Книга Тайна «Нереиды» - Роман Буревой

Квинт кусал губы. Как он облажался! Он доверял этой девке! Не просто доверял — он к ней благоволил! Нет, не благоволил. Он ее любил! Вот и проглядел, осел!

— Мы должны купить армейскую рацию, — сказал наконец Квинт. — Можно достать?

— В Антиохии все можно купить. Вопрос лишь цены. У тебя есть тысяч пять?

— У меня нет ни асса. Но ты за меня заплатишь.

Вер разлепил глаза, но ничего не увидел. Серные и красные полосы перемежались друг с другом. Было жарко — кожей Вер чувствовал прикосновение солнечных лучей, но внутри него лежал кусок льда, смешанного с кровью. И во рту тоже — кровь и лед. Наверно, смерть такова на вкус.

— Пить, — прошептал Вер.

И почувствовал, как влага стекает по губам. Стекает, но не попадает в рот.

— Кто здесь? — Он беспомощно моргал, по-прежнему ничего не видя.

— Я с тобой, мой мальчик, — узнал он голос Юнии Вер.

— Мама…

Он почувствовал прикосновение ее пальцев. Настоящих пальцев. Человеческих. Она обрела плоть, чтобы ухаживать за сыном, как другие обрели материальную оболочку, чтобы сражаться.

— Ты упал с коня, я подобрала тебя и перевезла в Антиохию, подальше от битв и сражений.

Он понял, что лежит на кровати в саду — над головой шумели деревья. Веру показалось, что он слышит журчанье воды в фонтане.

— А где этот жирный? Где Пегас?

— Он привез тебя сюда, и я его отпустила. Он ускакал на Геликон[77]. Сказал, что хочет напиться студеной воды из священного источника. А я думаю, что он соскучился по виршам своих подопечных поэтов.

— Значит, я жив.

— Конечно — ты же бессмертен.

— Почему же тогда я ничего не вижу?

— Ты ранен, мой мальчик. Боги тоже иногда слепнут.

— Значит, я проиграл, — прошептал Юний Вер. — И прошу, не называй меня богом. Я не бог. Я слаб и беспомощен, я человек!

Он проиграл, и теперь монголы уничтожат Нисибис. И уже никто не сможет этому помешать. Элий погибнет… неужели погибнет? Вер загадал для него такое хорошее желание… оно не может исполниться после смерти Элия. Это невозможно… Элий, ты должен спастись… Ты просто не представляешь, как ты нужен. Еще немного побудь со мной на земле. Просто побудь где-то за сотни и тысячи миль отсюда. И оттого, что ты живешь, мир будет совершенно иным. Некоторым людям это под силу. В этом они бывают схожи с богами.

Элий не мог заснуть — ходил по улицам, несколько раз останавливался напротив знакомого вестибула. Сердце его разрывалось.

«Ты проиграл, проиграл, проиграл…» — стучала кровь в висках.

От этого некуда деться. Элий вновь прошелся взад и вперед. В раскрытом окне двухэтажного домика горел свет. Не электрическая лампа — масляный светильник. Женщина качала больного ребенка — ходила от двери к окну. Черные волосы струились по белому полотну сорочки. Ребенок тихонько хныкал, никак не желая засыпать. Так будет Летиция качать их малыша. Но Элий никогда этого не увидит. Элий повернулся и вновь посмотрел на вестибул и окованную железом дверь. Но так и не осмелился подойти и постучать. Бессмертная «Нереида» спит крепким сном. Они привыкли спать за двадцать лет своего плена.

Цезарь тряхнул головой и зашагал назад к крепости Гостилиана.

И тут он услышал шаги. Кто-то крался следом. Элий остановился и вытащил из ножен меч. Шагнул назад.

— Кто здесь?

Неведомый преследователь бросился на Цезаря. Блеснуло лезвие кривого ножа. Но бывший гладиатор оказался проворней. Поворот кисти, сталь очертила полукруг, и на мостовую упала отрубленная кисть, все еще сжимающая нож. Раненый закричал. Из-за угла появился дозор — несколько ополченцев, и с ними — преторианец. Один из ополченцев нес фонарь. Элий схватил нападавшего за шкирку. Черная хламида. Под сползшей на глаза шапкой — желтое горбоносое лицо. Маг?

Дозорные их обступили.

— Этот человек напал на меня и хотел убить, — сказал Элий.

— Калека… калека… — бормотал маг, зажимая здоровой рукой плюющуюся кровью культю. — Калека приносит несчастье… Телесные уродства — это отметины Ангхро Майнью, наложенные на смертных. Анахита не дарует помеченным метой уродства удачу. Мы не победим, пока он с нами… проклят… проклят…

Ополченцы смотрели на Цезаря и его пленника молча. Теперь оба они отмечены знаками Ангхро Майнью. И оба прокляты.

Рутилий не спал — бодрствовал, склонившись над планом Нисибиса. То чиркал ветхую бумагу графитовым стилом, то замирал, уставившись неподвижным взглядом на масляный светильник. Для победы все время чего-то не хватало — то людей, то времени, то боеприпасов. Он устал искать решения и теперь лишь делал вид, что ищет ответ.

Когда Элий вошел, Рутилий не сразу поднял голову. Элий молчал, Рутилий — тоже.

— Ну так что же? Ты что-то надумав? Опять чье-то спасение? — насмешливо и зло спросил наконец Рутилий.

Элий отрицательно покачал головой.

— Здесь, в городе, есть целая когорта. Они похожи на ополченцев. Но это не ополченцы, — сказал Рутилий. — Это римляне, когорта «Бессмертная Нереида». Они пришли за тобой. Ты знаешь?

Элий кивнул.

— Они предлагали вывести меня из Нисибиса. Я отказался.

— Зря.

Рутилий взял банку с краской и повернулся к стене. Стену против окна трибун расчертил на квадраты, каждый день замазывая один красной краской. Своеобразный календарь осады. Сначала на стене образовалось красное пятно, потом полоса. Теперь вся стена казалась залитой кровью. Как долго они держатся! Невероятно долго! За эти дни легионы могли бы прийти пешком, как в давние дни. Но легионы не пришли. Никто не пришел.

— Я привел людей на смерть, поверив собственной бредовой фантазии. Я не имел на это права, — сказал Элий.

— Ерунда. Правители всегда отправляют солдат на смерть ради своих бредовых фантазий. Только они не просят прощения. Это лишнее. — Трибун закрасил еще один квадрат.

— Дело в том, что я… Я больше не верю, что смогу защитить город.

— А вот это на самом деле плохо. Очень плохо. Надо верить в свою выдумку до конца. Если хочешь, чтобы другие тебе верили.

— Наверное, я просто устал.

Рутилий подтолкнул в его сторону обитый пурпуром курульный стул. Цезарь сел. Трибун преторианцев молчал. Элий тоже. Слышалось лишь потрескивание масла в светильнике.

Элий в ярости ударил по столу кулаком. Рутилий едва успел подхватить масляный светильник, и тот не опрокинулся. Доска столешницы треснула.

— Мы пришли сюда добровольно, — сказал Рутилий. — Я лично никогда не думал, что этот городишко продержится так долго. Ляг лучше и поспи. Завтрашний день не обещает быть легким. Монголы не уходят, потому что знают — ты здесь. Но без тебя город не продержался бы и дня. Ты подарил жителям несколько лишних дней жизни. Более того, ты превратил место казни в место сражения. Это очень много. Не у каждого получается. Совсем не у каждого.