Книга Мы - Дэвид Николс

— Мне тоже. Дуглас, но все могло быть куда тяжелее.

— Думаю, да.

— Ничего не вмазали в стенку, ничего не порвали надвое.

— Что есть, то есть.

— Спасибо тебе, Дуглас.

— За что?

— За то, что не возненавидел меня.

По правде говоря, случались моменты, когда я действительно ее ненавидел — в часы, когда душа болела и рвалась на части, — но не сейчас. Мы поцеловались на прощание, и, когда она уехала, резко переключая передачи на ходу, я снова вернулся в дом — сполоснуть кружки, упаковать чайник, выключить воду и газ. Забил вещами багажник и заднее сиденье машины, а затем обошел все комнаты и в последний раз закрыл окна и двери, отметив для себя, каким пустым может казаться пустой дом. Несмотря на выпавшие нам здесь испытания, я никогда не хотел уезжать отсюда, однако в данный момент занимался именно тем, что закрывал за собой парадную дверь и бросал ключи в почтовый ящик. У меня больше не имелось причин возвращаться сюда — это мое поражение, и мне было стыдно.

179. Дружелюбно

Однако наши встречи в Лондоне за ланчем в апреле и мае были достаточно приятными и радостными. Я уже говорил, что жизнь без нее для меня немыслима, и вот теперь меня упрашивали поразмыслить о будущем, в котором мы станем просто друзьями. Она не скрывала своего счастья по поводу возвращения в город. Квартирка в Кеннингтоне была малюсенькой, но ее это не волновало. Она встречалась с друзьями, ходила на выставки, снова стала заниматься живописью, и я не мог не признать, что эта новая жизнь ей чрезвычайно подходила. От нее исходило сияние; искрометная, острая на язык, немного бесшабашная, она напомнила мне ту, прежнюю Конни, в которую я когда-то влюбился, и это обрадовало меня, но и слегка огорчило, так как, сколь ни приятно было видеть ее возрождение, крайне тяжело было сознавать, что, выходит, именно я подрезал ей крылья. Итак, мы усиленно старались быть жизнерадостными и дружелюбными и почти преуспели, по крайней мере до того ланча в июне, когда она рассказала мне об Анджело.

— Так ты встречалась с ним еще при мне? Признайся.

— Нет…

— Значит, вы вообще не общались?

— Я встретила его три недели назад.

— Поклянись!

— Да неужели это так важно?

— Если наш брак распался именно из-за него, то да!

— Вовсе не из-за него, ты прекрасно знаешь.

— Ну, полагаю, он вполне доволен собой.

— Почему?

— Потому что в конце концов он все-таки выиграл!

— Дуглас, кончай до меня докапываться!

— Конни!

— Нет, ну действительно, как ты смеешь! Я не какой-то сраный переходящий приз, который вы с Анджело передаете из рук в руки. И уж тем более он меня «не выиграл»! Мы просто иногда видимся. Мы никуда не торопимся. Мне казалось, ты имеешь право знать… — (Но я поднялся и стал доставать бумажник.) — Не смей убегать! И пожалуйста, не устраивай здесь трагедий.

— Конни, я понимаю, почему ты хочешь, чтобы наш разрыв прошел безболезненно, но это не так. Договорились? Ты не можешь… резать по живому и рассчитывать, что будет не больно.

— Ты что, действительно уходишь?

— Да, ухожу.

— Присядь на минуточку. Сейчас принесут счет, и мы выйдем отсюда вместе.

— Но я не хочу, чтобы ты шла со мной…

— Если ты собираешься бежать отсюда бегом, значит побежим вместе.

Я сел. Мы молча разделили счет на двоих и отправились пешком из Сохо в сторону Паддингтона, с мрачными лицами, в гробовом молчании, но на Мэрилебон-Хай-стрит она внезапно взяла меня за руку:

— Помнишь ту мою интрижку?

— С тем парнем с работы?

— Энгусом.

— Энгусом. Боже, ты ведь не встречаешься и с ним тоже, ведь так?

— Дуглас, не вынуждай меня толкать тебя под машину. Тот мужчина, он был идиот, но не в этом суть. А суть в том, что, когда ты выгнал меня — вполне заслуженно — и поставил мне ультиматум, я долго, долго над этим думала. Меня сбивал с толку сам факт, что я чья-то жена. Мне всегда казалось, что я не могу быть ничьей женой, и я задавала себе вопрос, а стоит ли вообще возвращаться. Не было ли это ошибкой — вообще выходить замуж?

— Ну, ясное дело, было.

— Нет, не было. Как ты не понимаешь? — Уже не в шутку разозлившись, она схватила меня за руку и заставила повернуться к ней лицом. — Нет, это не было ошибкой! Вот в чем суть. Не было! Я никогда, слышишь, никогда не считала наш брак ошибкой, я ни разу об этом не пожалела и не буду жалеть! Наша встреча, мое замужество — лучшее, что случилось в моей жизни. Ты спас меня, и не однажды, потому что после смерти Джейн мне тоже хотелось умереть, и единственная причина, почему я осталась жить, — то, что рядом был ты. Ты. Дуглас, ты замечательный человек, истинная правда, и ты даже не представляешь, как я люблю тебя и какое счастье для меня было быть твоей женой. Ты всегда умел меня рассмешить, научил самым разным вещам, сделал меня счастливой, а теперь ты будешь моим замечательным, выдающимся бывшим мужем. У нас замечательный сын — немного сумасшедший и нелепый, каким и должен быть восемнадцатилетний мальчик, и это наш сын, наш, мой и твой тоже. А тот факт, что мы с тобой не остались навеки вместе… ну, ты не должен считать своим поражением или неудачей. Дуглас, тебе сейчас плохо, я знаю, но это еще не конец света. Не конец. Нет, не конец.

Ну, это было очень эмоционально, по-моему даже слишком эмоционально для разговора на людях, поэтому мы зашли в бар и просидели там до вечера, то смеясь, то плача, попеременно. И уже позже, намного позже, мы расстались, и снова друзьями, и на обратном пути обменивались нежными эсэмэсками. Я вернулся домой уже после девяти вечера, квартира встретила меня тишиной и прохладой, Мистер Джонс ждал меня у дверей. Его не мешало бы выгулять, но внезапно я почувствовал такую усталость, что, не снимая пальто и не включая свет, тяжело осел на диван.

И обвел взглядом знакомые вещи в чужой комнате, картины и постеры, которые я так и не удосужился развесить, меркнущий свет за окном, ковер, который я сам никогда бы не выбрал, темный экран телевизора, явно слишком громоздкого.

Но вот тишину нарушил звонок телефона, причем городского, звук был до того непривычным, что я вздрогнул, и мне внезапно стало не по себе, когда я снял трубку:

— Алло?

— Папа?

— Алби, ты меня напугал.

— Но сейчас еще только начало десятого.

— Нет, я имею в виду городской телефон, я к нему не привык.

— А мне казалось, что ты всегда предпочитал его мобильному.

— Так и есть, просто, просто я еще не привык.

— Тогда что, перезвонить тебе на мобильник?