Книга Семейные хроники Лесного царя - Антонина Львовна Клименкова

Неужели царь за это время завел себе четвертого? — Сивый обернулся к Шмелю, но тот безразлично и несколько ехидно пожал плечами. — В детские годы я знал младшего из них, Мира. К слову, он чем-то на вас похож. Глазами, что ли.

— Ах, как нам повезло вас встретить! — восхищенно воскликнул Нэбелин.

Рэгнет, доселе молчаливо слушавший с огромным вниманием, напомнил о своем присутствии, представив себя и своего спутника. Богдан Шмель назвался в ответ, приятеля отрекомендовал так: «Правая рука князя Новогородского Рогволода Всеволодовича, советник по всем вопросам, колдун и предсказатель Томил Сивый, любимый ученик болотного чародея Щура!» Чем поверг обоих эльфов в секундное онемение.

— Колдун точно сможет провести нас к Лесному царству! — расчувствовавшись едва ль не до слез, выдохнул Нэбелин. Не сводя с Томила почти влюбленных очей, вдруг спросил: — А у вас самого в роду точно эльфов не было?

— Вы мне льстите, — пробормотал тот.

— Жаль, — сказал Нэбелин, но против слов на его счастливом личике не было ни тени сожаления. Рэгнет чему-то многозначительно заулыбался.

И то ли от смущения под пристальным взором эльфийских очей, то ли от облегчения, что наконец-то они смогут уже завтра отправиться домой после всех мытарств, Томил Сивый напился до чертиков. Богдан не отставал в поглощении крепкого пива да под хорошие закуски, заказанные Рэгнетом в честь знакомства, но отменное здоровье и опыт княжеских пиров позволил богатырю продержаться несравненно дольше. Когда Нэбелин подхватил уплывшего в полуявь Томила под руку, почти что взвалив его себе на плечо, Шмель рыпнулся помочь унести приятеля наверх в комнату, но Рэгнет его остановил со смехом:

— Не волнуйся, несмотря на хрупкую внешность Нэбелин хватит сил, с лестницы твоего друга не уронит.

— Очень надеюсь, — проворчал Богдан, садясь обратно и проводив шатающуюся парочку настороженным взглядом. Добавил, кивнув на накрытый стол: — А должок я отдам, как только домой вернемся. Лишь бы только вернуться поскорее, надоело по чужим краям мыкаться, ты не представляешь!

— Прекрасно представляю, уверяю тебя. Что ж, буду рад ответному гостеприимству, — склонил голову Рэгнет.

Шмель заулыбался, набрался хмельной смелости и, приглушив голос, спросил доверительно:

— А этот твой Нэбелин — он всё-таки парень или девка? Вы учтите, Сивый у нас мужик честный, если твой меньшой его соблазнит по пьяной лавочке, то однозначно придется им жениться. Вот моя Варька меня отходит скалкой, если не догляжу за Томкой и прозеваю грехопадение!

На что Рэгнет лукаво стрельнул глазами и пальцем поманил подставить ухо, куда нашептал нечто такое, отчего Богдан расхохотался:

— Ну вы, эльфы, те еще путаники!

…Меж тем в комнате наверху, которую сняли для себя Томил и Шмель, Нэбелин с заметным усилием пытался уложить перебравшего собутыльника в постель. Кровать была далека от роскоши, жесткая и узкая, так что не удивительно, что мотающийся от внутреннего хмельного шторма Сивый норовил с ложа скатиться. Нэбелин его попытки сползти на пол пресекал, ловил под мышки или за шиворот, затаскивал назад на тощий соломенный тюфяк. В конце концов эльф умучился и, уложив в очередной раз протестующе мычащее тело, сел сверху, придавив своим невеликим весом для надежности.

Оседланный, Томил разлепил мутные глаза и обнаружил себя лежащим на спине, в знакомой комнатке, освещенной тревожным огоньком масляной лампадки. Опознал он также и того, кто его оседлал:

— Нэбе… лин… Небо ли?.. Вот же послало мне Небо ангела!.. — пробормотал он, вздыхая. Неуверенно поднял руку, положил ладонь на гладкую по-девичьи щеку эльфа.

Нэбелин замер, заметно напрягся. Однако не воспротивился, напротив, прикрыл глаза ресницами. И затаил дыхание.

Не возмутился эльф и тогда, когда вторая рука хмельного поклонника легла на грудь, пошарила, через одежду пытаясь найти мягкие прелести. Не отыскав характерных для женского пола округлых примет, пятерня продолжила свое путешествие — через живот прямиком к штанам, к широко расставленным ногам.

— Ох! — вырвалось чувственное у Нэбелин, щеки залил стыдливый румянец.

Ладонь беззастенчиво легла на промежность и слегка сжала, ища признаки, свойственные полу мужскому. Однако даже плотная ткань штанов не оставляла простора для сомнений: признаков не было. Брови Томила выгнулись в болезненном сочувствии, губы дрогнули, обронив роковое:

— Под корень? Начисто. Душегубы, загубили… Из парня — ангела… — Всхлипнув, он закрыл глаза и безвольно уронил руки.

Нэбелин, упивавшийся стыдливой двусмысленностью момента, не расслышал невнятного бормотания. Однако резкость, с какой отдернулись руки, встревожила эльфа, он с беспокойством наклонился над лежащим:

— Что такое? Том, тебе дурно?

Томил же не открыл глаз. Напротив, зажмурившись еще крепче, неожиданно обхватил эльфа, притянул за затылок и за плечи к себе ниже, ближе… Губами к губам. Нэбелин не стал вырваться, охотно припал всем телом, приоткрыл рот, толкнулся в чужой рот смелым языком, вызывая на чувственную дуэль… Томил и знать не знал, что поцелуем можно свести с ума. Впрочем, что он вообще знал о страсти и амурных удовольствиях? Взрослая служанка из княжеского терема, которой удалось на спор соблазнить вечно хмурого юнца, не в счет. А дальше было не до любовных утех — нескончаемые дела, заботы, которые охотно вешал на своего советника рано возмужавший Рогволод. Да и кто из девиц добровольно осмелится подойти к ученику болотного колдуна? А боярских дочек, которых подсылали ради выгодной женитьбы их же отцы, Томил сам обходил за версту, не собираясь усложнять себе жизнь интригами… И вот докатился — увлечен поцелуями с эльфом. Парнем. Кастратом!

Нэбелин первым разорвал возникшую между ними связь, осязаемую до звона в ушах, связь, которая увлекала обоих с каждым мгновением всё глубже в неизведанные пучины вспыхнувшего темного желания.