Книга Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле - Стивен Рансимен

Акра в 1291 году

Осада началась 6 апреля. День за днем патереллы и катапульты султана обрушивали свои каменные снаряды и горшки со взрывчатой смесью на стены или поверх стен на улицы города, а его лучники осыпали градом стрел защитников на галереях и выступах башен. В то же время его инженеры готовились подвести мины под основные оборонные сооружения. Говорили, что у него было по тысяче инженеров на каждую башню. Христиане пока еще удерживали превосходство на море, и с Кипра им регулярно подвозили провизию, однако им не хватало вооружений и боеприпасов, а также пришло понимание того, что у защитников недостаточно солдат, чтобы поставить их на все стены в необходимом количестве, чтобы отражать атаки преобладающих сил врага. Но речи о том, чтобы сдать город, не шло. На одном из кораблей установили катапульту, которая наносила огромный ущерб лагерю султана. В ночь на 15 апреля, когда в небе ярко сияла луна, тамплиеры при помощи Отто де Грансона совершили вылазку в лагерь войск Хамы. Им удалось захватить мусульман врасплох. Но в полумраке многие тамплиеры запутались в веревках, на которых были натянуты палатки, и попали в руки врага, а остальных отогнали с тяжелыми потерями в город. Следующая вылазка, предпринятая госпитальерами через несколько дней в кромешной темноте, окончилась полным провалом, так как мусульмане сразу же зажгли факелы и костры. После этой второй неудачи было решено, что вылазки обходятся слишком дорого с точки зрения живой силы. Но отказ от наступательных операций сказался на боевом духе христиан. Их все больше охватывало ощущение безнадежности. Время играло на руку мусульманам.

4 мая, почти через месяц после начала осады, с Кипра прибыл король Генрих с тем войсками, которые сумел набрать: сотней всадников и двумя тысячами пехотинцев на сорока кораблях. С ним был архиепископ Никосии Джованни Турко из Анконы. Вероятно, король смог прибыть раньше из-за болезни. Его встретили с радостью. Сразу же после высадки он принял командование на себя и воодушевил защитников новым пылом. Но вскоре стало ясно, что этих подкреплений слишком мало, чтобы они как-то переменили ход событий.

В последней попытке восстановить мир король послал двух рыцарей, тамплиеров Гийома де Кафрана и Гийома де Вийера, к султану — спросить, почему он нарушил перемирие, и обещать ему возмещение всех обид. Аль-Ашраф принял их у своей палатки, но, как только они договорили, без обиняков спросил их, не захватили ли они с собой ключей от города. Рыцари ответили отрицанием, и султан сказал, что ему нужен только город. Его не интересует судьба жителей, но, чтобы отдать дань храбрости короля, явившегося на битву, несмотря на свою молодость и слабое здоровье, он пощадит им жизнь, если они сдадутся. Посланцы едва успели ответить, что их сочтут изменниками, если они пообещают ему капитуляцию, как вдруг пущенный катапультой камень рухнул сбоку от разговаривающих. Аль-Ашраф пришел в бешенство и обнажил меч, намереваясь убить парламентеров, но эмир Шуджай удержал его, уговорив не пятнать клинок кровью свиней. Рыцарям разрешили вернуться к их королю.

Инженеры султана уже начали подрывать башни. 8 мая люди короля решили, что барбикан короля Гуго уже невозможно оборонять. Они подожгли его, и он обрушился. В течение следующей недели мусульмане подвели мины под Английскую башню и Башню графини Блуа, начали обваливаться стены у Ворот святого Антония и у Башни святого Николая. Новая Башня Генриха II продержалась до 15 мая, когда упала часть ее внешней стены. На следующее утро мамлюки прорвались через развалины, и защитники были вынуждены отступить за внутреннюю линию стен. В тот же день мусульмане сосредоточенными силами атаковали Ворота святого Антония, и только доблесть тамплиеров и госпитальеров не дала врагу войти в город. Маршал госпитальеров Матье де Клермон отличился особой отвагой в бою.

В течение следующего дня мусульмане еще прочнее овладели внешними укреплениями, и на утро пятницы 18 мая султан назначил общий штурм. Наступление началось по всей длине стен от Ворот святого Антония до Патриаршей башни у бухты, но главные силы мусульмане сконцентрировали на Проклятую башню в углу. Султан бросил в бой все свои войска. Его патереллы непрерывно бомбардировали стены. Стрелы лучников падали на город густой тучей, и полк за полком бросался на укрепления во главе с эмирами в белых тюрбанах. От грохота можно было оглохнуть. Нападающие издавали боевые кличи, трубы, кимвалы и барабаны трехсот барабанщиков на верблюдах погоняли их в атаку.

Вскоре уже мамлюки прорвались в Проклятую башню. Сирийские и киприотские рыцари, составлявшие ее гарнизон, были отброшены на запад в сторону Ворот святого Антония. Там к ним на помощь пришли тамплиеры и госпитальеры, сражаясь плечом к плечу, как будто между ними не было двух веков соперничества. Матье де Клермон отчаянно пытался возглавить контратаку, чтобы отвоевать башню, но, несмотря на то что оба Великих магистра последовали за ним, они ничего не добились. Вдоль восточной стены города Жан де Грайи и Отто де Грансон несколько часов удерживали свои позиции, но после падения Проклятой башни неприятель смог пробиться вдоль рушащихся стен и овладеть Воротами святого Николая. Весь выступ был потерян, и мусульмане твердо укрепились внутри города.

На улицах шли яростные бои, но теперь уже ничего нельзя было сделать для спасения Акры. Гийом де Боже, Великий магистр госпитальеров, был смертельно ранен в бесплодной попытке контратаковать Проклятую башню. Соратники унесли его в дом тамплиеров, где он и умер. Матье де Клермон находился при нем, но вернулся в бой и тоже погиб. Магистра госпитальеров Жана де Вийера ранили, но его люди отнесли его в гавань и, невзирая на все его протесты, посадили на корабль. Юный король и его брат Амори уже отплыли. Короля Генриха позднее обвинили в трусости из-за того, что он покинул город, но он уже ничего не мог поделать, а его долг перед собственным королевством состоял в том, чтобы не попасть в плен. На восточном секторе был ранен Жан де Грайи, но Отто де Грансон взял командование на себя. Он собрал все венецианские корабли, какие отыскал, и посадил на них Жана де Грайи и всех солдат, которых сумел спасти, и сам последним взошел на борт. На набережной творилась невообразимая сумятица. Солдаты и гражданские, включая женщин и детей, сгрудились на лодках, пытаясь добраться до стоявших у берега галер. Престарелого патриарха Николая, получившего легкое ранение, верные слуги посадили в ялик, но из милосердия он позволил взобраться на него такому количеству беженцев, что лодка не выдержала тяжести и все они утонули. Нашлись люди, которым хватило присутствия духа завладеть лодкой и требовать непомерные деньги с отчаявшихся купцов и дам в гавани за доставку на корабли. Каталонский авантюрист Рожер де Флор, который храбро бился в рядах тамплиеров во время осады, завладел их галерой и вымогал деньги у местной знати, так что сколотил целое состояние.

Кораблей было слишком мало, чтобы спасти всех беженцев. Вскоре мусульманские солдаты проникли в город, убивая всех без разбору: стариков, женщин, детей. Тем немногим горожанам, которые прятались у себя по домам, повезло — их взяли живыми и продали в рабство. Но мало кто уцелел. Невозможно сказать, сколько людей погибло. Позднее ордена и великие торговые дома пытались составить списки уцелевших, но судьба большинства их товарищей была неизвестна. Путешественники, которые потом приезжали на Восток, рассказывали, что видели в Каире опустившихся тамплиеров-отступников и еще тех, кто рубил лес у Мертвого моря. Некоторых пленников освободили, и они вернулись в Европу через девять или десять лет неволи. Рабы из бывших рыцарей и их потомков, по слухам, пользовались несколько большим уважением со стороны хозяев. Множество женщин и детей навсегда исчезло в гаремах мамлюкских эмиров. Благодаря обильному предложению цена одной девушки на дамасском невольничьем рынке упала до драхмы. Но убитых христиан все равно было еще больше.