чай, левой рукой набрасывая эскизы, а правой зажимая влажный от слез платок. Будет кругами ходить по детской комнате Стела, стирать пыль, открывать окно. Созреют вишни, она сварит компот и по привычке нальет первый стакан для сына. А потом выпьет его сама. Она все теперь будет делать сама.

Свирель стихла, и послышалось низкое, гортанное пение, оно нарастало, истончалось, набирая высоту, вновь скатывалось к басам – все та же мелодия без слов дрожала в воздухе, напитывала землю. Звуки растворяли тело, и тело становилось звуком, прозрачным, чистым, по корням стекало к глубинным водам и прорастало травой на том месте, где когда-то лежал человек по имени Стел.

Прошлое прошло. Верно ли, мимо ли – неважно. Прошло, отболело и отпустило. Будущее еще не сбылось: вьется над миром ветер – дышится. Вдохом все началось, закончится выдохом. Но пока еще дышится. Дышится.

Выдувает ветер пустынный песок, раскручивая века вспять, обнажая твердыни Древнего Сарима. Восстает из глубин Восточный отрог, разрастается Лес: поверх Городов Ерихема, до западного моря, от северного хребта по бескрайним степям, оттесняя кочевников к водам юга.

Время мчится назад, пока Мир не становится Лесом, а Лес – Миром. Еще не явились первые люди под сумрак крон, а воздух уже дрожит колыбельной. И Стел в песенных переливах срывается с ветви осенним листом и летит на закат, к морю, падает на желтое солнце и вместе с ним опускается в прозрачные волны.

– Ты так много еще не узнал о Лесе, – говорит Вьюрок, и его голос сливается с шумом прибоя.

Стел открыл глаза и поднялся на локтях. Менестрель сидел спиной к обрыву, скрестив ноги и высоко задрав острые колени. Раскосые глаза смотрели лукаво, на губах блуждала улыбка.

– Оставайтесь у нас, – подмигнул он.

– Приют не впустит нас, – напомнил Стел. – Белянка проклята родной деревней.

– Брось! – Вьюрок улыбнулся от уха до уха. – Полынь наверняка сейчас как раз снимает проклятье.

Стел не был в этом уверен: уж больно сурово глядела старуха на молодую ведунью, когда Вьюрок привел их тайными тропами в Приют, велела подождать на ветряке, а Белянку увела.

– Мы в любом случае пойдем в Каменку, – сказал Стел. – Жить заново лучше в чужом месте.

Вьюрок согласно кивнул. И Стел вдруг подумал, что этот странный парень успел стать ему другом.

– Спасибо, что поверил нам и провел. Вдоль реки мы бы точно напоролись на рыцарей.

Второй раз Натан вряд ли бы спас: укрывая магией вытоптанную осоку и дорогу, по которой скрылись жители Луки, Стел не рассчитал своих сил, и Натан заметил обман. Стел слышал их разговор с Рокотом и ждал, что дольный его выдаст, но он не выдал.

– Спасибо, что я доверился тебе не зря, – хитро подмигнул Вьюрок и вдруг вскочил на ноги. – Давай прощаться!

Стел поднялся, протянул руку, но вместо пожатия менестрель крепко обнял его и похлопал по плечу. Поначалу Стел растерялся, потом тоже обнял его в ответ.