Книга Михаил Булгаков. Морфий. Женщины. Любовь - Варлен Стронгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Силы постепенно покидали Любовь Евгеньевну. Ее не стало 27 января 1987 года.
Можно подумать, что Булгаков следовал напутствию, сделанному ему в молодости Алексеем Николаевичем Толстым о том, что писатель должен иметь трех жен. И хотя Булгаков забыл о его словах, жизнь привела его к третьему браку.
С Еленой Сергеевной Шиловской Булгаков познакомился в феврале 1929 года. Родилась она 21 октября 1893 года. Ее отец, Сергей Маркович Нюренберг, был учителем, потом податным инспектором, увлекался журналистикой. Мать, Александра Александровна, была дочерью священника. В 1911 году Елена Сергеевна окончила гимназию в Риге. В 1915 году семья переехала в Москву. В декабре 1918 года в возрасте двадцати пяти лет в церкви Симеона Столпника на Поварской она обвенчалась с адъютантом командующего 16-й армией РККА Юрием Мамонтовичем Нееловым – сыном известного артиста Мамонта Дальского. Брак был по-юношески легкомысленным и быстро распался. Вращаясь в обществе военных, Елена Сергеевна познакомилась с Евгением Александровичем Шиловским, человеком красивым и серьезным – помощником начальника Академии Генерального штаба, начальником штаба Московского военного округа, доктором наук, профессором. Они поженились. «Муж ее был молод, красив, добр, честен…» – эти слова из «Мастера и Маргариты» вполне можно отнести к Шиловскому. В момент брака ему шел тридцать второй год, карьера развивалась благополучно, он избежал репрессий среди военного командного состава, стал генерал-лейтенантом. У Шиловских родились два сына: Евгений (1921) и Сергей (1926). Внешне семья выглядела благополучной во всех отношениях. Тем не менее Елена Сергеевна писала сестре Ольге:
«Мне иногда кажется, что мне еще чего-то надо. Ты знаешь, как я люблю Женей моих, что для меня значит мой малыш, но все-таки я чувствую, что такая тихая семейная жизнь не совсем по мне. Или вернее так: иногда на меня находит такое настроение, что я не знаю, что со мною делается. Ничего меня дома не интересует, мне хочется жизни, я не знаю, куда мне бежать, но хочется очень. При этом ты не думай, что это является следствием каких-либо неладов дома. Нет, у нас их не было за все время нашей жизни. Просто я думаю, что во мне просыпается мое прежнее “Я”. С любовью к жизни, веселью, шуму, к людям, к встречам и т. д. и т. д. Больше всего на свете я хотела бы, чтобы моя личная жизнь осталась при мне и, кроме того, было бы еще что-нибудь в жизни, как у тебя театр».
Эти мысли не покидали Елену Сергеевну, мучили ее сознание, терзали душу, и через месяц она отправила сестре второе письмо:
«Мне чего-то недостает, хочется больше в жизни света, движения. Я думаю, что мне просто надо заняться чем-нибудь… Женя занят почти целый день, малыш с няней все время на воздухе, и я остаюсь одна со своими мыслями, фантазиями, неистраченными силами…»
Значительно позднее Елена Сергеевна возвращалась к этим письмам: «Откуда были эти мысли? И чувства? И, читая их, я понимала, почему у меня была такая смелость, такая решительность, что я порвала эту налаженную, внешне такую беспечную, счастливую жизнь и ушла к Михаилу Афанасьевичу на бедность, на риск, на неизвестность».
Героизм был относительный, с долей эгоцентризма, ведь она рушила две семьи, отбивала мужа у подруги, да и имя Булгакова в культурных кругах было уже достаточно известно. Точнее было бы объяснить свой столь решительный поступок любовью к Михаилу Афанасьевичу, чувственной и сострадательной, желанием сделать имя гения литературы всемирно известным, помочь ему обрести счастье истинной любви и самой обрести высокое чувство.
Где они познакомились – для истории не столь важно. Елена Сергеевна приводила несколько мест:
«Это было в 1929 г. в феврале, на Масленую. Какие-то знакомые устроили блины… В общем, мы встретились и были рядом».
По другому варианту познакомились они у Уборевичей – в доме крупного военачальника, где часто проводились музыкально-артистические вечера. Булгаков был в ударе, много шутил, фантазировал, танцевал. Елена Сергеевна «забывала» встречу с Михаилом Афанасьевичем годом ранее в доме подруги – Белозерской. Елене Сергеевне, видимо, неприятно вспоминать об этом. В 1961 году она писала брату:
«На днях будет еще один 32-летний юбилей – день моего знакомства с Мишей. Это было на Масленой, у одних общих знакомых… Сидели мы рядом… у меня развязались какие-то завязочки на рукаве… я сказала, чтобы он завязал мне. И он потом уверял всегда, что тут и было колдовство, тут-то я его и привязала на всю жизнь… Тут же мы условились идти на следующий день на лыжах. И пошло. После лыж – генеральная пьесы “Блокада”, после этого – актерский клуб, где он играл с Маяковским на бильярде… Словом, мы встречались каждый день, и наконец я взмолилась и сказала, что никуда не пойду, хочу выспаться и чтобы Миша не звонил мне сегодня. И легла рано, чуть ли не в 9 часов. Ночью (было около трех, как оказалось потом) Оленька, которая всего этого не одобряла, конечно, разбудила меня: иди, тебя твой Булгаков зовет к телефону.
Я подошла. “Оденьтесь и выйдите на крыльцо”, – загадочно сказал Миша и, не объясняя ничего, только повторял эти слова. Жил он в это время на Большой Пироговской, а мы на Бол. Садовой, угол Мал. Бронной, в особнячке, видевшем Наполеона, с каминами, с кухней внизу, с круглыми окнами, затянутыми сиянием, словом, дело не в сиянии, а в том, что далеко друг от друга. А он повторяет – выходите на крыльцо. Под Оленькино ворчание я оделась… и вышла на крылечко. Луна светит страшно ярко. Миша белый в ее свете стоит у крыльца. Взял под руку и на все мои вопросы и смех – прикладывает палец ко рту и молчит… Ведет через улицу, приводит на Патриаршие пруды, доводит до одного дерева и говорит, показывая на скамейку: здесь они увидели его в первый раз. И опять палец у рта, опять молчание. Потом пришла весна, за ней лето, я поехала в Ессентуки на месяц. Получала письма от Миши, в одном была засохшая розочка и вместо фотографии – только глаза, вырезанные из карточки… С осени 1929 года, когда я вернулась, мы стали ходить с ним в Ленинскую библиотеку, он в это время писал книгу…»
Возможно, речь идет о первом варианте романа «Мастер и Маргарита» – «Консультант с копытом». Елена Сергеевна, несмотря на вспыхнувшие чувства, не могла форсировать отношения с Булгаковым. Есть муж, с которым она никогда не ссорилась, маленькие дети… И Михаил Афанасьевич еще официально женат, и к сожалению, на ее подруге. Но будучи женщиной целеустремленной, она постепенно шла навстречу своей любови, впрочем, как и Булгаков. Для характера Елены Сергеевны показателен случай распределения квартир для военных в прекрасном доме в Большом Ржевском переулке в Москве. Елене Сергеевне сразу понравилась квартира № 1 на первом этаже. Муж попытался остановить ее: мол, неудобно, лучшая квартира в доме должна принадлежать командующему округом Иерониму Петровичу Уборевичу. Но Елену Сергеевну не смутили слова мужа. Она стояла на своем. Глядя на самоуверенную и хорошенькую молодую женщину, тридцатидвухлетний Уборевич согласился отдать эту квартиру Шиловским, заняв другую, на третьем этаже. «Хваткая у тебя жена! Молодец!» – похвалил Елену Сергеевну Уборевич, обращаясь к своему начальнику штаба. Как отмечала одна из биографов Булгакова, Лидия Яновская, у Елены Сергеевны было природное, а после знакомства с Михаилом Афанасьевичем «обострившееся художественное восприятие событий жизни, стремление сохранить образ, а не точность явления». Отсюда в ее воспоминаниях возникали путаница дат, противоречивость рассказов, недосказанности, оставляющие ощущение тайны, а может, это объяснялось просто обыкновенным состоянием влюбленного человека, потерявшего ход и нить явлений. В дневниковой записи 4 января 1956 года указано: «Когда я с ними познакомилась (28 февраля 1929 года)». С ними, то есть с Михаилом Афанасьевичем и Любовью Евгеньевной, – единственный раз упомянута Белозерская, но не приведено место встречи, а есть только дата – 28 февраля. Но в 1929 году последний день Масленой, или Прощеное воскресенье, выпал на 17 марта (!). Ясно одно – Елена Сергеевна была настолько влюблена в Булгакова, что потеряла голову, даты и место их встреч перемешались в ее сознании. И тем не менее она не могла в одночасье переменить судьбу, проверяла долговечность своих чувств и заодно Михаила Афанасьевича.
