Книга Дороги судеб - Андрей Васильев

Азиз снял пулемет с плеча и поставил на траву, отдал оба пистолета Флаю и достал из ножен свой тесак, который выглядел более чем внушительно.

— Давно ждать, — выдал он ослепительную улыбку. — Мы тогда не договорить!

— Черт! — взвизгнул один из молодых людей и опрометью кинулся к деревьям.

Банг! Это была Настя. Выстрел раздался откуда-то сверху, как видно, она забралась на дерево.

Беглец застыл в движении и истаял на наших глазах.

Над поляной пронесся звук — это дружно выдохнули рабы. На подобное они явно даже не рассчитывали — их мучителей, которые казались всесильными, вот так просто убивают? Без всяких сложностей?

— Даже так? — прилизанный пригладил волосы. — Снайпер. Впечатлен.

— Он, — не стал спорить я. — Ну что, вас вон сколько, а он один. Что же вы, вершина эволюции? Давайте, победите дикаря. Это же так просто? Повторюсь, вас дюжина, он один. У вас дубинки, у него только нож. Хотя… Пожалуй, два ножа, так зрелище будет более впечатляющим.

И я протянул Азизу свой клинок.

— Хэ! — сказал зимбабвиец, принимая его. — Меч был бы лучше, но два ножа — тоже хорошо.

И широким розовым языком, похожим на лопату, он лизнул лезвие. Зрелище было еще то, Фира даже икнула.

— Я не понял, что мы получим, когда его убьем? — Предводитель этой компании умел держать себя в руках, это следовало признать. — Всего лишь возможность продолжить нашу беседу?

— Вам этого мало? Как по мне, даже многовато, — удивился я. — Сейчас условия диктуем мы, на нашей стороне сила. У кого сила, тот хозяин, это следует из ваших же слов. Так что теперь вы — мои рабы, и вам следует радоваться, что я предоставляю своему скоту хоть какую-то возможность выбора.

Зацепил. Вон как желваками играет.

Наступившую тишину нарушило несколько тихих хлопков в ладоши. Это была все та же девушка.

— Браво, — сказала она мне. — Вы его препарировали. Блестящий силлогизм.

— Кстати, да. — Фира хихикнула. — Нет, жизнь — это кольцо.

— Того и боюсь, — вздохнул я. — Сегодня его замкнул я, а завтра кто?

— Хозяин? — Азиз плотоядно глянул на полуголых молодых людей, которые смотрели на него не то что с опаской, а скорее даже с ужасом.

Забавно, тогда они его вшестером гвоздили и ничего не боялись. А сейчас их вдвое больше — и трусят. Правда, он тогда был без оружия и не понимал, что происходит.

— Валяй, — махнул рукой я. — Чего тянуть?

Азиз расставил руки с ножами в стороны и грациозно двинулся к кучке людей, застывших на месте. Он мурлыкал под нос какую-то песенку на родном языке, вроде как пританцовывал и, поручусь за это, улыбался.

Не все из них были трусами, несколько кинулось к дубинкам и схватило их, но это мало что могло изменить.

Азиз двигался смазанно, как очень большая и ловкая змея. Я даже не успел увидеть движение, которым он перерезал глотку первой своей жертве, а после все слилось в какой-то хоровод, который становился все малочисленней.

Не было у этих клоунов никаких сверхспособностей, люди как люди. Несколько из них попробовали что-то сделать, достать Азиза дубинками, да без толку. Надо им было его тогда добивать, давно. Сейчас для них это уже утопия.

Несколько человек отлетело в сторону. Судя по всему, у негра на них были другие планы, он не собирался убивать их сейчас. Один из отлетевших попробовал было улизнуть в кусты, которые находились от него в нескольких шагах, но наткнулся на Джебе. «Волчонок» укоризненно покачал головой и показал ему пальцем на круговерть, в которой то и дело мелькали лезвия ножей и черное тело, перевитое мускулами.

Все закончилось очень быстро, от группы людей, которые всего-то минут десять назад были почти властелинами Вселенной, осталось пять человек, причем дышащих на ладан.

— А этих чего не добил? — поинтересовался я у Азиза.

— Этих не так, — пояснил мне он, убирая свой нож в ножны. — Этих по-другому.

Он подошел ко мне и вернул нож.

— Ну, ты доволен? — спросил я у него. — Слово свое я сдержал?

— Хозяин добрый, — подтвердил зимбабвиец. — Азиз служи хозяин до конца.

Приятно, черт побери. Одно плохо — он не пояснил, до чьего конца.

— На колени вставать, — проревел Азиз, подбирая дубинку носатого, которая так и валялась неподалеку от нас. — На колени.

И добавил какую-то фразу на родном языке, явно непристойную.

— Слушайте. — Прилизанный уцелел и сейчас неохотно опускался на колени. — Я все понимаю, вы все делаете верно, я поступил бы так же. Ну хорошо, вы убили почти всех, этого довольно. Мы полезны для вас. Еще раз говорю: раз вам нужны люди, мы дадим их вам. Мы уже знаем, кто, когда и какой дорогой ходит, все вновь возрождающиеся идут почти всегда одним и тем же маршрутом. За неделю вы получите почти сотню человек. Сотня человек за одну жизнь!

— Чего это одну? — возмутился его приятель, стоявший рядом.

— Ваши жизни мне безразличны, — пояснил ему прилизанный. — Я говорю только о себе. Если хочешь жить, предложи им что-то свое. Джонни, это бизнес, странно, что мне приходится тебе такое объяснять.

— Цинично, но верно, — заметил Голд. — Сват, сто человек — это хорошая цена за одну голову.

— Хорошая, — признал я. — Причем народ-то небось отборный, если они их всех на ноль множили.

— Отборный, — подтвердил прилизанный. — Ну, с вашей точки зрения.

— Азиз, начни с него, — попросил я своего телохранителя. — Сделай мне приятное.

На самом деле я был почти готов согласиться. Да и согласился бы, если бы свидетелей не было. Какая разница, когда я его убью, — сейчас, потом? А сто человек — это сто человек. Но в присутствии «волчат», будущего моей семьи… Это недопустимо. Так что нет человека — нет соблазна. И желательно, чтобы Азиз не тянул, а то я могу передумать.

— Это глуп…

Дубинка буквально разнесла голову прилизанного, как арбуз. Нет, натурализма тут нет, но и того, что я увидел, было достаточно, чтобы впечатлиться. Даже мне, человеку, который не только бланки строгой отчетности в банке видел.

— Эта — раз, — широко улыбнулся Азиз и подошел ко второй жертве, которая теперь до боли напоминала тех, кого они все это время истязали. — А эта — два.

И его дубинка сокрушила второй череп.

— Не надо, — завопил третий по счету человек, стоящий на коленях. — Не надо! Нельзя так! Нельзя! Это…

— Это — что? — очень жестко спросила у него Фира. — Это бесчеловечно? Или — это запрещено законом?

— Хорошо, — заметила девушка, желавшая смерти. — Я начинаю верить в некую высшую справедливость.

— И зря, — сообщил ей я. — Мы, на самом деле, немногим лучше их. А со временем будем еще хуже.