Книга Дуэль. Всемирная история - Ричард Хоптон

Придирчивый анализ Эллиса отвергает версию дуэли по Хэмилтону, приходя к выводу, что первым выстрелил все-таки Хэмилтон, но промахнулся, вероятно, из-за принятого накануне решения выстрелить широко (или не очень широко, но специально не целясь). Бёрр, не знавший о намерении Хэмилтона послать пулю «в молоко», наблюдал лишь выстрел Хэмилтона в него и посему, следуя дуэльному этикету, обязывавшему его сделать ход, выстрелил в противника{572}.

Хэмилтон умер во второй половине следующего дня и был предан погребению со всеми подобающими почестями. Тем временем Бёрр позорно бежал из Нью-Йорка, стремясь избежать обвинения в участии в дуэли и в убийстве. Какой бы ни был исход столкновения, Хэмилтон выиграл пропагандистскую кампанию. Как считает Эллис: «Подавляющее мнение общественности состояло в том, что Бёрр просто хладнокровно убил Хэмилтона»{573}. Нельзя сказать, что вердикт истории как-то отличался от такого заключения.

Дуэль Бёрра и Хэмилтона прочно обосновалась в историческом сознании американцев. Она настолько значительна для американской истории, что не идет в этом разрезе в сравнение ни с какой другой дуэлью, когда-либо происходившей в другой стране. Ни во Франции, ни в Британии — в странах, если так можно выразиться, наживших куда более значительный дуэльный опыт, чем Соединенные Штаты, нет ничего сравнимого с встречей Бёрр — Хэмилтон по печальной знаменитости события и его историческому резонансу. Подыскивая параллели во Франции, вероятно, можно назвать поединок Клемансо с Полем Деруледом или bêtise — безделицу — между графом д’Артуа и герцогом де Бурбоном. Лучший кандидат от Британии в этом смысле герцог Веллингтон и его дуэль с лордом Уинчелси. Но ни одна из встреч не может претендовать на ту же славу, что и поединок Бёрра с Хэмилтоном. В июле 2004 г., отчасти в ознаменование двухсотлетней годовщины дуэли и в каком-то смысле (как ни забавно) для увековечения символического примирения между потомками Бёрра и Хэмилтона, бой был заново инсценирован и сыгран.

11 июля Дуглас Хэмилтон — прямой потомок Александра и торговый агент компании IBM из Огайо — и Антонио Бёрр, прослеживающий свой род от одного из кузенов Аарона Бёрра, сошлись на берегу реки Гудзон. Облаченные в костюмы той эпохи и при участии секундантов они обменялись выстрелами — по всей видимости, холостыми патронами — перед лицом толпы из более чем тысячи зрителей. Репортаж «Дэйли телеграф» о событии наглядно показывает историческую потенцию дуэли. Вот что пишет газета:

На протяжении месяцев комментаторы считали, что политики в Америке оставляют друг другу больше синяков и шишек, чем когда бы то ни было ранее. Прошлым месяцем либеральные критики прочитали лекцию вице-президенту Дику Чейни за использование «F-word» (телеканал в США. — Пер.) против оппонента из демократического лагеря. Но историки использовали сведение счетов Хэмилтона и Бёрра для проведения параллелей (между тем событием) и ожесточением президентской кампании 2004 г.{574}.

Мистеру Чейни предстояло стать вторым вице-президентом (насколько это известно) после Аарона Бёрра, который стрелял в человека, пусть хотя бы и случайно, когда в феврале 2006 г. он дробью «припудрил» коллегу на охоте в Техасе[68]. Для изучающих тему дуэлей саммит Бёрр — Хэмилтон важен по двум причинам. Во-первых, он служит значительным водоразделом в отношении к дуэлям. Во-вторых, являет собой самый выдающийся пример как американская политическая дуэль — феномен, уродовавший лицо общественной жизни в Соединенных Штатах на протяжении большей части девятнадцатого века. Смерть Александра Хэмилтона вызвала подъем настоящего штормового вала беспрецедентной антидуэльной риторики: к громогласному хору критиков присоединились памфлетисты, священнослужители, адвокаты, даже ректор Йельского университета. По выражению Эллиса: «Стигмат поединка Бёрр — Хэмилтон заставил дуэльный кодекс как национальное явление переходить в оборону»{575}. Один памфлетист, подписавшийся «Филантропос», выразил неодобрение дуэлям вообще и поединку поблизости от Уихокена в частности и особенно — в форме открытого письма Аарону Бёрру. Озаглавленное так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений касательно адресата и темы, «Письмо Аарону Бёрру… в отношении варварского происхождения, криминальной природы и пагубности последствий дуэлей» представляло собой вдохновенную лекцию на тему зла, кое являют собой дуэли. Поединок с Хэмилтоном «опалил самыми болезненными чувствами сердца всех патриотично настроенных граждан от северных рубежей Мэна до самых южных окраин Джорджии». Судьба Бёрра, как уверял автор, станет ужасом и проклятьем грядущих поколений. «Разве не нанесли Вы, — вопрошал памфлетист, — громадного, я бы даже сказал, непоправимого вреда своей стране?» Бёрру напоминали: «Еще не рожденные ныне поколения будут скорбеть о преждевременном уходе доброхота Америки и предавать поношению руку, которая лишила родину его. Народ понес утрату, а вина за нее — на Вас»{576}.

В сентябре 1804 г. Тимоти Дуайт, ректор Йельского университета, во всеуслышание выступил против дуэлей. Проповедь, которую прочитал он в воскресенье, накануне начала учебного года, совершенно очевидным образом стремилась стать посланием, которое будет услышано. Имея подзаголовком «Глупость, вина и злодейство дуэли», проповедь развернула атаку против традиционных тезисов, выдвигаемых в оправдание поединков, и полила ушатом презрения общепринятые понятия о чести. Ректор назвал дуэлянтов «высокомерными, чванливыми, вздорными, необузданными и негуманными, причиняющими беспокойство соседями, неудобными друзьями и нарушителями общего благосостояния»{577}.

Поскольку речь произнес не кто-нибудь, а фигура такого масштаба, как ректор Йельского университета, она — что и неизбежно — привлекала большое внимание. С помощью бумаги и типографской краски слова покинули узкие пределы Йеля, чтобы стать достоянием более широкого мира. Считалось и считается, что она, несомненно, оказала заметное воздействие на антидуэльное мнение в Новой Англии. Дуайт, однако, не остался единственным из выдающихся представителей духовенства, обличавших дуэли с кафедры. В Америке, как и в Европе, клир выступал одним из самых несгибаемых противников дуэли.

Среди же светских господ мало кто рвался в бой за искоренение дуэли более рьяно, чем генерал Чарльз К. Пинкни — кандидат в президенты от федералистов в 1804 г. (то есть от партии Хэмилтона). Пинкни и сам дрался на дуэли, в которой получил ранение, а также дважды принимал на себя обязанности секунданта, а посему, что называется, приобрел некоторый личный опыт. «Дуэль, — писал он в августе 1804 г., — не есть мерило храбрости. Я видел и трусов, которые дрались на дуэлях, и убежден, что отвагу можно зачастую продемонстрировать отказом от брошенного вызова, а не его принятием»{578}.