Книга H2O - Яна Дубинянская

— Виктор, — негромко сказал Олег. — А почему решал Женька? Почему — он один?

Вздохнул почти со стоном:

— Ты сам знаешь, он не должен был ничего решать! Только отслеживать. Если отправлять рассылку, то по моей команде. Это глюк, сбой в системе…

— Стечение обстоятельств, — пробормотала себе под нос Краснова.

И опять ее слова прозвучали чересчур громко в общем молчании. Виктор внезапно озлился уже не конкретно на нее, а на всех, таких свободных и таких молчаливых! Какого черта он должен иметь дело с этими людьми, которым в решающий момент и сказать-то нечего?! Если не критиковать, не глумиться, не вываливать компромат — то у них попросту не остается ничего за душой. Какого?!

— Ладно, это уже не имеет значения, — сказал Олег. — Важно решить, что делать дальше. Я так понимаю, некоторые поезда уже прибыли? Коболево там, Збнув… Где эти ребята сейчас?

— Ксюха с девчонками их регистрируют, — отозвался Виктор. — Пока разбираем по домам, как в тот раз, на съезд. Но людей ощутимо больше, в разы.

— Здорово, — присвистнул один из близнецов.

— Блин, — бросил Гия. — Если нас уже столько, почему не дотянули до шести процентов?

— Так посчитали, — хмыкнул кто-то.

— Такой электорат, — сказала Краснова. — Им гораздо интереснее «вариант ноль», чем просто сходить на выборы.

Боже мой, какую пургу она иногда способна ляпнуть. Но Олег на сей раз не одернул ее, наоборот, кивнул несколько раз в такт ее словам.

— Я выступлю перед ними, — сказал Виктор; твердости в голосе не было, хоть тресни. — Назначу общий сбор на площади и выступлю…

— Всем спасибо, все свободны, — едко пробормотал кто-то. Не Краснова.

Олег, наконец, встал, до сих пор он тоже подбрасывал реплики с места. Заговорил:

— Это нереально, Витя. Никто не уедет. У них другой настрой, у них кураж, понимаешь? Только разочаруются в тебе как в лидере и начнут действовать стихийно, что еще хуже. Надо выработать конкретный план. Хотя, по идее, он уже есть, вы же расписывали его наперед, этот ваш «вариант ноль»?

Виктор кивнул. Расписывали, да; только оно было совсем уж несерьезно. Три или четыре встречи в «ограниченном формате»: он сам, Розовский, Женька и пара его заместителей, региональных полевых командиров, они менялись каждый раз. Все это напоминало разработку сценария безумно наивной ролевой игры, Виктор то и дело саркастически хмыкал, а Розовский высокомерно пояснял, что надо, мол, учитывать чаяния своего электората. Кстати, черт возьми, вполне в русле версии Красновой.

А раз они собрались в еще более ограниченном формате, без Розовского, и Женька взахлеб разъяснял новые ходы и рекогносцировки, и было по-прежнему смешно, но в какой-то момент… Не проникся, нет. Просто ощутил что-то острое и щемящее, как детская тоска о книжных приключениях: а неплохо бы…

И вот оно снова всплеснуло, это чувство, пока несильно, как волна от весельной лодки. Теперь, когда больше нет ни Розовского, ни его теневых заказчиков, — зато в столицу отовсюду съезжаются ребята, готовые защищать свободу! Их уже много, и они пойдут за ним, Виктором, всюду, куда он их поведет. Выборы, проходные барьеры, проценты… неинтересно, неважно. По большому счету, он может сейчас всё. И другого такого момента в жизни не будет.

— Есть, — проговорил он. — Конечно, есть.

Краснова кивнула. Так, как если бы все поняла.

— Хорошо. Сколько у нас там осталось на счету? — по-деловому поинтересовалась она. — Или нам его уже заблокировали?

— Не могли. Счет оформлен на меня лично, — Виктор перевел дыхание. — Кое-что осталось, да.

— Так давай считать. Что закупаем в первую очередь: палатки, биотуалеты… ну?! Кто-нибудь кроме меня собирается думать?

Стукнула дверь, пробежались галопом по коридору звонкие шаги. Хлопнули еще пара дверей: сегодня они собрались не в конференц-зале, а у Виктора в кабинете, в торцевом помещении, где из окна сквозь голые ветви деревьев просматривался кусок площади и часы. Кстати, уже одиннадцать скоро, вот-вот прибудет поезд из Дмитрозаводска, надо бы позвонить Ксюхе, как она справляется там, все-таки на шестом месяце… Накатывала уже высокая, словно цунами, волна азарта и куража. Он сумеет. У него получится.

Грохнула последняя дверь, и на пороге, шумно переводя дыхание, возник Женька. Взъерошенный и красный, опухший, невыспавшийся, с широченной улыбкой во все лицо — в яркую крапинку зеленки.

— Давно заседаете? Я сильно опоздал?

(за скобками)

ГЛАВА III

Сначала они обедали на его холостяцкой кухне, где не работали плита и холодильник, не было ни хлеба, ни масла, ни лишней чашки, и каждая неправильность, каждое несоответствие встречалось вспышкой двойного неудержимого смеха. Потом, сразу после огромной чайной чашки кофе, сваренного на спиртовке, Анна захотела спать: действительно, не считать же сном пару часов забытья на базе у Химика. Олег постелил в рабочем кабинете, и Анна уснула мгновенно, не успев заметить кирпичную стену напротив окна и даже вспомнить о ней. И совсем-совсем — когда та кое случалось в последний раз? — не видела снов.

Когда она проснулась, были полумрак и тишина. Как всегда после пробуждения на новом месте, это место не удалось узнать мгновенно, и вспыхнул момент паники, почти ужаса. Пружинно села на кровати, осмотрелась по сторонам. Медленно, с облегчением перевела дыхание. Мы уже были здесь, в этой крошечной комнате с узким диваном и огромным компьютером. Кажется, мы всю жизнь засыпали и просыпались здесь. Вспомнилось самое главное — весна! — и Анна потянулась, улыбаясь по-девчоночьи мечтательно. Вот только так темно, странно для нашего севера; разве уже ночь?

— Ты встала?

И как он догадался, мы, кажется, не слишком шумели. Засмеялась, оборачиваясь навстречу. Олег стоял в светлом прямоугольнике двери. Похоже, пока все-таки не стемнело.

— Который час?

— Полшестого. Я думал, ты не проснешься до утра.

— Тебе, наверное, надо работать, а я заняла кабинет.

— Ну, это еще не самое страшное. Как подумаю, мне и спать где-то надо.

— Безобразие. Мне выметаться?

— Подожди. Давай решать проблемы по мере возникновения.

— Попробуем.

— Кофе будешь?

— Опять?! Ну, если в постель, то уговорил.

Олег вышел на кухню, а она встала и подошла к окну. Стена была здесь, никуда она не делась, отсекая по-прежнему солнце и внезапную весну. Стена, которую не обрушить, хоть мы и оказались вместе вопреки всем на свете цепям. Но можно ее не замечать. Болтать, смеяться, пить кофе и смотреть только друг на друга. Разумеется, это глупо и неправильно, но ведь неправильно теперь все. Зато у нас есть наша маленькая безграничная свобода размером с тесный кабинет и крошечную кухню. Хотя нет, живем! — еще же первый этаж.