Книга День Восьмой - Торнтон Уайлдер

Юстэйсия неожиданно расхохоталась.

— Посмотри, во что я превратила свою кашу. Получилась арестантская каша

— арестантам дают кашу на воде! А насчет Джорджа ты прав. Он доставил нам много неприятностей и унижений. Не удивительно, что ты на него сердишься, Брек. Но я помню, что ты мне однажды сказал. Ты сказал, что вы, масоны, всегда выручаете друг друга.

— Да, это верно.

— А тебе не приходило в голову, что отец должен поступать так же со своим сыном? Когда масон совершает ошибку, ты даешь ему понять, что он неправ, но ты не рассказываешь об этом везде и всюду. Ты не твердишь ему об этом беспрерывно. Ты становишься плечом к плечу с ним — так, чтобы все видели, что ты в него веришь… За семнадцать лет ты очень редко хвалил Джорджа. Джордж очень чувствителен. — Она наклонилась вперед, понизила голос и очень отчетливо произнесла: — Если б он хоть раз почувствовал в тебе опору, он бы любил тебя как своего лучшего друга.

Лансинг затаил дыхание.

— А Энн? Разве ты не замечаешь, что она уже не любит тебя так, как прежде? А знаешь — почему? Потому что ты продолжаешь обращаться с ней как с маленькой. Ты не замечаешь, что она очень быстро растет. Она вот-вот станет очень умной молодой особой и хочет, чтобы с нею обращались соответственно уже сейчас. Мой отец совершил ту же ошибку со мной. Я тоже была младшей. Он называл меня птичкой и беспрестанно сюсюкал. Мне было очень противно, и я стала избегать его. Он переменился как раз вовремя, когда увидел, как хорошо я управляюсь в лавке. Теперь мы с ним большие друзья. Ты читал его письма. Он скучает без меня, а я скучаю без него. Ты спрашивал меня, бываю ли я когда-нибудь счастлива. Я очень часто бываю счастлива, потому что у меня есть муж и мои трое детей. И я хочу, чтоб ты тоже был счастлив этим.

Лансинг смущенно озирался. Он поднял колени и опустил на них голову.

— Ох, Стэйси, я хочу поправиться! Я хочу поправиться!

Она встала и поцеловала его в лоб.

— Ты уже поправляешься. А теперь я уберу лампу на буфет. Если ты сможешь ночью уснуть, это первый признак, что тебе лучше. Постарайся поспать хоть часок. Я буду здесь, рядом.

Он спал до пяти часов, проснулся, съел кашу, которую должен был съесть в четыре, снова уснул и проспал до половины восьмого. Проснулся он прежним, уверенным в себе Брекенриджем Лансингом.

— Джордж уже ходил к Эшли?

— Брек, сегодня утром я нашла у себя на зеркале записку. Джордж на несколько дней уехал.

— До четверти девятого нет пассажирских поездов.

— Боюсь, он уехал товарным.

— Где девочки?

— В четверть девятого они собираются ехать и Форт-Барри в церковь.

— Попроси их перед уходом подойти к моей двери.

Без нескольких минут восемь Фелиситэ и Энн — две барышни, принарядившиеся для поездки в церковь, — остановились у дверей его комнаты. Он посмотрел на них так, словно увидел впервые. Он не знал, что сказать им. Они не знали, что сказать ему. Они стояли, широко раскрыв глаза, и ждали. Они напоминали ланей, которых он так часто убивал на охоте.

Наконец он проговорил:

— Желаю вам хорошо провести время.

— Спасибо, папа.

— Там на комоде лежит доллар. Отдайте его за меня в церкви.

— Хорошо, папа.

— Вы успеете по дороге на станцию зайти к Эшли?

Девочки кивнули.

— Попросите Джека и миссис Эшли прийти сюда к половине пятого.

— Хорошо, папа.

— Вы хорошие девочки. Папа вами гордится.

Обвинительное заключение в большой мере основывалось на показаниях девочек. Они передали Джону Эшли приглашение, ничего не говоря об оружии. Обвиняемый спокойно заявил, что понял их так, будто его приглашают на обычные воскресные упражнения в стрельбе. Что в действительности имел в виду Брекенридж Лансинг, не известно, но, увидев, что гость принес с собой ружье, он послал жену в дом за своим. Мужчины подбросили монету, и Эшли выпало стрелять первым. В глубоком ущелье, где расположен Коултаун, даже в мае темнеет очень быстро. Лансинг был убит третьим выстрелом, когда он уже немного устал, а вокруг уже сгустились сумерки.

Вечером следующего дня брат Брекенриджа Фишер, лучший адвокат северной части штата Айова, приехал, чтобы заняться подготовкой погребальной церемонии, которая, надо сказать, удалась на славу. Члены братств явились в баптистскую церковь при всех регалиях. Оркестр Клуба Чудаков, выстроившийся на тротуаре, исполнял «Траурный марш» из «Саула» Генделя. Джон Эшли слушал его, сидя в своей камере. Из Питтсбурга прибыли представители главной дирекции и присутствовали на богослужении в цилиндрах. Две церковные скамьи были отведены для администрации шахт «Колокольчиковая» и «Генриетта Макгрегор». Славословия покойному могли растопить даже каменное сердце, но не произвели ни малейшего впечатления на Вильгельмину Томс. Коултаун еще не видывал подобных похорон.

Фишер Лансинг участвовал в это время в двух или грех громких процессах в Айове, но приезжал в Коултаун каждые две недели, чтобы влиять на ход следствия по делу Эшли. В начале процесса большинство жителей города были уверены, что гибель Лансинга припишут несчастному случаю, вызванному неисправностью ружья Джона Эшли. Враждебное чувство к обвиняемому начало сказываться лишь постепенно. Фишер посетил всех именитых граждан. Он по целым вечерам разглагольствовал в баре гостиницы «Иллинойс». «Уж я позабочусь, чтоб этот сукин сын получил по заслугам, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни. Он пятнадцать лет старался выжить моего брата, чтоб сесть на его место, и наконец решил его пристрелить, сволочь проклятая… Джесс Вилбрем и этот ваш доктор, как бишь его, болтают о каком-то дефекте в ружье. Все это чушь! У нас в Айове таких глупостей не услышишь. Нет, сэр!»

Еще во время отбора присяжных Юстэйсия нашла у себя на крыльце первое из целой серии анонимных писем. Она была благодарна их авторам. Они помогли ей подготовиться к допросу на суде. Она совершенно ясно и спокойно заявила, что ее муж никогда не жаловался на дурное отношение Джона Эшли. («Благодарю вас, миссис Лансинг».) В тот день, когда произошло несчастье, мистер Эшли, видя, что ее муж еще не совсем оправился после болезни, хотел отложить упражнения в стрельбе. Не он, а именно ее муж настоял на том, чтобы сделать несколько выстрелов. («Благодарю вас, миссис Лансинг».) В качестве душеприказчика своего брата Фишер Лансинг обошел «Сент-Киттс» и осмотрел все оценивающим взглядом. Дирекция шахт предоставила Юстэйсии право еще пять лет безвозмездно пользоваться домом. Большая часть мебели принадлежала ей. В «Убежище» Фишер нашел какие-то чертежи: «Тройной пружинный замок Эшли — Лансинга», «Ртутная ударная трубка Эшли — Лансинга».

— Что это такое, Стэйси?

— Они вместе работали над изобретениями.

— Что-нибудь путное?

— Не знаю, Фишер. Если в них и есть что-нибудь путное, то это изобрел Джон Эшли.