Книга Министерство мокрых дел - Владимир Гриньков

– Вы кто? – спросил безмерно удивленный Алексей.

– О! – обнаружил возвращение домой хозяина незнакомец. – А ты, наверное, муж Анки?

Поднялся с продавленного дивана и пошел к Алексею, радостно топорща усы и протягивая для пожатий сразу обе руки.

– Звать как?

– Алексей.

– Леха, значит, – не стал церемониться усач. – А я Илья. Будем, стало быть, знакомы.

Лицо нашего Демина светилось взаправдашним счастьем, но Леха-Алексей восторгов этого человека почему-то не разделял.

– Анна где? – спросил он.

А Анна Николаевна уже вплывала в комнату.

– Кто это? – спросил у нее Алексей.

Женщина потупила очи.

– Вот, – сказала она. – Илюшка это. Знакомьтесь.

– Да знакомы мы уж! – доложил Демин и панибратски хлопнул своего визави по плечу. – Ты не дрейфь, пехота! Жизнь теперь веселее пойдет!

– Брат твой, что ли? – все еще не признал Алексей. – Не-е, не похож.

– Какой брат? – расправил плечи Илья. – Муж я теперь ей! Законный! Без дураков!

Алексей округлил глаза и обернулся к жене. Анна Николаевна пунцовела и теребила рукавчик халата.

– Расписались мы, Лешенька, – пролепетала счастливая женщина. – Счастье-то какое!

– К-как? А я?

– И ты мне муж.

– И он тебе муж, и я тоже муж? – попытался уловить логику медленно теряющий рассудок Алексей.

– Теперь модно! – сообщил не знающий сомнений Илья. – Теперь, брат, полная свобода и, в общем, облегчение женской участи. Всецело рад я за наших баб. Подфартило им, однозначно.

Его уверенность подавляла Алексея.

– В чем дело? – пробормотал он.

– Ну как же! – воодушевился Илья. – Ты разве не слыхал? Указ! С сегодняшнего дня! Матриархат, елы-палы, наступает! Женскому полу послабление! До четырех мужей включительно! Как в Коране, только совсем наоборот! Целый день сегодня передают по радио!

– А вот как раз объявляют, – подсказала Анна Николаевна. – Сделай громче, Илюшенька.

Демин повернул рукоятку громкоговорителя.

– Дорогие россияне! – произнес знакомый всей стране голос.

– Президент! – многозначительно поднял палец к потолку Демин.

– Сегодня я подписал указ, который, без сомнения, давно ждали наши дорогие женщины. Сейчас у всех нас много проблем. Тяготы жизни давят на всех. Но особенно трудно приходится нашим славным женщинам. На их плечи легла основная забота о нас, мужчинах. Забота об отцах, о мужьях, о сыновьях. Пришло время облегчить жизнь наших спутниц жизни. Пора нам, мужчинам, взять на себя часть женских тягот, распределить их между собой. Отныне, в соответствии с подписанным мною указом, каждая женщина вольна сама определять, сколько мужчин в семье ей необходимо – один, два, три или четыре мужа. Пока мы решили остановиться на этой цифре – четыре. Думаю, этого достаточно для того, чтобы женщина действительно почувствовала облегчение. Один или двое ее супругов ходят на работу, зарабатывают деньги, другой воспитывает детей, а следующий занимается уборкой квартиры и приготовлением обедов. Женщина же, освободившись от ежедневной рутины, сможет сосредоточиться на создании в семье доброжелательной атмосферы и домашнего уюта, которых многим сейчас так не хватает.

Алексей слушал обращение к народу с остановившимся взглядом. До сих пор не мог поверить, но уж больно узнаваемым был президентский голос, да и реальное воплощение поразительного указа вот оно, рядом, – в несвежей майке и в его, Алексея, домашних тапочках.

– Сегодня как раз и расписались, – не дал ему опомниться Илья.

Ушел в прихожую и возвратился с паспортом.

– Вот, – сказал с гордостью. – Все честь по чести. Все по закону.

В паспорте действительно стоял штамп о регистрации брака. Так, мол, и так, зарегистрирован… с Голобородько Анной Николаевной… дата сегодняшняя.

– А я? – снова подал голос стремительно сходящий с ума Алексей.

– И ты! – подтвердил Демин. – И ты тоже муж. Ань, покажи ему свой паспорт.

– Вот! – с готовностью распахнула книжку женщина.

В ее паспорте штампов о регистрации было сразу два. Один старый, другой свеженький, сегодняшний. Два мужа. Честь по чести. И еще свободное место осталось. Как раз для двух штампов достаточно. Итого четыре мужа может быть. Все как указом и предусмотрено.

– Значитца, так! – определился наконец Алексей. – Пшел вон! – Это он новоиспеченному второму мужу. – А с тобой щас будет беседа. – Это неосмотрительно воспользовавшейся президентской милостью жене.

– Да ты что! – попытался вразумить его по-доброму Демин.

Но Алексей уже шагнул к супруге.

– Илюша! – обеспокоилась та. – Держи его! Сейчас начнется!

Демин успел ухватить за рубашку взбесившегося мужа в последний миг. Алексей рвался и ругался нехорошими словами. Анна Николаевна визжала, и было видно, что испугалась по-настоящему. Побивал ее периодически муженек, наверное. Знала его тяжелую руку.

– Держи! – верещала многомужница. – Держи его! Ой, мамочки! Спаси и сохрани! Сделай что-нибудь, Илюшенька! Ну муж ты мне или просто вышел погулять?

Илюшенька вспомнил, кто он есть с сегодняшнего дня, и наконец решился на действенные меры. Приподнял барахтающегося Алексея повыше и отпустил. Тот упал на пол, тут же вскочил, бросился, разгоряченный, вперед и налетел на вставшего на пути Демина. Илья по жизни был не очень-то высок, но комплекции вполне достойной, да еще внушительный пивной животик, и как раз в этот животик Алексей и ткнулся. Налетел и отскочил, как резиновый мячик.

– Ты это, – сказал Демин, – ты не очень-то. Я тебя, как Анюткиного мужа, уважаю, тут, блин, никаких сомнений, но ты, в натуре, полегче. Не для того президент бумагу подписал, чтоб нашим женщинам непотребства всякие терпеть.

Алексей готов был броситься в бой, но несовпадение их с Деминым весовых категорий его останавливало. Первоначальный запал иссяк, и Анна Николаевна уловила это чутьем прожившей в многолетнем браке женщины.

– Ну вот и ладненько, – проворковала она. – Вот и побеседуйте. А я на стол соберу. Сголодался небось, родненький, – и поцеловала своего Бздыка в макушку.

Алексей дрогнул. Повеяло родным и до деталей знакомым. Если бы еще не этот чертов Илюшенька…

– Нам теперь в мире надо жить, – сказал Демин, когда мужчины остались вдвоем. – Семья, блин, как-никак. Ячейка общества. Анютка у нас одна. Так что мы, елы-палы, в лепешку должны расшибиться, а жизнь ее в натуре сделать счастливой. Чтоб мир, чтоб лад, чтоб улыбки, блин, там всякие, и полный консесис.

Мудреное слово «консесис» заставило Алексея помимо своей воли зауважать собеседника.