Книга Библейский Израиль. История двух народов - Игорь Липовский

Но на пути к этой цели стояли ассирийцы, и царь Хизкия, воспользовавшись внутренними затруднениями Ассирии и повсеместными восстаниями против нее, бросил ей вызов, отказавшись платить дань. Этот шаг Хизкии, как и его религиозная реформа, был своего рода реакцией яхвистской Иудеи на идолопоклонство Ахаза и на его унизительную зависимость от Ассирии. К тому же положение данника было до сих пор практически незнакомо Иудее, так как, несмотря на многочисленные войны с соседями, Южное царство лишь несколько раз было вынуждено откупаться от завоевателей: первый раз во время вторжения египетского фараона Шешонка при царе Рехаваме, затем от дамасского правителя Хазаэля при Йоаше и, наконец, после неудачной войны Амации с израильским царем Йеоашем. Только при Ахазе положение коренным образом изменилось и страна стала постоянным данником Ассирии. Поэтому с момента своего воцарения Хизкия хотел покончить с зависимостью от Ассирии, и ради этого он вступил в тайные переговоры с правителями других подвластных ассирийцам государств. В рамках таких контактов Иудею посетили посланцы Мардук-апал-иддина II (библейского Меродах-Баладана), могущественного вождя халдеев — арамейских племен, осевших в южной Вавилонии. Впрочем, потенциальных союзников для борьбы с Ассирией он нашел не только в Месопотамии, но и в Сирии, Финикии и Филистии. Многие из местных правителей ждали только удобного момента для восстания против ненавистной всем державы. Наконец, такой случай представился: в 705 г. до н. э. ассирийский царь Саргон II — тот самый, что приказал разрушить Самарию и увести ее жителей в Ассирию — попал в засаду и был убит в северо-западном Иране. Убийство царя, тело которого не было найдено и осталось без погребения, стало долгожданным поводом для повсеместных восстаний против Ассирии. Самую серьезную опасность для ассирийцев представляли халдейские племена в южной Месопотамии, которыми руководил союзник Хизкии — Мардук-апал-иддина II. Они были многочисленны, сильны и пользовались поддержкой многих месопотамских правителей, а также армии соседнего Элама. В Палестине антиассирийское восстание возглавил сам Хизкия. Его поддержали заиорданские царства и часть филистимских городов, в частности Ашкелон; хотя другие, как, например, филистимский город Экрон, сохранили верность ассирийцам. Хизкия, пользуясь тем, что главные силы ассирийской армии были заняты в южной и центральной Месопотамии, захватил Экрон и при содействии части его горожан пленил ассирийского ставленника Пади. Он совершил и другие походы в Филистию, потому что книга Царств сообщает, что «он поразил филистимлян до Газы и ее пределов, от сторожевой башни до укрепленного города» (4 Цар. 18:8). В течение нескольких лет Хизкия изгнал из Палестины всех ассирийцев и расправился с их союзниками.

Однако Ассирия, вопреки ожиданиям ее противников, не рухнула под напором восстаний покоренных народов. В 705/4 г. до н. э. после недолгой борьбы за власть на ассирийский трон вступил один из сыновей Саргона II, Синахериб, опытный политик и талантливый военачальник. В первые же годы своего правления он сумел подавить восстания в Вавилонии и Западном Иране, нанес серьезное поражение Эламу, главному союзнику халдеев, и в 701 г. до н. э. двинулся в Сирию, Финикию и Палестину. Здесь, за редким исключением, он не встретил серьезного сопротивления: часть городов сдалась без боя, например, жители Сидона изгнали своего правителя, противника Ассирии, и открыли ворота перед ассирийской армией; сопротивление других было быстро подавлено. Заиорданские царства Аммон, Моав и Эдом поторопились изъявить покорность Синахерибу и принести ему дань. Египетская армия, пытавшаяся прийти на помощь восставшим, потерпела сокрушительное поражение в Элтеке, на юго-западной границе Палестины, и Иудея осталась совершенно одна перед огромной армией Синахериба. Стало ясно, что Хизкия повторил роковую ошибку последнего израильского царя Ошеи, который, недооценив силу ассирийской империи и положившись на обещанную поддержку, вступил в безнадежную войну, закончившуюся гибелью его царства. Чтобы представить себе атмосферу страха и ужаса перед ассирийским монстром и чувства, которые должны были испытывать жители небольшой Иудеи, оказавшейся один на один с ассирийской военной машиной, стоит вспомнить слова пророка Исайи о поведении ассирийских царей (очевидно, он имел в виду Саргона II или Синахериба): «И рука моя захватила богатства народов, как гнезда; и как забирают оставленные в них яйца, так забрал я все страны, и никто не пошевелил крылом, и не открыл рта, и не пискнул» (Ис. 10:14). Как свидетельствует книга Царств, «в четырнадцатый год царя Хизкии, пошел Синахериб, царь ассирийский, против всех укрепленных городов Иудеи и захватил их» (4 Цар. 18:13). Однако под Лахишем, крупной иудейской крепостью на границе с Филистией, ассирийцы завязли надолго. Осада города оказалась трудной, его защитники, проявив мужество и героизм, нанесли ощутимый урон захватчикам. Синахериб, впечатленный сражениями за город, позднее распорядился высечь барельефы на стенах своего дворца в Ниневии, посвященные штурму Лахиша.

Тем временем Хизкия, придя к выводу о бессмысленности продолжения войны, попытался примириться с ассирийским царем. «И Хизкия, царь иудейский, послал в Лахиш сказать царю ассирийскому: виновен я; отступись от меня; все, что ты наложишь на меня, я внесу. И наложил царь ассирийский на Хизкию, царя иудейского [дань в] триста талантов серебра и тридцать талантов золота. И отдал Хизкия все серебро, какое нашлось в доме Господнем и в сокровищницах дома царского» (4 Цар. 18:14–15). Однако Синахериб даже после получения требуемой дани не отказался от своего намерения расправиться с лидером антиассирийского восстания в Палестине и потребовал сдачи Иерусалима и самого царя. В наказание за мятежный дух и упорное сопротивление Синахериб решил поступить с Иерусалимом и иудеями так же, как поступил его отец Саргон II с Самарией и израильтянами, а именно — депортировать жителей в Ассирию, а на их место привести людей из других восставших городов. Об этом свидетельствует обращение послов Синахериба к населению Иерусалима: «Не слушайте Хизкию, ибо так сказал царь ассирийский: заключите со мной мир, и выйдите ко мне, и будет каждый есть [плоды] виноградника своего и смоковницы своей, и будет каждый пить воду из колодца своего, пока я не приду и не возьму вас в страну, такую же, как и ваша страна, в страну зерна и вина, в страну хлебов и виноградников, в страну олив, дающих масло, и меда; и будете жить, и не умрете» (4 Цар. 18:31–32). В свете этих новых требований ассирийского царя Хизкии не оставалось ничего другого, как сражаться до конца.

В преддверии длительной осады Хизкия приказал засыпать землей все водные источники в окрестностях города и провести воду внутрь самого Иерусалима: «И увидел Хизкия, что пришел Синахериб, и он намерен воевать с Иерусалимом. И посоветовавшись с князьями своими и с храбрыми людьми своими, [решил] засыпать водные источники, которые вне города… Он же, Хизкия, запер истоки вод верхнего Тихона и направил их прямо вниз к западной стороне города Давида» (2 Пар. 32:2–3, 30). Это сообщение из Библии оказалось удивительно точным: в 1880 г. была обнаружена так называемая Силоамская надпись (конец VIII в. до н. э.), которая сообщала о постройке тоннеля, подводившего воду в Иерусалим из источника, расположенного за пределами тогдашних крепостных стен. Тоннель протяженностью в 533 метра был вырублен в толще скалы и представлял собой очень искусное для того времени инженерное сооружение. Согласно этой надписи, которая, к сожалению, сохранилась лишь частично, тоннель сооружали спешно и для ускорения работ пробивали сразу с двух противоположных концов. Две группы строителей одновременно продвигались навстречу друг другу в толще каменной скалы и при полном отсутствии необходимой для этого техники и приборов сумели с поразительной точностью соединиться друг с другом. Силоамский тоннель не только свидетельствует о высоком уровне инженерной мысли в Иудее того времени, но и заставляет более внимательно относиться ко всем деталям библейского текста, какими бы второстепенными или маловероятными они ни казались.