Книга Волчья стая - Александр Бушков

– А я?! – прямо-таки взвизгнул из угла Витек.

– А кто такой Козлевич? – картинно пожал плечамиИисус. – Знать не знаю никакого Козлевича…

– За козла ответишь, сука!

– Не козел, а Козлевич, – безмятежно объяснилИисус. – Это цитата. Классику читать надо. За что тебе доля, что ты такогосделал?

Витек выпрямился, являя собою презанятную смесь оскорбленнойгордости, злости и своеобразной жажды справедливости:

– То есть как это? Я и раздобыл все документы! Хрена бы выбез меня нашли!

– Паш, не врет?

– Не врет, – мрачно подтвердил Паша. – У негомамаша в районной администрации, они там списывали какие-то архивы, кажется,губернского исполкома, еще тринадцатых годов, а попутно искали, что бы из нихможно продать. Вот она и притащила домой, как курьез… Он про меня и вспомнил,мы же с ним десятый кончали…

– Вот именно, – торопливо сказал Витек. – Всовершенно посторонние бумаги замешался протокол допроса какого-токалауровского хмыря, то ли приказчика, то ли кого-то вроде… Маман специалист поархивам, она объяснила, что ничего удивительного в этом нет – у нас неГермания, где порядок. Бумаги попадали в самые неожиданные места, почему-тогэпэушный протокол замешался в исполкомовские папки – и пылился с тех пор вподвале…

– Ну ладно, – великодушно сказал Иисус. – Неубивать же его, в самом деле? Девять долей…

– Интересные дела! – серьезно, с неподдельнымвозмущением возопила Ника, про которую как-то успели и забыть. – А кто вамразносолы готовил, пока вы по тайге гуляли?! Кто… – она машинально оглянуласьна предательски расхристанную постель, вспомнила про Вадима и прикусила язычок.

– Уговорила, – фыркнул Иисус. – Десять долей, изних три – Пашины. – Он торопливо оглянулся, словно опасался, что неведомооткуда вынырнет очередной претендент с нешуточными заслугами. – Все посправедливости, разве нет? Сейчас посчитаем, при всех, чтобы не было потомнедовольных, поделим старательно и поедем в Шантарск проматывать злато…Впрочем, кто как хочет – его дело, проматывать или копить.

– Зубы вставлю, – мечтательно признался Худой.

– Кто «за», кто «против»? – осведомился Иисус,постукивая лезвием по ладони.

Судя по лицу Витька, он был категорически против такойдележки, но протестовать не осмеливался ввиду явного численного перевесапротивника. Паша, наоборот, выглядел вполне спокойным, словно бы дажесбросившим некую тяжесть с души. Он встал, широко разбросав руки, потянулся:

– Что вы вцепились, как энцефалитные клещи? Мужики, надобыло сначала подумать, а потом налетать. Я даже не успел еще вторую цинкураспечатать, не знаю толком, что там… – Его голос звучал предельно естественно,а глаза лучились дружелюбием. – Честное слово, я бы с вами обязательноподелился. Собрали бы вещички, сели и потолковали… – Он небрежно указал наВадима. – Я прекрасно понимаю, почему этот ишак вас взбаламутил. Онсначала подкатился ко мне и предложил поделить все пополам, а когда я егопослал подальше, кинулся к вам, козел. Одного только не взял в расчет – онздесь человек чужой, а с вами мы пуд соли съели. Не вышло у него рэкетнуть –представился перед вами радетелем за справедливость… Мать вашу, ребята, неужелииз-за какого-то пришлого мудака друг другу вцепимся в глотки? Как чужие?

Вадим с неудовольствием ответил, что эта не столь ужскладная речь решительно переломила настроение. Работяги явственно расслабилисьи потеряли всю жесткость. Он и в самом деле был для них чужим, а Паша – свой,старый знакомый, авторитетный бугор, которого они уважали и на свой манерлюбили…

– Брехня, – сказал он, сам прекрасно чувствуя, что егоправедный гнев звучит довольно фальшиво. – Я ему сразу предложил делить посовести…

– Врет, – проникновенно сказал Паша. – Настаивал,чтобы пополам поделили, а о вас и речи не было…

– Ты лучше про Женю вспомни! – в некотором отчаяниивскрикнул Вадим. – Как-то очень уж кстати он головушкой приложился… Не тыли помог?

– Видите? – грустно сказал Паша. – Все в кучусобрал…

Вадим понял по их лицам, что его акции если и необесценились до предела, то все же упали довольно низко.

– Вадик, ты, в самом деле, не туда куда-то загибаешь, –слегка поморщился Худой. – Мы Пашку давно знаем…

– Вот только раньше он кладов не выкапывал, – сказалВадим.

– Помолчал бы ты, – уже прежним, командным голосомраспорядился Паша. – Не знаешь, что и выдумать на скорую руку… По-моему,этого живчика следует вообще исключить из дележки.

Надолго повисло молчание.

– Нет, это ты уж чересчур, – задумчиво произнесМухомор. – Он как-никак наравне со всеми пахал, получится несправедливо.Долю и ему выделим, хер с ним…

– Уговорили, – сказал Паша. – Ну, замяли? Междупрочим, я в кухню еще с утра отнес «Абсолют». Хотел устроить банкетпо-человечески, чтобы посидеть, выпить и за конец сезона, и за дележ, а выналетели, как не знаю кто… Вероника вон старалась, картошку с курятиной тушиладля банкета… Давайте собирайтесь, а я пока вскрою вторую цинку, посидим,вмажем, полюбуемся и поделим. Кастрюлю несите в кухню, курица еще горячая…

– Пошли, мужики? – Мухомор решительно поднялся изабросил ружье на плечо, как будто ничего и не было. – Паш, ты толькоотдай пока ключики от «газона» и японки. Не то чтобы мы тебе не доверяли –лично я вот этому как-то не особенно доверяю, как человеку вовсе ужпостороннему… – Он бесцеремонно ткнул пальцем в сторону Витька. – Мало личто ему в голову взбредет, такому прыткому…

Вопреки ожиданиям Вадима, Витек сговорчиво протянул ключи,пожал плечами:

– Да пожалуйста… Куда ж я один денусь, если Паша прекраснознает, где меня в Шантарске отыскать? Вы бы лучше вот этого типчика за ногу кзабору привязали, – он показал на Вадима. – Вот от кого сюрпризымогут быть…

– Мы уж сами разберемся, – отмахнулся Мухомор. –Пошли?

Все четверо направились к выходу. В последней попыткепереломить ситуацию Вадим отчаянно вскрикнул:

– Мужики! Да погодите вы! Тут где-то еще один…

Но они уже не слушали, грохоча сапогами в сенях. Мухомор неспод мышкой огромную кастрюлю, распространявшую приятнейший аромат тушенойкурицы, послышались радостные реплики насчет скорого и тесного общения с«Абсолютом». Бесполезно. Давно сложившуюся систему отношений меж ними и ПашейВадиму ни за что не удалось бы переломить, он был пришлым и не мог ничегодельного противопоставить их общим воспоминаниям. Они попросту не верили, чтоПаша способен обмануть. За годы патриархального житья на природе успели забытькое-какие волчьи законы городской цивилизации. А вот Витек, судя по егогнусной ухмылочке, законы эти прекрасно помнил…

Уставившись зло, хмуро, громко предложил: