Книга Царь без царства - Всеволод Алферов

Если безумцам и фанатикам пристало начать войну, он предпочел бы взять за шкирку близких и увезти как можно дальше от столицы, предоставив тем и другим перегрызть друг друга. Вот только Именру никуда не увезешь: ни ее, ни Ндафу, ни даже сварливых стариков во главе Залов. Куда увезти две тысячи столичных магов?

С наступлением сумерек воздух сделался чище и прохладней, а ему вдруг стало жарко. Он должен придумать хоть что-то! Сейчас. Нет у него никаких трех дней.

Перстень Верховного в кулаке стал скользким от пота.

К вечеру в низине собрался туман. Небо над меловыми скалами темнело, пока не стало вовсе черным. Хмурясь в лицо ночи, маг ждал, звон за звоном, но ответы не находились. Затем гонг возвестил полночь, и Самер понял, что никакие ответы не придут.

В наступившей тишине чародей встал. В лесу разошелся филин, а может, то была сова – магу казалось, что тот хрипло ухает: «Кру-уг! Кру-уг!» Переставляя негнущиеся после долгого сидения ноги, он спустился вниз.

– Ну что?

Мальчик не спал и не знал, куда себя деть, пока Верховный раздумывал. Самер отвел глаза под пытливым взглядом.

– Ничего. Собирай еду, вещи… все, что нужно. Свяжи в одеяло, используем, как мешок.

– А ты?

– А я обойду покой, погляжу, не пригодится ли чего в чарах.

– Мы… разве не в плену? Что ты собрался делать?

– Я не чувствую, чтобы нас стерегли, – маг прислушался к ощущениям. – Но Именре и незачем. Нас не выпустят, а если я начну творить чары, вся обитель услышит. Куда бы я ни отправился, через минуту-две там будет кишеть от магов.

У владыки скопилась уйма вопросов, но Надж подчинился, должно быть, не веря в свою удачу. Первый почувствовал стыд за все, что делал и что еще сделает. Юнец был взбалмошным, но, в сущности, честным и неплохим малым.

Когда Самер вернулся, мальчик связал уже два мешка и ждал, нервно щупая почерневшие пальцы.

– Целитель что, не приходил? – ни с того ни с сего напустился на него маг.

– Н-нет…

Значит, Именра решила, что Первому будет повод задержаться. Бездна! Только бы она не навестила их на ночь глядя!

– Идем, – коротко бросил Верховный.

Надж подхватил оба мешка, и Самер не стал спорить. Он отпер дверь и шагнул на темную лестничную клеть: лишь далеко внизу мерцал отсвет колдовского огонька.

Верховный думал, Именра позаботится об охране, но, видно, ей не хватало людей. Или она рассчитывала, что вся обитель услышит, как открывают Врата. Вдвоем они шагали по темным коридорам крепости. Колдовское чутье подавало голос поблизости от других магов, но их было немного, и они спали. Потом Первый нашел боковую дверку из башни, и перед ними разостлался двор.

Луна и звезды посыпали старинные плиты серебристым крошевом. Из-за сквозняка дверь громко хлопнула. Маг замер – не потревожит ли звук охранников во дворе? Если они здесь и были, Самер их не чувствовал. В сторожке над воротами мерцали колдовские огни, но туда им и не нужно. Пока.

Они двинулись к соседней башне, держась в тени крепостных стен.

Здесь оказалось больше народу, но Верховный сразу нашел лестницу и двинулся вниз. Лестница все вилась и вилась, зарываясь все глубже в чрево скалы, и вскоре последние отголоски бодрствующих умов смолкли. Если даже он их не слышит – они его и подавно.

– Я думал… – вдруг зашептал Ианад. Первый резко обернулся, и тот сразу умолк.

«Оставайся здесь», – передал маг, взяв юношу за запястье.

Он ощутил двух охранников задолго до того, как спустился к Алиду.

Шаги Верховного потревожили толстый слой пыли, и та вздымалась облачками. Подземелье вырыли маги, для своих нужд, это было самое новое помещение в крепости. Но ямой забвения давно не пользовались: лишь кое-где встречались поблекшие занавеси да каменные украшения под гулким сводом.

Навстречу вышел маг с красивым чувственным ртом. Богато вышитая ковва выдавала в нем вельможного сына.

– Что вы здесь делаете, мудрый?

Его напарник щелкнул пальцами, зажигая огни вдоль стен. Самер сложил руки на груди.

– Пришел допросить главу обители. Именра сказала, что всех предупредит.

Проклятье, оба из столицы. Эти не будут, как местные, трепетать при виде Первого-в-Круге. За спиной, в лестничной шахте, звучали голоса, оба мага прислушались, но эхо бросало звуки от стены к стене, исказив до неузнаваемости.

Бездна! Неужели мальчишку нашли?

– Ну? – Верховный взмахнул рукой, теряя терпение.

Первый маг на шаг отступил, серебряная нить в ковве блеснула в свете огней.

– Одну минуту, мудрый…

Он посылал Зов!

Не дожидаясь, пока тот проговорит «Именра, ученица Лайлы из линии Омейи», Верховный метнулся вперед, схватил обоих магов. Второй успел выругаться, ткнул Самера в грудь. От удара воздух вышел из легких, но времени восстанавливать дыхание не было. Нырнув глубоко в себя, маг нащупал собственное сердце, поток крови пробежал по сосудам руки в чужое тело… оба сердца бились часто и неровно.

Должно быть, его повалили на пол, но чародей не выпускал противников. А потом рывком остановил их сердца. Открыл глаза. Спихнул неожиданно тяжелый труп.

Теперь сомнений не было: в колодце лестницы слышались крики и шум борьбы. Затем Самер почуял вспышку чар.

Алид скрывался за тяжелой дверью из позеленевшей бронзы. Толстая змея на ней не пожирала хвост, а корчилась, изрубленная на шесть частей. Маг опустился в пыль рядом, привалился к темной бронзе спиной. Гул колдовских знаков наполнил голову. Холод проник в тело, спина сразу онемела.

Маг вновь снял перстень и после недолгого раздумья положил под язык – туда, где кровь струится совсем близко. От металла рот наполнился кислой слюной.

«Ты всех погубишь», – послышалось ему. Быть может, это Именра пыталась с ним связаться.

Собравшись с духом, Верховный закрыл глаза.

Ублюдок, предатель, предатель… Наверное, холод Алида добрался до его сознания. Голова стала гулкой и тяжелой, и как будто распухла вдвое. Все они стояли вокруг: отец, старый наставник и даже Ндафа – они показывали на него и твердили, как заведенные.

Ублюдок, предатель, будь проклят. Погубил Круг, проклят, собратья. Предатель, древний род, такие, как ты…

Он бы закричал, если б мог, но под языком лежал перстень, и рот от него пекло.

Яма забвения обволокла мага знобким туманом, от которого и тело, и мысли оцепенели. Вяло пошевелившись, Самер направил мысль к охранным знакам: иероглифам, нарисованным не мелом по стене, а силой по Изнанке. Разрывал нити. Переносил штрихи и кривые.

Маг понял, что у него вышло, когда свирепый мороз прокатился по нему волной. Гул в голове перешел в шипение, окостеневшее тело обмякло, вдалеке послышался надсадный крик. Лишь когда давление стало невыносимым, волна отхлынула, укатившись прочь.