Книга Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады - Валерия Ободзинская

Глава XXXI. Выбор

1974

Сентябрь семьдесят четвертого года стартовал с большой дальневосточной поездки. Валера сидел в самолете на трехместном сиденье между Нелей и Шахнаровичем, который летел в эти гастроли вместо Зупермана. Через Нелино плечо певец озабоченно глядел на удаляющуюся землю, когда самолет набирал высоту.

Накануне отъезда случился волнующий разговор с Никитой Богословским:

– Что ты в них вцепился? Эти Тухмановы, Дербеневы, откуда они вообще? У последнего даже образования нет. Что он окончил? В членах союза не состоит, – говорил с пафосом композитор. – Я тебя порекомендую хорошим авторам.

– Да я бы рад, – посмеивался Валера, чуть приподняв плечи. Превозмогая отвращение к самому себе, он, заискивая, продолжил: – Знаете же, какое ко мне отношение. Сколько не пускали в центральные города России. А я ж потому и в Москву рвался, чтоб работать с серьезными людьми.

Богословский отмахнулся, мол, ерундовый вопрос, все будет. И ведь не пустые слова. В «Кругозоре» он уже анонсировал их новую песню «Вечный вальс», с которой никаких худсоветов не понадобилось. Приходи да пиши. Только вот Валерина ли это песня? Дает ли она раскрыться голосу?

– Так что ты там спрашивал про Богословского? – спросил Шахнарович, доставая ручную кладь и расстегнув наконец стягивающий плотную фигуру пиджак.

– Не знаю, как быть, Паша. Ведь я чего в Москву хотел? Маститые композиторы, поэты. И вот оно само в руки плывет. Богословский помочь обещал. Но говорит, пошли ты этих Зацепиных-Тухмановых. А у меня все шлягеры с ними записаны…

– Зато у этого знакомые в КГБ, – вместился в сиденье Паша. – Он контролирует выпуск пластинок. А знаешь, что когда он в кабинет к Лапину заходит, то садится к нему прямо на стол? Поболтать о том, о сем.

– Связи, – с пониманием кивнул Валера.

– Вы про Богословского? – обернулся на них с впреди идущего ряда сидений Леня Зайцев. – Ох, он такой жук… Валерка, знаешь, как он недавно Таривердиева разыграл?

Ободзинский и Шахнарович устремились на Зайцева.

– Представляешь, чего учудил… Пришло письмо из Французского посольства якобы от Франсиса Лея, что Таривердиев спер его музыку к «Семнадцати мгновениям весны», слышь? Сплагиатил якобы. А у меня ж Фимка режиссировал первые пять серий. И директор картины Лебединский – хороший друг Фимы. Говорит, Таривердиев потух весь, его записи с телека и с радио изъяли после этого. Теперь до конца жизни отмываться будет, что он не украл.

– Леня, не болтай! – резко осадил Шахнарович, раздосадованный прерванной беседой. – Еще доказать надо, что это его рук дело.

Самолет встряхнуло. Летели над кромкой Северного Ледовитого. Валера покрепче ухватился за поручни кресла. Сквозь холодные перистые облака над Колымой и Охотским морем открылись сопки, покрытые снежными шапками. Самолет снижался. Люди оживленно закопошились. Неля, еще спящая, склонила голову мужу на грудь. Он провел по ее волосам и чуть тише добавил:

– Я ж понимаю, что с ним ссориться себе дороже. Но только не понимаю, чего ему покоя Дербенев не дает. Не композитор он даже. – Валера старался говорить развязно. Но, будто ища одобрения, он пристально заглянул Шахнаровичу в глаза. – Мы ж с Леней недавно «Маккену» записали. Новый хит – и такая популярность!

– Даже не думай.

– Считаешь, я должен всех послать? – ехидно усмехнулся Валера и уставился в иллюминатор. Сквозь сизую дымку чернела громада Тихого океана.

– Таких, как Богословский, надо держаться, – многозначительно кивая, подытожил Пал Саныч.

Воздушное судно резко взяло курс на разворот, и почудилось, что все они летят прямо носом в свинцовую бездну океана. Пенные буруны бились о громадные скалы столбовидной формы. Валера крепче обнял Нелю. Открылись закрылки. Самолет снова затрясло. Земля показалась совсем близко. И наконец заветное касание:

– Самолет произвел посадку в аэропорту Елизово.

На улице ветер сбивал с ног. Валера, прикрывая глаза рукой, заметил толстого мужичка с пышной бородищей, коим оказался директор филармонии Магрычев. Тот доставил группу в гостиницу «Авачо» и устроил Ободзинских в элегантном люксе с видом на горы.

Пока Неля шла в буфет пить кофе с Валериной костюмершей – Натальей, Валера прояснял график и денежные вопросы с Магрычевым.

Выступления для «Верных друзей» раскидали на всю неделю. Сошлись на восьми концертах в день. Магрычев поглядывал с иронией:

– А потянете? – несколько раз уточнил он, на что Валера лениво развел руками.

Рабочий день начинался с утра. Утренники Магрычев устроил для школьников. К девяти подтягивались первые классы. К десяти – вторые. Для детей играли музыканты, Валера ограничивался лишь исполнением попурри. Полноценные концерты он давал вечером – для взрослых. И первый же вечер обезумевшая публика кричала наперебой одно и то же:

– Золото, Валера, золото!

Как нарочно все хотели слушать Дербеневское «Золото» безостановочно. С феерией гремели и Тухмановские «Листопад», «Вечная весна», «Восточная». И только на «Вечном вальсе» Богословского певец с досадой замечал, что народ скучает.

Реакция зала выбила устойчивость позиции. Валерий вышел в раздумьях. Ведь классные песни с ребятами записывали… Смогут ли старики мэтры создать что-то такое же зажигательное? Современное?

В гримерке ожидал консилиум.

– Вы чего? – скрывая досаду, спросил ребят.

– Валер, давай поменьше концертов.

– Наверное, никто в мире так не работал! – с выражением пошутил Жора.

– М, – кивнул певец, сообразив, для чего этот консилиум, и равнодушно шмыгнул носом. – Ну, давайте семь.

– Да шесть, хотя бы, да вы чего! – вспыхнул Капитанников.

Все уставились на Ободзинского. Гитарист Валерий Дурандин взмахнул руками:

– Я уже на четвертом концерте не то что не понимал, что я играю, а будто оно отдельно где-то от меня все играло.

Валера хмыкнул. Остановились на шести.

За неделю заработав, как за год, группа поехала в Магадан.

День стоял туманный. Поддерживая Нелю под локоть, Валера павлином поднимался по трапу в небольшой пассажирский самолет Як-40, вместимостью человек на тридцать. Позади бодро и мощно ревели турбины. Ободзинского признали, зовут работать крутые «шишки». Теперь и реклама будет, и концерты в Москве, и телевидение. Главное, сговориться с Богословским.

Командир борт-корабля, коренастый мужичок лет пятидесяти, радостно пожал руку:

– Ваше «Золото» моего сына прямо-таки с ума свело. Он раз по десять за день гоняет в кинотеатр.

Валера одарил собеседника легким кивком.

– Хотите к нам? – командир махнул на кабину, приглашая зайти.

Опять про «Золото» слушать? Ища причину для отказа, певец поглядел на группу, на Нелю, и, ничего не придумав, прошел за командиром.