Книга Путь к золотому дракону - Лариса Телятникова

Мир исчез, растворившись в безоглядной темноте. Секунда, другая, третья… на моей памяти это оказалась самая длинная телепортация, и мне скоро стало скучно. Я развлекалась мыслью о том, что в эльфийском лесу нужно непременно выяснить, правда ли слово «эйквернет», так любимое близнецами, означает «достойный старший товарищ, мудрый друг». Они очень рекомендовали использовать его в личном общении с преподавателями, но сами почему-то стеснялись. Ну и много чего еще надо узнать!..

На этой мысли телепортация завершилась — как всегда, мягко. Даже слишком мягко, наверное.

Мы стояли посреди огромного возделанного поля. Куда ни падал взгляд, всюду зеленели низкорослые бодрые кустики, усеянные маленькими белыми, розовыми и сиреневатыми цветками. Под ногами почавкивала жирная земля.

— Картошка! — ошарашенно констатировал Сигурд.

Я только плечами пожала. Какие нынче пошли интересные эльфийские леса!

Рихтер не отрываясь смотрел куда-то вдаль. На фоне курчавых облаков виднелся небольшой дворец — этакая летняя резиденция. Архитектура была изящная, но никак не эльфийская, да и башенок, пускай и декоративных, я насчитала штук шесть.

— Это, стало быть, и есть Башня Дальней Любви? — со странным выражением спросил волкодлак.

— Эгмонт… — медленно сказала я, заподозрив неладное. — Только не говори, что это твой фамильный замок! Это же… это… Донжон куда дели?!

«Снесли к лешему!»

— Нет, — обреченно произнес маг. — Все гораздо хуже. Это владения барона Хенгернского.

Мы с Сигурдом недоумевающе переглянулись.

— Мужа моей матери, — закончил мысль Эгмонт.

Глава шестая,

в которой продолжается вечная тема отцов и детей, винные погреба барона Хенгернского подтверждают свою заслуженную славу, а Поль Цвирт наконец получает шанс выполнить задание Магистра Эллендара

1

Картофельное поле было огромным, но небесконечным. Мы шли след в след, стараясь как можно реже наступать на цветущие кустики. Шесть сапог почавкивали в унисон, и за нами тянулась цепочка отчетливых, глубоко пропечатавшихся следов.

Наконец мы добрались до изгороди — разумеется, живой и довольно колючей. Она тоже цвела и благоухала; вокруг синих цветков вились три или четыре бабочки. Сперва я восхитилась, потом случайно укололась и преисполнилась искреннего патриотизма. Все не так в этих Западных Землях! То ли дело у нас в Лыкоморье! Был бы здесь покосившийся заборчик из серого от дождей горбыля — не перепрыгнули бы, так уронили, все едино разницы никакой!

Перепрыгивать это колючее великолепие было себе дороже. Дружно чавкая сапогами, мы прошли почти по всему периметру поля и нашли небольшой прогал в изгороди. Самое грустное, что буквально в десяти шагах начиналась цепочка знакомых следов.

Изгородь была невысокая, но верхние ветки накрепко переплелись над прогал ом, образовав самую настоящую арку. Я-то прошла без особых проблем, а вот Сигурду пришлось сложиться едва ли не вчетверо. Очевидно, все здешние воры были ребята габаритные, выросшие на свежем воздухе и парном молоке.

Про молоко я вспомнила не просто так — рядом знакомо позвякивали колокольчики. Невдалеке, на зеленом лугу у леса, прогуливалось пять коров: шоколадные, с белоснежными пятнами (мылом их моют, что ли?), не очень большие, зато — даже отсюда видно — молочные. Я сглотнула слюну и с тоской вспомнила о пустой фляжке.

Сразу за изгородью обнаружилась проселочная дорога. Я очистила один каблук о другой, придирчиво осмотрела сапоги и решила, что сойдет. Тут главное, с кем сравнить: если с Эгмонтом, так можно и не стараться, а если с Сигурдом — вполне прилично получается. Для собственного спокойствия я выбрала Сигурда. Замок виднелся на холме слева, и я никак не могла понять, к нему мы идем или совсем наоборот. С одной стороны, в замке родственники. С другой — мне ли не знать, чего стоят кровные связи?

— Эгмонт, — решилась я наконец, — а у тебя с этим бароном что — война или дружеский союз?

— Мы — одна семья. — Маг был на удивление краток. Я не отставала:

— Ну это мы уже уяснили, правда, Сигри?..

Речи о высоком были прерваны самым прозаическим образом: мимо нас, бодро цокая копытами, поскрипывая и распространяя запах свежего дегтя, проехала груженная сеном телега.

— Guten Abend, Herr Egmont![12]— Возница, переложив вожжи в левую руку, правой почтительно приподнял шляпу.

— Guten Abend! — пискнуло с самого верха копны дите неопределенного пола.

— Guten Abend, — ответил Herr Egmont.

Оборотень посмотрел на него долгим внимательным взглядом.

— О, magistre, — восхитилась я, старательно выговорив дрожащее «р». — Mais vous etes polyglotte![13]

— Я родом из этих мест, — пожал плечами Рихтер, проигнорировав мой сарказм. — Кстати, ma mere est araniesse.[14]Так что араньенский язык я тоже знаю неплохо.

Я обиженно хмыкнула. Ну хоть когда-нибудь, ну хоть один разочек я могу быть лучше этого надутого мрыса?

— Значит, так, — вмешался Сигурд, прервав зарождающийся международный конфликт. — Еще одно слово — и вы у меня будете греакор изучать! И оба эльфаррина, старший и младший. Язык у нее не заворачивается, ишь ты! Такое «р» не каждый волк прорычит. Лодырь ты, Яльга, вот что!

— А я что говорю! — поддержал его маг.

Я опешила. Вот от Сигурда я такого не ожидала.

— Сигри! И ты туда же? А я к тебе — со всей душой, почти как к родному! Что бы сказала твоя достойная матушка, Сигурд дель Арден?

— Что эльфаррин пора изучать! — упрямо буркнул оборотень. — Это, между прочим, язык международного общения!

— А мне казалось, мы с ней и так прекрасно друг друга понимали… — заметила я как бы вскользь.

Сигурд несколько смутился и больше к этой скользкой теме не возвращался.

— Обратите внимание, — ни к селу ни к городу произнес Эгмонт, — на удивительную архитектуру этого замка. Издалека он кажется почти игрушечным, но на самом деле еще никому не удавалось его взять.

— А что, много было желающих?

— Еще бы! Да одни винные погреба чего стоят! Им больше шестисот лет, и говорят, что целы еще бочки, которые помнят самого первого барона Хенгерна. Четыре века назад, во времена Сорокалетней войны…

Никогда раньше не замечала за Эгмонтом любви к истории и спиртным напиткам. «Что с человеком делает визит в родные края!»

Дорога между тем поднималась в гору, и совершенно непостижимым для меня образом мы вдруг очутились прямо перед замком. Вблизи он еще сильнее напоминал пряничный домик — я видела такие в витринах дорогущих лавок, особенно зимой, под Новый год. Башенки оказались ненастоящими: так, изящные островерхие надстройки над боковым фасадом. Но красная крыша! Резные балкончики! Вразнобой торчащие дымовые трубы!