Книга Экспансия - Вадим Денисов

Вот тут им уже тяжело отвечать однозначно, мешает предвзятое, мешают накопленные страхи ночных дежурств и разговоры на тему Тайного в соответствующем антураже.

— Обезьян поблизости нет, — наконец начал Демченко. — Остатки стаи частью отошли в предгорья, но там им не светит: кондоры над головой, корма мало, волки вдоль хребта бродят. Можно считать, что их уже сожрали.

— А другая часть? — спросил я, хотя уже и понял расклад.

— Спустилась вниз, в ущелье, к крепости не подходили по понятным причинам — те, кто подошел, познакомились с отрядами «Каа» и ныне уже переварены. Так что гиббоны уже не противники, тем более что после всех стрельб и гонок людей они боятся панически. В последнее время там три группы прошли, почистили. Так что от стаи останутся единицы, никак нам не мешающие и не могущие помешать. Будут жить-поживать, как положено мирным обезьянкам, орешки грызть. А вот медведи и волки есть…

— Ну это и в России было, когда вокруг замка сутками крутилась крупная живность, — вспомнил я.

— Именно. До сего дня такая цель, я про зачистку говорю, если и была, так реального мотива к акциям не было. Да и людей нет — ведь в Промзоне и внутренних дел навалом. Если взяться дружно — два дня работы, и зверь, как всегда, отойдет дальше, сдав территорию полностью. Но, товарищ Командор, мы должны сказать, что обезьянья тема не закрыта… Точнее, не совсем открыта.

Вот сейчас и начнется.

— Мы три раза находили следы крупного примата. Весьма крупного.

— Да это йети, че там сусолить, — все еще дожевывая очередной «последний» пирожок, бескомпромиссно заявил Гоблин. — Нормальный такой кабан, здор-ровый, чертила. Ниче, я еще его увижу в прицел — в облическом движении.

Я снял очки. Что я в них сижу-то, бумаги в сторонке…

— Мужики, я вас умоляю! Вы мне про этих йети еще год назад плешь проели! Свели тут всех с ума… Нам существующего мало?

— Но они же есть, — пожал плечами Костя. — Раз след, два след…

— Вы их сами видели?

Пауза: не видели. Их никто не видел. И охотники писали докладные, и дальние патрули с «пакистанки». Следы есть — объекта нет.

— Давайте так. Я вот прямо сейчас, то есть публично, при всех признаю, что да, какой-то «снежный человек» по Платформе бегает. Местный ли, или Смотрящими слепленный, не суть важно, — бегает, могу расписаться! Но он никак, повторяю, никак не влияет на нашу жизнь! Давайте мы этот фактор учтем, но оглядываться на него не будем. Оглядываться будем на реально мешающее. Вот леопарды там есть?

— Имеются.

— А кондоры?

— Летают.

— Пещерники?

— Ну зачем так, ясно уже, — возмутился Лунев. — Мы поняли, все услышали, будем действовать по обстановке, реагировать правильно и адекватно, и… продолжать искать пока неочевидного «подснежника».

Вот же упрямые, черти! Я лишь махнул рукой.

— Марк Львович, давайте, начинайте… Мы готовы послушать ваши предположения и выводы, прошу… Гоблин, зараза, положи пирожок! Ты на совещании!

Наконец-то оказавшись в центре внимания, профессор поднялся и принял привычно интеллигентную позу «умный лектор перед дурнями».

— Итак, коротко о том, что мы знаем в виде незнания… Мы ничего не знаем о старой Земле. Все наши попытки выяснить судьбу родной планеты ни к чему не привели. Так, почти все попаданцы первой волны были транспортированы сюда одним «староземным днем». И почти одним часом. В этом «почти» кроется важное: есть несколько человек, попавшие сюда не час в час, а с некой дельтой, не превышающей, впрочем, двенадцати часов. Вероятен вариант, что в самый последний момент некоторые претенденты на перенос, скажем так, выбывали из игры — например по причине смерти. Субъективную точку зрения я сейчас озвучивать не стану, она известна, но объективно очевидно, что уважаемый Алексей Александрович, например, — не первый претендент на роль руководителя русского кластера.

А вот этого я не знал! Что-то такое крутилось в голове, но рваные размышления первых дней так и не вылились в выводы.

Остальные тоже вытаращили глаза.

— Претендентов могли браковать по разным причинам. Кто и как этим занимался и насколько успешно, мы можем судить по истории с немецким кластером… Остальные были «взяты» синхронно. С попаданцами второй волны картина другая: этих брали из другого промежутка времени, все данные и даты сведены нами в единую базу, которая по сей день анализируется. Но и они вполне укладываются в строго отмеренный и весьма короткий «отрезок изъятия». И это при том, что люди продолжают попадать к нам до сих пор. — Профессор перевел дыхание и глотнул воды. — До этого мгновения находясь в некоем «пункте передержки», о природе которого мы можем только гадать.

Опять пауза.

— Пока нами не обнаружены и «знакомые по прошлой жизни», что позволило бы сделать некоторые выводы, интересные, но практически неприменимые… Таким образом, узнать что-то о динамике «староземных» событий решительно невозможно — пока что, во всяком случае. Повторюсь, отслеживание и анализ продолжаются.

Все слушали молча: уж больно резко Гольдбрейх начал ушибать.

— Теперь следующее. Моделирование такого объекта, как Новая Земля, который, сохраняя астрономические величины объекта старого, получил новую конфигурацию материков, есть, без сомнений, самая дорогая часть проекта — принимая во внимание то обстоятельство, что во всех реальностях существует извечный баланс «затраты — результат», нам непросто допустить возможность моделирования еще и идентичного космического пространства вокруг нас — Вселенной. Это уже перебор в допуске. Но тогда мы вправе допустить единственно возможное. — Гольдбрейх обвел глазами сидящих. — На сегодняшний день наша планета буквально «подставлена» на место старой, ныне уже на этом месте отсутствующей по тем или иным причинам. Платформу устанавливают в ту же «старую» пространственную точку. И это очень важный момент, опорный, даже важнейший. Он все и определяет.

Он говорил о явлениях такого порядка, что и спрашивать второпях не хотелось. Это нужно обдумывать, обсуждать с друзьями, искать доводы…

— Подставленный объект — это и есть Платформа. При очевидной для Смотрящих неудаче — а она, в чем нет моих сомнений, определяется методами объективными, — Платформа неким порядком «форматируется». Ставятся новые условия, по оргвыводам прошлых попыток, территория заселяется из запасов «пункта передержки» — и процесс запускается заново. Каковы реальные кадровые запасы — неизвестно. Мало того, вполне может быть и такое, что абсолютно все вариации Платформы заселяются в некоем «запаснике» — цехе комплектации — всегда примерно одними и теми же людьми. То есть и в Платформе-3 был профессор Гольдбрейх, который, трижды увы, общественных надежд не оправдал, хотя и имел ресурс Канала… За что я хотя бы тут готов принести извинения.

— А почему вы думаете, что в Крепости сидели люди из нашей обоймы? Почему не современники строения? — наконец-то прорвал пелену молчания Вотяков.