Книга Хозяин морей. Капитан первого ранга - Патрик О'Брайан

— Парни вполне надежные, сэр. Кроме одного, по имени… в общем, его зовут так же, как и меня, но он мне, конечно, не родственник. Это папист из Ирландии.

— Вы отвечаете за свои слова? Вы определенно уверены в том, что сказали? Повторяю, определенно уверены?

— Так точно, сэр, — ответил вконец ошарашенный Смитерс, вытаращив глаза.

— Благодарю вас, мистер Смитерс. Вы не должны сообщать об этом разговоре никому. И не подавайте виду, что чем-то расстроены. Это неукоснительный приказ. И попросите мистера Гудриджа сейчас же прибыть ко мне.

— Мистер Гудридж, — сказал Джек Обри, подойдя к столу для навигационных карт, — будьте добры, покажите наше местоположение.

— Точное или в пределах одного-двух лье? — спросил штурман, склонив голову набок и прищурив левый глаз.

— Точное.

— Тогда я должен свериться с записями.

Джек кивнул. Штурман вышел, вернулся с грифельной доской, взял циркуль и, измерив расстояние по шкале, наколол карту.

— Вот оно, сэр.

— Понятно. У нас стоят прямые паруса и марсели?

— Так точно, сэр. Как вы помните, мы решили идти помалу, дожидаясь воскресного прилива, чтобы не болтаться на виду в открытом море, поскольку корабль легко узнаваем.

— Полагаю, — отвечал капитан, изучая карту и записи на доске. — Полагаю, мы сможем воспользоваться нынешним вечерним приливом. Что скажете, штурман?

— Если ветер продержится, сэр, то можем и проскочить. Правда, насчет ветра я не уверен. Барометр поднимается.

— Мой — нет, — отвечал Джек Обри, взглянув на свой прибор. — Попросите, пожалуйста, мистера Паркера. А пока неплохо бы поднять стаксели, бом-брамсели, а также топсели.

— Мистер Паркер, назревает бунт. Я намереваюсь ввести «Поликрест» в бой как можно раньше, чтобы подавить мятеж в зародыше. Мы поставим все паруса, чтобы нынче вечером добраться до Шолье. Но, прежде чем ставить паруса, я поговорю с командой. Пусть старший канонир зарядит две кормовые пушки картечью. Когда пробьют шесть склянок — это будет через десять минут, — офицеры должны собраться на шканцах с личным оружием. Морские пехотинцы построятся с мушкетами на полубаке. Раньше времени не проявлять никакой спешки и беспокойства. Когда все матросы соберутся, пушки будут направлены на бак, причем возле каждой будет выставлен на часах гардемарин. После того как я закончу и будут поставлены паруса, ни на одного матроса нельзя поднимать ни руку, ни голос впредь до моих дальнейших распоряжений.

— Позвольте сообщить об одном наблюдении, сэр?

— Благодарю, мистер Паркер, это излишне. Таковы мои приказания.

— Есть, сэр.

Джек Обри не верил суждениям Паркера. Если бы он и стал советоваться с кем-либо из офицеров, это был бы Гудридж. Но он, как капитан, не хотел делить ответственность ни с кем. Во всяком случае, он считал, что знает о мятежниках больше, чем любой из тех, кто стоит на шканцах «Поликреста». В юности, будучи разжалованным мичманом, он служил матросом на мятежном судне на базе в Кейптауне и понимал настроения нижних чинов. Джек любил простого матроса, знал его повадки и чутьем угадывал, на что этот матрос может решиться, а на что — нет.

Взглянув на часы, капитан надел парадный мундир и вышел на квартердек. Пробило шесть склянок утренней вахты. Офицеры молча собирались вокруг него. У всех были суровые, хмурые лица.

— Прикажите всем матросам собраться на юте, — приказал он.

Послышался пронзительный свист боцманских дудок, крики, направленные в палубные люки, топот ног; красные мундиры, расталкивая моряков, мчались на нос. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь пощелкиваньем риф-бантов сверху.

— Матросы, — заговорил Джек Обри. — Мне не хуже вас известно, что тут затевается. Я вас насквозь вижу, черт побери, и не допущу этого. Какие же вы простаки! Развесили уши и купились на посулы тех, кто только и может, что воду мутить. Кое-кто из вас уже засунул свою шею в петлю. Слышите? А затянуть ее — плевое дело. Вы видите там «Вилль де Пари»? — Все повернули головы в сторону маячащего на горизонте линейного корабля. — Стоит мне только отсемафорить ему или полудюжине других крейсеров — и вы будете дрыгать ногами под ноком рея под звуки марша негодяев. Надо быть стоеросовой дубиной, чтобы решиться на бунт. Но я не собираюсь семафорить ни «Вилль де Пари», ни другому кораблю Его Величества. Почему? Да потому что «Поликрест» вступит в бой этим же вечером, вот почему. Я не хочу, чтобы на флоте говорили, будто моряки «Поликреста» боятся французов больше, чем петли на рее.

— И то верно, — произнес кто-то. Это был Джо Плейс, стоявший впереди с широко разинутым ртом.

— Мы не против вас, сэр, — сказал кто-то невидимый. — Нам от Паркера житья нет!

— Нынче вечером я приведу «Поликрест» к французскому берегу, — убежденно гремел Джек Обри. — И я всыплю перцу французам в Шолье, в их собственном порту, вы меня слышите? Если кто-нибудь из вас боится драться, тот пусть лучше останется. Ну, кто из вас боится драться?

Ответом был гул вполне мирного свойства, смех, крики и колкие подначки в адрес Паркера.

— Тишина на носу и на корме! Рад, что таких не нашлось. Среди нас все еще имеются нерадивые матросы — взгляните-ка на этот безобразно провисший слаблинь, — а кое-кто слишком много болтает, но я знаю, что у нас на борту нет трусов. Могут сказать, что «Поликрест» не очень быстро выполняет повороты оверштаг; могут сказать, что у нас не очень аккуратно убирают марсели, но если скажут, что мои ребята наложили, увидев врага, в штаны, — я больше не капитан. Когда мы дрались с «Беллоной», не нашлось ни одного матроса, который не выполнил бы свой долг, все сражались как львы. Как я уже сказал, мы ворвемся в Шолье и всыплем Бонапарту по первое число. Вот что нужно делать, чтобы закончить войну, — поступать именно так, а не слушать разносчиков камбузных новостей и разных умников. Чем раньше мы закончим войну, чем раньше вы разойдетесь по домам, тем больше я буду удовлетворен. Я знаю, работа эта — защищать страну, — не мед. А теперь я вот что вам скажу, зарубите на носу. В связи с этой историей никто не будет наказан, она даже не будет отмечена в шканечном журнале. Даю вам слово. Никакого расследования тоже не будет. Но нынче вечером каждый мужчина и каждый юноша должен будет выполнить свой долг, отнестись к своим обязанностям очень ответственно, потому что Шолье — крепкий орешек. Там много мелей, сложный водный режим, так что все мы должны дружно взяться за канат и тянуть его изо всех сил, поняли? Приказы ловить налету и выполнять единым духом. Сейчас я назову несколько человек, посажу их в баркас, а затем поставим все паруса — и вперед! — Капитан направился к тесной толпе матросов, слыша вокруг себя негромкое гуденье голосов, которое вскоре стихло. Улыбки; уверенные, озабоченные или ничего не выражающие лица. Иные глядели на него с опаской, а некоторые с откровенным страхом.

— Дэвис, — сказал капитан, — ступайте в баркас. — Глаза у матроса забегали, как у загнанного зверя. Он молча и затравленно озирался. — Ну ступайте же, слышали, что я сказал? — спокойно продолжал Джек Обри, и Дэвис как побитая собака поплелся на корму. Воцарилась всеобщая тишина, атмосфера изменилась. Но Джек не собирался оставлять этих людей вместе с остальными и знал почему. Он был чрезвычайно собран и нисколько не сомневался в правильности отбора матросов. — Уилкокс, в баркас. Андерсон. — Капитан углубился в толпу моряков. Оружия у него при себе не было. — Джонсон. Поживей. — Напряжение усиливалось, нужно было скорее заканчивать. — Бонден, в баркас, — произнес он, глядя поверх головы рулевого.