Книга Страж - Алексей Пехов

Маркграф был не один, воду ему подливал тот самый миньон, что давал сигнал к выстрелу требушета. Он и заметил меня первым, схватился за пистолет, совершенно забыв, что у того не зажжён фитиль, и я швырнул в человека нож. Клинок угодил ему в грудь, но не убил. Я прыгнул на него, опрокинув на пол, добил кинжалом и резко откатился в сторону, так как длинная шпага из фаледской стали едва не разрубила мне рёбра.

Маркграф Валентин Красивый, босой, в ночной рубашке, но вооружённый, твёрдо сказал:

— Ван Нормайенн, вы похожи на чёрта, и я намереваюсь загнать вас обратно в ад.

— Ваша милость выглядит слишком нелепо, чтобы бросаться громкими фразами. — Я вытащил корд. — Я пришёл сообщить, что не планирую служить у вас.

Он атаковал так быстро и стремительно, что если бы не мой опыт общения с душами, то коварный выпад сделал бы дырку в моём сердце. Но я разорвал дистанцию, отмахнувшись кордом.

— Стража! К оружию! — крикнул маркграф, надсаживая глотку, а я тут же напал, отвернув лицо от взвизгнувшей перед глазами шпаги и пытаясь сократить расстояние между нами.

— Боюсь, до них слишком далеко, чтобы вас услышали.

— Я в состоянии убить тебя и в одиночку.

Он здорово погонял меня по залу, пользуясь преимуществом своего оружия. Я швырнул в него кувшин с кипятком, промазал, едва не поскользнувшись на крови убитого, вновь отступил и заработал лёгкую царапину на бедре.

— Первая кровь, — улыбнулся маркграф. — Теперь, пожалуй, пощекочем твой живот.

Двигались мы примерно с одинаковой скоростью, но мне было нелегко избегать встречи с холодным жалом.

Он, как любой из благородных, умел драться, фехтовать, и до его опыта, финтов, стоек и шагов мне было как до луны. Зато я знал, что такое уличная драка, борьба в переулке и рубка в плотном ряду пехоты, под выстрелами пушек, аркебуз и арбалетчиков. Я знал, как выживать, а он умел лишь убивать, и это сыграло злую шутку, когда я использовал против подлеца подлый приём.

Как только маркграф в очередной раз попытался рассечь мне лицо, я шагнул прямо под падающую шпагу, атакуя кордом и, в свою очередь, метя противнику остриём в лицо. Ему пришлось блокировать, поддавливая мой клинок своим, и перенести вес на стоявшую впереди ногу. Разумеется, не было и речи о том, чтобы вывести из равновесия столь опытного фехтовальщика, держался он на ногах крепко, но зато я оказался достаточно близко, чтобы ударить его в колено, прежде чем он успел поменять стойку.

Его милость зашипел от боли, рухнул на здоровое колено, выставив шпагу так, чтобы я не успел до него дотянуться.

Я ухмыльнулся:

— Скорость это очень важно, не правда ли? Посмотрим, как вы догоните меня, хромая.

Я подошёл к трупу убитого миньона, вытащил у него из-за пояса тяжеленный пистолет:

— Ваша матушка жаждет вскрыть вам брюхо, ваша милость.

— Стража! — вновь закричал он.

— Но я не буду отдавать вас в руки окулла, — сказал я, поджигая фитиль. — Право, это жестокая смерть даже для такого мерзавца, как вы.

— Что ты сделаешь, ван Нормайенн? Выстрел услышат и придут мне на помощь.

— Пистолет уравняет меня с вашей шпагой. — Я направил дуло ему в лицо. — Где ключи от часовни?

— Будь ты проклят!

— Говорят, что мой дар — моё проклятие, так что не раздавайте свои направо и налево, — равнодушно ответил я. — Ещё раз спрашиваю: где ключи, иначе стреляю.

— В столе, — сдался он. — Верхний ящик.

Он не сделал попытки встать, значит, колено я смог повредить серьёзно. Маркграф пристально следил за мной и, когда счёл, что я достаточно отвлёкся, воспользовался своим последним шансом, швырнув в меня шпагу, точно копьё. Готовый к подобному, я пригнулся, и клинок вонзился в шкаф у меня за спиной.

— Отличный бросок, — оценил я. — Знаете, вы будете первым, кого я убью безоружным. Вам не стоило охотиться на стражей.

Он зло оскалился, стал отползать назад, перевернул стол с фруктами и взял в руку серебряный нож.

— Тем лучше, — сказал я, вырвав шпагу из шкафа, и шагнул к нему.

В маленькой часовне было холодно и темно. Я поставил подсвечник на пол, разбил окровавленной рукояткой шпаги стеклянный колпак, отбросил оружие в сторону и взял в руки свой кинжал, вздохнув глубоко, с облегчением, словно обретя частичку себя.

Я забрал все клинки, поочерёдно разбив стёкла и уложив оружие в сдёрнутое с постамента покрывало из бархата. Не собираюсь оставлять собственность братьев и сестёр в Латке. Обвязав бархат серебряным шнуром, я сунул тяжеленный свёрток под мышку, вышел обратно в покои. Маркграф в окровавленной ночной рубашке лежал на полу, раскинув руки и оскалившись. Я подошёл к нему и вырезал кинжалом на груди фигуру. Не было никаких признаков того, что ему грозит стать душой, но я не желал рисковать и оставлять в подарок человечеству какую-нибудь мерзкую дрянь.

Слыша, как за дубовыми дверьми раздаются встревоженные голоса и топот ног, я поспешил назад. Стражники и слуги всё-таки переполошились. Скоро начнут выносить дверь, а если ещё и колдун придёт, то будет весело. Следует убираться как можно скорее. Я схватил стоявший на столе фонарь, нырнул в потайную дверь, захлопнув её за собой, слетел по ступеням в подвал. Оказавшись рядом с камерами и так и не встретив окулла, выдохнул с облегчением:

— Карл, выходи.

Он тут же выбрался на свободу:

— Ты похож на покойника, вылезшего из могилы. Что с маркграфом?

— Мёртв. — Я протянул ему свёрток с кинжалами, контролируя полутёмный коридор. — И замок, наверное, уже стоит на ушах.

— Хреново.

— Где окулл?

— Ушла. Я так понимаю, почувствовала смерть сынка.

Карл завладел своим кинжалом:

— Как же я по тебе соскучился, приятель! Пленников берём с собой?

— Да.

Испуганных Марию и Хунса довольно быстро удалось убедить выйти в коридор, а вот Мануэль наотрез отказался покидать камеру.

— Оставьте меня в покое! — заорал он. — Здесь она меня не тронет! Я в безопасности!

— Брось его, — сказал Карл. — Мы теряем время, рано или поздно сюда придёт стража, и лучше уйти как можно дальше.

— Куда? — с тоской спросил слуга. — Бежать из Латки невозможно.

— Не ты ли говорил мне о подземном ходе под замком?

— Ты не слушал, страж. Говорят, есть выход, но никто не проверял. Многие считают, что он где-то в пещерах, которые открылись рядом с озером, после прошлогоднего оползня. Но все, кто туда заходил, обратно не возвращались, хотя его милость отправлял туда людей снова и снова. Эта тварь и нас убьёт. Я лучше буду сидеть здесь и жить, чем сдохну где-то под землёй.

— Это твой выбор, — сказал я ему. — Хочешь — возвращайся. Если с нами, бери фонарь. Только не уверен, что стражники будут кого-то щадить после сегодняшней ночи.