Книга Мы, народ... - Андрей Столяров

Легенда эта сияет, как солнце сквозь тающие облака. Складывается она, в свою очередь, из множества местных легенд. И, наверное, самая романтическая из них, самая притягательная, завораживающая и в то же время самая действенная — это легенда о Светлой Деве.

Мы практически ничего не знаем о фактурной подоплеке этой истории. В частности, до сих пор остается загадкой реальное происхождение Девы. Наиболее распространенная версия, опирающаяся главным образом на свидетельства ее ближайших соратников, заключается в том, что первоначально семья Девы жила в одном из маленьких городков Центральной России. Называются даже вполне конкретные, очень убедительные места. Но пока ни одно из этих свидетельств не подтверждено муниципальными документами.

Такой же «беллетристикой» остаются и рассказы о пребывании Девы в производственном поселке Удачный. Гигантский пожар, который, как полагают, был результатом диверсии, организованной одной из иностранных спецслужб, не только уничтожил на промысле все документы, как электронные, так и бумажные, но и разметал немногих уцелевших работников по разным странам и городам. Те же корпоративные базы данных, которые по сию пору, наверное, имеются в распоряжении фирмы, разрабатывавшей в течение нескольких лет данные нефтегазовые поля, из — за нынешних политических пертурбаций в Европе нам недоступны.

В общем, чего ни коснись — сплошные загадки. Достоверно известно лишь то, что летом этого года Дева, сопровождаемая двумя «ангелами-хранителями», появилась в известном Уральском Китеже, который возглавлял уже упоминавший отец Серафим. Впрочем, и это ничего существенного нам не дает. Один «ангел-хранитель», майор Прокодин, погиб при переправе «народной армии» через Оку, когда по мосту, куда ступил авангард, вдруг ударили пулеметы. А о судьбе второго, которого некоторые считают «мистическим мужем» Девы, будет сказано дальше.

«Перерождение» Девы произошло, вероятно, где-то в конце августа. Именно в этот момент Уральский Китеж, кстати, по-видимому, один из самых первых возникших в стране, подвергся физическому разгрому со стороны местных властей. Здесь мы опираемся на рассказ человека, скрывшегося под псевдонимом Ботаник, и хотя назвать свою подлинную фамилию он категорически отказался, его свидетельству об этих событиях можно, судя по всему, доверять. Так вот, согласно Ботанику, в нападении участвовало от десяти до двенадцати человек, вероятно, «бойцы» Православного корпуса, созданного около года назад. Причем действовали они очень грамотно: сначала облили бензином и подожгли церковь, чтобы никто из китежцев не мог обрушить на них убийственный колокольный звон, а потом, уже не дергаясь, не торопясь, начали поджигать дома поблизости от нее. Видимо, у них был приказ по возможности обойтись без человеческих жертв, поскольку погибли, по версии следствия, только некие братья Рассохины: заметив на своем дворе поджигателей, они схватились за топоры. Самого Ботаника, например, просто оглушили ударом по голове. А когда он очнулся, по субъективному времени минут через пять, и стал что-то соображать, то узрел, по его словам, такую картину: церковь пылает, как будто одетая вся яркими локонами огня, валит дым, скручиваясь и уходя столбом вверх, сыплются шатром длинные искры, а в трепещущем зареве, в пламени, раздвинувшем ночь, там, где от смертного жара уже сгорела трава, стоит Дева, вытянувшаяся, напряженная, как струна, и, будто от боли, прижимает ладони к вискам. Одежда на ней дымится, но почему-то не вспыхивает, выплески пламени лижут, но не испепеляют ее. Стоит она так, наверное, секунд пять или шесть, а потом отрывает ладони от головы и шагает прямо в огонь. Примерно минуту ничего более не происходит: гудит страшное зарево, хвосты желтых искр взметываются в темноту, разноголосый крик плещется по деревне, а затем разломами жаркого воздуха, с каждым новым ударом наращивая потустороннюю жуть, начинает где-то в самом сердце огня бить колокол, и зловещие куклы, мечущиеся с факелами по улице, падают одна за другой.

Погибли, вероятно, все нападавшие. По данным следствия, которое проводилось сразу же, по горячим следам, причиной их смерти послужил разрыв сердца, и сам этот факт, безусловно, свидетельствует о вмешательстве в ситуацию неких «сверхъестественных сил».

Китеж тем не менее был уничтожен практически полностью, Сохранился лишь десяток домов, разбросанных на спуске к реке. Их, видимо, уберегла полоса серо — песчаной земли, широкая, совершенно безжизненная, где не росли даже кусты.

Поразительно, что нисколько не пострадала церковь. Выгорели грязь, слой краски, разводы плесени, скопившиеся от дождей, но сама церковь, видимо, очищенная огнем, просияла в первых лучах плотью божественной теплоты. Она была точно вылеплена из солнца. Обтекала ее, лелеяла утренняя воздушная голубизна. Вскрикивали над ней беспечные птицы, и в сердце пустоши, окруженная гарью развалин, из щелей которых еще сочился блеклый тлеющий дым, она казалась действительно «неопалимой купиной» — знаком и залогом того, что есть в жизни вещи сильнее смерти, безумия и огня.

Наверное, она стоит там до сих пор.

За лесной глухоманью — среди трав, среди пения птиц.

Только найти этого места уже не может никто…

Больше всего, разумеется, у нас свидетельств о чудесах. О тех странных, загадочных, невероятных феноменах, которые непрерывно сопровождали шествие Девы. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Людям свойственно запоминать не стертую до серой жвачки обыденность, которая залепляет мозг, а пугающие, неожиданные отклонения от нее. Причем здесь невозможно отделить правду от вымысла. В Средние века, например, множество самых разных людей — от косноязычного крестьянина до феодала, от чумазого ремесленника до епископа, блистающего крестом, — могли с чистым сердцем поклясться, что своими глазами видели демонов. И ведь они их действительно видели! Коллективное подсознание, особенно выведенное трансценденцией в область высоких религиозных температур, способно сделать реальностью все что угодно. Даже то, что в принципе не может существовать.

Аналогичная трансформация, вероятно, происходила и с мифологией Девы. Уже Ботаник, записавший подробный рассказ о трагических последних часах Уральского Китежа, отмечал, что, выйдя вновь из огня, Дева приобрела некую магическую бесплотность. Выглядела она как абсолютно живой человек, но при попытке коснуться ее рука проходила сквозь тело, как сквозь голографическое изображение. Правда, некоторое сопротивление все-таки ощущалось — будто внутри «фантома» находился горячий плотный туман. И те несколько заболевших в походе, которых Дева исцелила просто наложением рук, тоже, по их словам, ощущали стекающее с ее пальцев «электрическое тепло». К тому же в сумерках Дева начинала как бы слабо светиться, а в темноте, что подтверждается свидетельствами сотен людей, от нее исходило призрачное серебряное сияние — впрочем, не слишком сильное — так светит луна сквозь перистые облака. Имя «Светлая Дева» появилось у нее уже через несколько дней.

Если же, перейдя на язык доказуемых материалов, обратиться к тем чудесам, которые Деве приписывают, то, отсеяв множество слухов один фантастичней другого, можно выделить только два действительно достоверных феномена.