Книга История происхождения русов и славян - Николай Савин

Городище находится на узком удлиненном мысу высокого правого берега р. Воронеж, длина которого более 400 м, при максимальной ширине до 100 м. Высота мыса над уровнем воды достигает 32 м. Склоны довольно крутые, особенно обращенный к реке.

Укрепления городища — одни из самых мощных из известных на славянских памятниках лесостепного Подонья. Со стороны плато находится три линии укреплений, каждая из которых состоит из вала и рва. Раскопки внутренней (первой) линии выявили остатки деревянной оборонительной стены, снаружи присыпанной землей. Впереди был выкопан ров. Деревянная стена имеет сходную с аналогичными сооружениями на других славянских памятниках конструкцию. Высота изученного внутреннего вала достигает 2 м при ширине до 10–12 м. Ров местами углублен более чем на 1 м и достигает в ширину 8 м. Внешние линии укреплений отстоят от внутренней и друг от друга на 20–25 м. Они гораздо слабее внутренней, но свою функцию задержки неприятеля играли. Еще подножие холма со стороны, противоположной реке, было срезано на высоту около 2 м, а сверху также насыпан вал. Всадникам преодолеть этот эскарп было совершенно невозможно.

Единственный въезд на городище находился в седловине, где в укреплениях фиксируется разрыв. Место въезда выбрано не случайно. В случае прорыва противника через ворота, он оказывался под фланговым ударом с двух возвышавшихся склонов седловины.

Крепость на этом месте была построена еще в I веке, видимо зарубинцами, но не сарматами, как предполагается некоторыми. Сарматы никаких крепостей не строили. Теперь северяне обновили ее. С ними сюда пришла и часть салтовцев.

Однако, Русский Каганат не собирался отступать. Было принято решение защитить свою землю крепостями, построенными на правых берегах Дона, Донца и Оскола. И решение это было выполнено. Работа буквально закипела. После 750 года русами-салтовцами было построено несколько десятков крепостей (сейчас открыто 25), 12 из которых были белокаменными, достаточно простой, но мощной конструкции, в которых и вокруг которых сконцентрировалось их население. Из них наибольшее количество находится на Северском Донце — 11 крепостей! Характерные отличия этих городищ — это белокаменное строительство из обработанных (лучше или хуже) блоков известняка, облицовочная кладка, отсутствие фундамента под мощными оборонительными стенами. Все они находятся на высоких мысах правого берега рек. Вторая половина крепостей была сделана попроще. Они возводились либо из кирпича, либо были деревоземляными. Такие крепости могли строиться местными силами, в то время как каменные-только при государственной организации и поддержке.

Интересно, что почти все белокаменные крепости были возведены на Дону на передовой линии обороны. В них находились постоянные гарнизоны-заставы, мастерские ремесленников. Крепости попроще, второй полосы обороны, обычно стояли пустыми и предназначались для укрытия населения в случае набега.

Часто русы использовали как основу для крепости сооружения их далеких предков — скифов-пахарей. Скифы укрепили многие мысы мощными валами и рвами, образовали поселения и жили там несколько веков. Культурный слой скифской эпохи на некоторых городищах достигает 25–30 см, а это немало. Следующий строительный этап начали уже салтовцы примерно через тысячу лет. После скифов это было первое каменное строительство в Причерноморье. Как салтовцы смогли сделать это, точно неизвестно. Определенно, кто-то им помогал. Но кто? Византийцы были союзниками хазар. Да и отличаются византийские методы и материалы от салтовских. Разные размеры кирпичей, характер кладки, состав смесей и другое. А ведь еще Артамонов обращал внимание на сходство салтовской архитектуры с североиранской. Вот кто помог русам в борьбе с хазарами, от которых страдал и Иран. И, кстати, тогда же аланы в Прикубанье построили свою Хумаринскую крепость, в точности похожую на салтовские крепости русов.

Результатом этой грандиозной всенародной стройки VIII века стало создание ситуации, когда враг, пришедший с востока, даже если прорывал линию обороны на Дону, попадал в стратегический мешок между Доном, Донцом и Осколом, населения и добычи в котором было мало, а выбраться оттуда сложно, поскольку все переправы бывали уже перекрыты русами. Да Приазовье еще прикрывали Черные булгары.

Возможно, после этого столица государства была перенесена на Северский Донец. Это было либо Верхнесалтовское городище, либо некое Каганово городище, полностью уничтоженное позже. Место его расположения, в общем, известно по сопутствующей топонимике: Каганский перевоз и Каганский колодезь, но никогда не раскапывалось.

Несомненно, Русский Каганат был милитаризованным государством. Окруженный с севера кочевыми венграми, с востока — хазарами, с юга — булгарами каганат постоянно то защищался от них, то нападал. А количество городов и крепостей на относительно небольшой территории позволяет назвать Русский каганат одним из самых урбанизированных государств раннего Средневековья.

Благодаря своим крепостям, Русскому Каганату удалось продержаться на Дону и Донце еще около 100 лет.

Есть еще один неоднозначный эпизод, который обычно не привлекают к истории ранних русов, однако же, если он соответствует нижеизложенной версии, то это просто «бомба», серьезно подрывающая норманизм. Так вот, в мае 774 года, когда византийский император Константин V воевал против дунайских болгар и отправился с флотом на Дунай, часть его кораблей была «русскими». Причем, сам император вышел в море именно на них. Об этом эпизоде написано в «Хронографии» Феофана и интересующие нас корабли там названы pouoia XsAavSia. Первый переводчик Феофана на русский язык В. И. Оболенский, адьюнкт греческого языка, между прочим, совершенно определенно перевел это как «русские суда (хеландии)». Естественно, норманисты подсуетились, например, в переводе и комментариях Чичурова от 1980 года уже категорически утверждается, что Феофан имел в виду не «русские», а некие «пурпурные императорские хеландии». Ссылаются норманисты при этом на папского секретаря Анастасия, в 870-х годах переведшего «Хронографию» на латынь. Там он вместо pouoia написал Rubea, то есть, «красные». Но дело в том, что таких кораблей в Византийском флоте попросту не существовало. Это выдумка норманистов. Хеландиями назывались обычные ладьи вместимостью 50-100 человек, способные перевозить и лошадей. У арабов они назывались шаландами. Узнаете, читатель? «Шаланды, полные кефали». Это вовсе не сверхдредноуты. В том, 774 году, Константин V снарядил аж 2000 хеландий. Может, кто-то считает, что это были 2000 трехпалубных кораблей? Где ж греки для них экипажей набрали? Или наоборот, кто-то считает, что император Византии выходил в море на «пурпурной шаланде»? Он что, покруче корабля для себя не мог построить? Кроме того, у Феофана ясно сказано «русия хеландия». Ничего багряного или пурпурного здесь нет. Прозвище Константина Багрянородного, например, по-гречески звучало как «Порфирогенит», а вовсе не «Русиогенит». Перевод же Анастасия неверен и объясняется просто плохой образованностью монаха, который не знал народа «русов» и «подправил» Феофана созвучным латинским словом. Почему мы так думаем? А у нас есть и другой современник, видевшие подобные русские корабли и назвавший их именно «русскими». Это Лиутпранд Кремонский — епископ, побывавший с визитом в Константинополе в 967 году. И Лиутпранд пишет, что у Гримицо, посла Адальберта II, короля Италии, было 24 хеландии, 2 русских корабля и 2 галльских. Все вместе они вмещали 400 воинов, это, в среднем, по 13 воинов на хеландий, плюс экипаж. Это подтверждает небольшой размер хеландий. Ну, так вот, никаких «пурпурных» кораблей у посла Гримицо быть не могло, ведь он не император. Да и Лиутпранд называет их именно «русскими», как и народ «русов». В его рассказе о походе князя Игоря на Константинополь отмечено, что «некий северный народ греки именуют роиоюс; (рыжие), мы же по местонахождению именуем норманнами». Это вообще любимое место норманистов. Они считают, что Лиутпранд, таким образом, подтверждает скандинавское происхождение русов. Однако, Лиутпранд, термином «норманны», всего лишь подчеркивает северное происхождение русов, о чем сам и пишет: «по местонахождению». Путать географическую локализацию с национальностью способны только норманисты, конечно. Ну, еще двоечники.