Книга Боевой устав эльфа - Олег Никитин

К счастью, девушка была прекрасной наездницей. По пути ей даже удалось увильнуть от молнии. На последнем усилии, едва трепеща крыльями, стрекоза зацепилась лапами за край храма. Фундис с опорой на руки, будто гимнастка перекувырнулась на покатую крышу и помогла вскарабкаться насекомому.

Федор шагнул на базилику и распахнул плащ. Маска Мауззкила в «потайном» кармане буквально вибрировала от обилия некромагии вокруг. Комиссар положил на артефакт ладонь. По руке прокатилась горячая дрожь. Едва сдерживая нетерпение, Федор поднес маску к лицу.

Время словно замерло.

* * *

Поле боя предстало перед Стволовым в истинном свете. С одной стороны сражались полные жизни существа, яркие и прекрасные, с другой – омерзительные твари и приспешники некромантов: паокаи, тролли, кентавры и прочее «пушечное мясо». Сам Вэйрун увиделся ему не тем чудовищным гигантом, что мог одним взглядом испепелить толпы солдат, а прежним гоблином. Бесноватым Черным Шаманом, престарелым политиком, окруженным мертвящей силовой аурой – будто толстой коркой из некромагии, пылающего оливина и овеществленного ужаса.

Эту кожуру следовало немедленно содрать. Если потребуется – с мясом и кровью.

Федор поднял раскрытые ладони к плечам. Сейчас в его сосудах будто бы текла магма. Мышцы были словно из гибкого мифрила, а кости из алмазов. Он медленно протянул руки вперед.

Его движение почувствовали все – и живые и мертвые. Само мироздание дрогнуло от столкновения магических потоков. У живых прибыло сил, стали рубцеваться раны, вырастать опаленные волосы, проклюнулись выбитые в драках зубы. Зомби обездвижели и начали разваливаться на куски. Паокаи развернулись, тяжело махая крыльями, с пронзительными криками полетели к порталу. Туда же попятились тролли, ревя от боли под магическими ударами Хино и саматских чародеев. Оставшиеся на стороне лже-Вэйруна некроманты и чернокнижники с визгом валились на землю, хватаясь руками за уши.

Маджаи опустилась на колени, прижала ладони к груди и смотрела на комиссара с благоговением и ужасом, не в силах отвести взгляд.

И еще Федор увидел сквозь каменную толщу место, где раньше плескался отравленный некромантами колодец. Он был полон саматского золота.

Гнусный недомерок, что с подачи некромантов присвоил себе имя древнего божества, задрожал. Аура вокруг него затрепетала, стала рыхлой и пористой. Теперь она напоминала испорченный, почерневший банан. Федор «взял» ее обеими руками и начал выкручивать, словно губку.

Черный Шаман внутри некро-кокона оцепенел от ужаса.

Федору показалось, что, стоит ему захотеть – и «семечко»-гоблин будет выковырнут из оболочки. Что мощь накачанного Ядерной магией лже-Вэйруна неспособна противостоять его белому волшебству. А самое главное – комиссар понял, что маска гораздо старше самого Мауззкила и всегда сама выбирает своего обладателя, кто бы он ни был. И ей безразлично, что именно желает ее господин.

Стволов ошибся, сочтя Шамана проигравшим. Хуру-Гезонс всего лишь оттачивал план нападения и собирался с силами. Его ответный удар был подл и ужасен. От некро-кокона отделился черный клочковатый протуберанец мертвящей магии, взвился к куполу базилики и окутал меганевру Фундис. Насекомое мгновенно взбесилось. Стремительным прыжком стрекоза переместилась к Стволову и вцепилась в него всеми шестью лапами – словно колючей проволокой связала. Лапки задвигались, разрывая плащ, полосуя стильный наряд псоглавца.

Не будь Федор под «допингом» маски, охмуренное насекомое содрало бы с него одежду вместе с кожей. Но даже сейчас стрекоза умудрилась надежно сковать действия комиссара. Оказалось, что алмазные кости и мифриловые мышцы Федора – всего лишь воображаемые. В огромных фасетчатых глазах меганевры не мелькало и тени страха или готовности подчиняться. Ее нервный ганглий был попросту «выключен» – а скорее, выжжен дотла.

Тугие крылья бешено задвигались, зажужжали, слились в два слюдяных круга. Меганевра пошла на взлет. Федор с маху врезал головой по ее морде. Мифриловый кант маски рассек челюсти, смял поверхности выпуклых сферических глаз. Но подъем ничуть не замедлился! И тут комиссар почувствовал, как ему в щиколотки вцепились руки Фундис. Федор ударил насекомое еще раз.

Противники лже-Вэйруна в пылу сражения ничего этого не видели. Воодушевленные явным ослаблением черного гиганта и отступлением вражеского воинства к порталу, за избиение лживого бога взялись все защитники Подтеменья. Хлестко ударила в «кокон» ослепительно-белая молния жрицы Хино, паучьей сетью оплели его голубые разряды саматских чародеев. Мифриловый меч Зака поочередно сек шатающиеся ноги-столбы, а псы в прыжках рвали их зубами. Люсьен молотил по зыбкой спине вырванным с корнем осветительным кристаллом. Босяки метали ножи и вырванные из мостовой булыжники. Яростно вопящий Отож подскочил к «гиганту» вплотную и за один прием разрядил ему в пупок весь кристалл парализующего жезла. Даггошские гоблины дали залп из арбалетов. Но аура колдуна была крепка – все арбалетные болты скользнули по «оболочке» и ушли в стороны.

Попал только один, выпущенный Кваквасой. Пророчество оказалось-таки правдивым. Подтеменье спас именно торговец «живыми» трусами. Снаряд – вершитель истории, сверкнув оперением из крыла новошагоранского попугая, проскользнул в крошечную язвочку в некро-коконе и впился Хуру-Гезонсу в пах. Стрела везучего гоблина угодила ровно в то место ауры, откуда к Федору метнулся магический протуберанец!

Этот выстрел оказался песчинкой, склонившей чашу весов на сторону добра. Аура Черного Шамана лопнула, как проколотый иглой воздушный шарик, некромагия грязными волнами плеснулась в стороны. Обезумевшая меганевра вздрогнула и начала снижаться. Бережно опустив комдива и маджаи на крышу базилики, стрекоза разжала лапки и упорхнула в сторону. Уселась в ожидании команды, смирная, как и прежде.

Сморщенный и жалкий, лже-бог брякнулся на плац. Перевернулся на живот, вскочил на колени, вытянул дрожащую руку и направил кривой палец в сторону меткого гоблина.

– А ведь я хотел сделать тебя десятником, глупый Квакваса! – скорбно заверещал он. Тающая аура пузырилась вокруг колдуна и на нем самом, словно жир на горячей сковороде. – Такова же твоя благодарность, обезьянье отродье!

– Да что сразу я-то? – стушевался Квакваса и быстро спрятал арбалет за спину. – Все стреляли, и я тоже…

– Не смей порочить моего друга! – ощерился Рож. – Сам ты мартышка!

Он подскочил к Шаману и звонко ударил клеветника погребальным золотым фаллосом Мауззкила по лбу. Тонкий металл сплющился от удара.

– Хватит возиться с этим убийцей! – прорычал подскочивший Пожиратель Плоти. – Разойдись!

Воины прыснули в стороны. Ил-Лаарт скрутился тугим штопором, резко распрямился. Мощный толчок Угриного хвоста подцепил тающую оболочку Хуру-Гезонса и его самого. Лже-бог с воплями ужаса полетел через монастырскую стену, в сторону залива.

Способный в маске видеть на многие мили, Федор рассмотрел бесславный финал, постигший лже-Вэйруна. Гоблин не успел упасть в воду. На поверхности залива вспух огромный водяной холм. Он рос навстречу падающему Шаману, блистая зеркальной водяной пленкой. Наконец вершина холма раскрылась, как жерло вулкана. Украшенный пенными валами и мириадами брызг, из пучины озера восстал монструозный соратник золотоискателей и личный друг Стволова, бывший бегемот Борис. Распахнулась титаническая пасть. Черный Шаман в последний раз дрыгнул ногами и ухнул в нее, как в могилу.