Книга Следопыт, или На берегах Онтарио - Джеймс Фенимор Купер

, – Н-да, – вставил Кэп, – это действительно обстоятельство, черт бы его побрал! – – – Не слушай дядя! – воскликнула Роса, занятая чем-то в углу комнаты. – Блокгауз хорошо, скальп не снимай.

– Я останусь здесь, мистер Мюр, пока не получу вестей от отца. Дней через десять он вернется.

– Ах, Мэйбл, эта хитрость не обманет врагов. Какими-то путями, которые остались бы нам непонятны, не имей мы слишком много оснований подозревать одного несчастного молодого человека, они очень хорошо осведомлены обо всех наших действиях и планах и прекрасно знают, что еще до захода солнца достойный сержант и его спутники будут у них в руках. Так что проявите истинно христианскую добродетель – покоритесь воле провидения.

– Вы сильно заблуждаетесь, мистер Мюр, полагая, что стены этого укрепления недостаточно прочны. Не угодно ли вам посмотреть, как я могу обороняться, если захочу?

– Попробуйте, посмотрим, – пробурчал квартирмейстер.

– Что вы на это скажете? Взгляните на верхнюю бойницу!

Все стали смотреть наверх и увидели, как из бойницы медленно высовывается ствол ружья. Роса опять прибегла к уловке, уже однажды оказавшейся столь удачной. Она не обманулась в своих расчетах. Едва индейцы увидели смертоносное оружие, как отскочили в сторону, и минуту спустя все попрятались кто куда. Французский капитан, не спуская глаз с дула – он следил, не направлено ли оно на него, – хладнокровно открыл табакерку и взял понюшку табаку. Мюр и Кэп, которым нечего было опасаться, тоже не сдвинулись с места.

– Будьте же разумны, прелестная Мэйбл, – увещевал девушку квартирмейстер. – К чему затевать ненужное кровопролитие? Во имя всех королей Альбиона, поведайте, кто заперся с вами в этой деревянной башне и питает столь кровожадные намерения? Тут какая-то чертовщина, и наше доброе имя во многом зависит от вашего объяснения.

– А что бы вы сказали, мистер Мюр, если б гарнизон такого неприступного поста представлял Следопыт? – воскликнула Мэйбл, уклоняясь от прямого ответа. – И какого мнения ваши друзья французы и индейцы о меткости его ружья?

– Проявите великодушие к несчастным, очаровательная Мэйбл, и не смешивайте слуг короля – да благословит бог его самого и весь его августейший род! – с врагами короля. Если Следопыт в самом деле в блокгаузе, пусть отзовется, и мы будем вести переговоры непосредственно с ним. Он знает, чью сторону мы держим, и нам нечего его бояться, тем более мне; для людей благородной души соперничество – лишний повод для уважения и дружбы; если двое мужчин восхищаются одной женщиной, значит, у них имеется общность взглядов и вкусов.

Впрочем, – лишь квартирмейстер и Кэп рассчитывали на дружелюбие Следопыта; даже французский офицер, который до сих пор выказывал поразительную твердость и хладнокровие, отпрянул При Одном упоминании грозного имени. Человек с железными нервами, давно привыкший к опасностям здешней войны, он, очевидно, не испытывал ни малейшего желания оставаться под прицелом "оленебоя", пользовавшегося на этой отдаленной границе, пожалуй, не меньшей славой, чем Мальборо в Европе, и не счел постыдным укрыться, настояв, чтобы пленные последовали за ним. Мэйбл была слишком рада избавиться от врагов, чтобы сожалеть об уходе друзей, но все же, выглянув в бойницу, послала вдогонку медленно и нехотя удалявшемуся Кэпу несколько ласковых слов и воздушный поцелуй.

Противник, по-видимому, на время отложил свое намерение овладеть блокгаузом; во всяком случае. Роса, взобравшаяся через люк на крышу, откуда было видней всего, сообщила, что все уселись обедать в отдаленном и хорошо укрытом уголке острова, и Мюр и Кэп преспокойно участвуют в общей трапезе, словно им нечего бояться. Это известие было большим облегчением для Мэйбл, и она опять стала строить планы, как бежать самой или хотя бы предупредить отца о грозящей ему опасности. Сержант должен был вернуться к вечеру, и Мэйбл знала, что от каждой выигранной или упущенной минуты зависит его участь.

Так пролетело три или четыре часа. Остров снова погрузился в безмолвие, день уже был на исходе, а Мэйбл все еще ничего не придумала. Роса внизу готовила скромный, ужин, – а наша героиня поднялась на чердак, где был люк на крышу, откуда открывался самый широкий вид на остров и на подступы к нему. Впрочем, и здесь кругозор был ограничен, к тому же мешали кроны деревьев. Вылезть на крышу девушка, однако, не отважилась, зная, что индейцы могут увидеть ее и подстрелить. Она только высунула голову из люка и вплоть до самого ужина оглядывала все окружавшие остров протоки не менее пристально, чем "Анна45 , сестрица Анна", всматривалась в дорогу, ведущую к замку Синей бороды.

Солнце уже село, шлюпки так и не появились, и Мэйбл, поужинав, снова отправилась на чердак взглянуть в последний раз: она надеялась, что отряд вернется лишь с наступлением темноты и индейцы не сумеют в полной мере воспользоваться своей уловкой, да и ей будет легче, чем днем, подать сигнал факелом – огонь ночью ведь виден издалека.

Внимательно обведя взглядом горизонт, она хотела было уже спуститься вниз, как вдруг что-то привлекло ее внимание. Острова лежали так скученно, что между ними открывалось по меньшей мере пять-шесть проток, и в одной из самых, узких, в тени прибрежных кустов, как она убедилась, взглянув еще раз, была укрыта пирога. Без сомнения, в ней скрывался человек. Если это враг, решила девушка, то сигнал не принесет вреда, если же друг, то принесет пользу, и она помахала неизвестному флажком, заготовленным на случай появления отца, стараясь при этом, чтобы ее знак не увидели с острова.

Мэйбл повторила сигнал раз десять, но безуспешно, и уже стала отчаиваться, как вдруг увидела, что в ответ ей машут веслом. Человек, лежавший в пироге, приподнялся, и Мэйбл узнала Чингачгука. Наконец-то поблизости друг, который может и, конечно, захочет прийти ей на помощь! С этой минуты Мэйбл воспрянула духом. Могиканин заметил и, разумеется, узнал, ее – ему ведь известно, что она вместе с отцом поехала на остров. Вероятно, как только стемнеет, он примет меры, чтобы освободить ее. Он знает, что враг на острове, иначе он не стал бы прятаться, а на его осторожность и ловкость Мэйбл полагалась вполне. Камнем преткновения теперь была Роса. Наша героиня понимала, что, как ни привязана к ней индианка, она слишком верна своим, чтобы допустить индейца-врага в блокгауз или же выпустить Мэйбл, которая может разрушить все планы Разящей Стрелы. Полчаса, что Мэйбл провела после того, как она заметила Великого Змея, были самыми мучительными в ее жизни. Возможность спастись самой, спасти отца и веек была так близка и в то же время недосягаема! Мэйбл знала, как решительна и хладнокровна Роса при всей ее доброте и женственной мягкости, и наконец пришла к выводу, что для достижения цели у нее нет иного выхода, как обмануть свою верную подругу. Искренней и прямодушной девушке казалось отвратительным обманывать такого друга, как Роса, но на карту была поставлена жизнь ее отца; индианка не пострадает, а кроме того, боязнь стать наложницей Разящей Стрелы была достаточным основанием, чтобы побороть излишнюю щепетильность.

С наступлением темноты сердце Мэйбл стало бурно биться; она по крайней мере раз десять меняла план своих действий. Главной помехой по-прежнему оставалась Роса. Мэйбл ума не могла приложить, как узнать, подкрался ли к двери Чингачгук, и как его впустить, не всполошив всегда настороженную Росу; в том же, что он вот-вот явится, она не сомневалась. Время не терпит, а если она не будет поджидать могиканина у двери, он, чего доброго, уйдет: долго оставаться на острове делавару опасно. Надо было на что-то решиться, пусть даже решение окажется не слишком удачным. Перебрав самые различные способы удалить Росу, Мэйбл наконец подошла к индианке и, стараясь не выдать своего волнения, сказала: