Книга Холодный гранит - Стюарт Макбрайд

— Кого?

— Мать Лорны Хендерсон. Девочки, которую мы нашли на ферме у Труповоза. Вчера ночью Мишель Хендерсон была в больнице. Медсестра обвиняла Труповоза в смерти своей дочери и разрушении своей семьи. Есть и причина, и удобный случай. Прокурор согласится, нужно только их подтверждение и ордер на обыск.

Последовала минутная пауза, потом Логан услышал, как Инш кому-то сердито выговаривал. Потом голос инспектора снова прорезался в телефонной трубке.

— О'кей — сказал затем инспектор в трубку, и голос его прозвучал так, будто он хотел кого-то избить. — Берите ее, сажайте в камеру и немедленно ко мне! Труповоза больше не убьешь. А этот ребенок может быть еще жив.

Они стояли на занесенной снегом верхней ступеньке лестницы, и Логан снова нажимал на кнопку звонка. Ватсон поинтересовалась, не хочет ли Логан, чтобы она к чертовой матери высадила эту дверь. Щеки и нос у констебля покраснели, дыхание ее превращалось в пар в морозном воздухе. Два полисмена, стоявшие сзади, освобожденные Логаном от изнуряющей работы в больнице, выразили свою полную поддержку. Они хотели поскорее спрятаться в помещении от леденящего холода.

Логан уже был почти готов кивнуть в знак согласия, как дверь приоткрылась и выглянула медицинская сестра Мишель Хендерсон. Ее волосы выглядели как гнездо шимпанзе.

— Чем могу вам помочь? — спросила она, все еще не снимая дверную цепочку. От нее пахло перегаром. Пила джин.

— Откройте нам, миссис Хендерсон. — Логан протянул удостоверение. — Вы должны нас помнить. Нам нужно поговорить о том, что произошло вчера ночью.

Мишель Хендерсон закусила губу и посмотрела на них, как на четырех черных ворон, присыпанных снегом.

— Нет, — сказала она, — я не могу. Мне нужно собираться на работу.

Она попыталась закрыть дверь, но констебль Ватсон придержала ее ногой и потребовала:

— Открывайте, или мы выломаем дверь!

— Вы не можете это сделать! — с волнением сказала Мишель Хендерсон, сжимая воротник халата.

Логан вытащил из кармана лист бумаги.

— Можем, — кивнул он. — Мы просто не хотим этого делать. Открывайте.

Мишель Хендерсон открыла дверь и впустила их внутрь.

В крохотной квартире медсестры было жарко, как в печке, и значительно чище, чем в прошлый раз, когда они к ней приходили. Пыль хозяйка вытерла, по ковру прошлась пылесосом, даже «Космополитены» на кофейном столике сложила аккуратной стопкой. Она села в одно из коричневых кресел и, как маленькая девочка, подтянула колени к подбородку и обняла их руками. При этом обнажились ее бедра, и Логан, сев на диван, очень старался не смотреть в ее сторону.

— Вы понимаете, почему мы здесь, не так ли, Мишель? — спросил он.

Она старательно отводила глаза.

Логан выдержал паузу.

— Я… мне нужно собираться на работу, — сказала Мишель Хендерсон, но даже не попыталась встать, только крепче и крепче обнимала руками колени.

— Что вы сделали с орудием убийства, миссис Хендерсон?

— Если я опоздаю, то Маргарет не сможет уйти. А ей ребенка надо из яслей забирать. Я не могу опаздывать…

Логан кивнул, и полисмены вышли из гостиной, чтобы быстро произвести первичный осмотр.

— У вас кровь была на всей одежде, так ведь, миссис Хендерсон? — продолжил опрос Логан.

Она вздрогнула, но ничего не сказала.

— Вы заранее это спланировали? Чтобы он заплатил за то, что сделал с вашей дочерью?

Молчание.

— Мы записываем вас на пленку, миссис Хендерсон.

Она неотрывно смотрела на пятно на ковре, которое каким-то образом сохранилось после влажной уборки.

— Сэр?

Логан поднял глаза: в дверях стоял полицейский, обхватив руками отбеленные вещи — джинсы, футболку, спортивную куртку, пару носков и кроссовки.

— Это все висело на радиаторе в кухне, — доложил полисмен. — Еще влажные.

Логан посмотрел на медсестру:

— Миссис Хендерсон?

Нет ответа.

Логан со вздохом добавил:

— Мишель Хендерсон, вы арестованы за убийство Бернарда Данкана Филипса.

Дути-парк — хорошо отманикюренный участок парковой зоны, тянущийся вдоль берегов реки Ди, с прудом, в котором летом плавают утки, с эстрадой для оркестра и копией «Иглы Клеопатры».[12]Любимое место горожан, предпочитающих отдыхать семьями, с просторными лужайками и аллеями, где дети могут резвиться в свое удовольствие. Даже укрытый хрустящим снежным покровом, Дути-парк все равно привлекал абердинцев. Снежные бабы, в разной степени готовности, виднелись тут и там на широкой белой равнине, напоминая каменных идолов: молчаливые стражники, хранители всего, что они видели.

Джейми Макрит, которому через две недели должно исполниться четыре года, как раз за день до Рождества, гулял в парке со своей мамой — и исчез. Теперь его мама, молодая женщина лет двадцати пяти, рыдала на скамейке в Зимнем саду. Длинные рыжие волосы цвета осенних листьев выбились из-под вязаной шапочки с дурацкой золотой кисточкой на макушке. Рядом с молодой женщиной суетилась взволнованная женщина с маленьким ребенком в коляске, пытаясь хоть как-то ее успокоить.

Зимний сад, большое здание в викторианском стиле, состояло из окрашенных в белый цвет металлических конструкций, несущих на себе тонны стекла. Под стеклом скрывались от снега и ледяного ветра кактусы и пальмы, и именно здесь был центр наибольшей активности людей в полицейской форме.

Логан нашел инспектора Инша стоящим на выгнутом дугой деревянном мостике, перекинутом над голубым прудом с золотыми рыбками:

— Сэр?

Инспектор оглянулся, черты его лица искажала мрачная гримаса, он выглядел уверенным и одновременно беспомощным.

— Вы слишком долго ехали, — укоризненно произнес он.

Логан решил наживку не заглатывать и просто сообщил:

— Миссис Хендерсон пока молчит. Но мы нашли ее одежду, ту, в которой она пришла в больницу. Сушила ее на батарее в кухне. Все было замочено в отбеливателе, ни одного живого места не осталось.

— Эксперты? — спросил Инш.

— Отправил их обследовать стиральную машину и кухню. Эта одежда вся была пропитана кровью. Мы найдем.

Инспектор кивнул, погруженный в свои мысли.

— Хорошо, что хоть здесь что-то есть, — сказал он наконец. — Мне звонил шеф полиции, сказал, что это последний ребенок, который у нас исчезает. Сюда уже собираются четыре спеца из «Лотиэн энд Бодерз», самые лучшие. А мы тут разговариваем…