Книга Троица. Охотники на ведьм - Джейсон Свэггер

Он очнулся ближе к вечеру. Группа остановилась у деревни, на окраине которой расположилась небольшая часовня. Пастухи гнали скот с пастбищ, работающие в полях крестьяне возвращались по домам, чтобы доделать вечерние дела и готовиться к ужину.

Гессен слез с лошади и перебросился с одним из крестьян парочкой коротких фраз, затем дал своим людям знак идти к часовне.

— Покажите нашего пленника монахам. Говорят, там ему смогут помочь.

Несколько пар рук грубо стащили Даймонда с телеги и поволокли по земле. Его затуманенное зрение никак не могло остановиться на чем-то одном, перед глазами постоянно мелькали невнятные образы вооруженных людей Гессена, на размытом фоне их фигур четко выделялась черная линия древка стрелы, торчащей из груди.

Вскоре раздался звук открываемой двери и приглушенные старческие голоса монахов. Освещение внутри было слабым: пара факелов да огарок свечи на жесткой столешнице, куда солдаты уложили Даймонда.

— Мы позаботимся о нем, — произнес чей-то голос тихо. — Можете обождать снаружи. Ему нужен покой.

Шаги солдат удалились. Даймонд остался наедине с двумя монахами в рясах, лица которых были скрыты в полумраке. Один из них напоил его свежей колодезной водой, пока второй неумело снимал с него доспехи, начиная с ног.

— Осторожно, — голос монаха постарше звучал напряженно, когда он принялся за стрелу. — Рана вскроется, и у него пойдет кровь. Нужно будет быстро остановить ее, иначе он истечет до смерти.

Они потянули стрелу, и Даймонд громко закричал, чувствуя, будто из груди вынимают вовсе не стрелу, а его ребра. Кровь застучала в висках, он начал терять сознание, но священнослужитель влепил ему пощечину, от которой зазвенело в ушах.

— Все хорошо, сын мой, ты не первый мой пациент. Видит Бог, я никакой не лекарь, но справляюсь не хуже, чем один из них!

Когда Даймонд увидел перед глазами наконечник стрелы, с которой капала свежая кровь, он ощутил необъяснимое облегчение и даже выдавил из себя благодарность.

— А теперь быстро снимаем с него панцирь. Нужно осмотреть рану.

Пока монахи возились с ремешками и шнурками, Даймонд понемногу приходил в себя. Боль затихала, но лихорадка продолжалась. Его аккуратно усадили, сняли с него панцирь и поддоспешник, после чего обнажили его торс, на котором запеклись длинные корявые струи крови.

— Тебе повезло, стрела не проникла глубоко, — старик поднес к раненой груди пациента огонек свечи и, внимательно сощурившись, осмотрел рану. — Доспехи защитили тебя. Стрела пронзила их, но застряла между ребер, не задев внутренние органы.

— Откуда у вас такие познания в медицине? — спросил Даймонд, облизав пересохшие губы. — Никогда не видел священников, разбирающихся в ранах.

Старик улыбнулся наполовину беззубым ртом.

— Я не всегда служил Богу, сын мой. Твоя удача! А теперь приготовься. Мы промоем твою рану старым добрым вином.

Пациент задергался в руках монахов, когда в его рану влили огненную струю кисло пахнущей жидкости. Сил у него было не много, поэтому крик, рвущийся из горла, на деле получился лишь негромким стоном. С его лба обильно потек пот.

— Отхлебни чуток, сын мой. Это поможет.

Даймонд присосался к кружке, пока не опустошил ее до дна. По телу разбежалось тепло, заглушившее боль.

— Осталось зашить и наложить повязку, а потом ты сможешь немного отдохнуть.

— Просто прижгите мою рану каленым железом, — предложил Даймонд охрипшим голосом. — Боюсь, я не выдержу больше.

Монах покачал головой.

— Ну нет, этот метод я не одобряю. Ты не умрешь сегодня, сын мой. Поэтому крепись. Осталось совсем чуть-чуть.

Когда операция наконец завершилась, грудь Даймонда накрепко перевязали бандажом, после чего влили в него травяное пойло. Даймонд подавился и с трудом сдержал кашель, чтобы ненароком не вскрыть зашитую рану. Монахи заботливо усадили его на тюфяк, брошенный на скамью.

— Постарайся поспать в таком положении, — сказал старый монах, вытирая руки о мокрую тряпку. — Лежать тебе пока нежелательно. Я приду чуть позже и проверю, не идет ли кровь. Храни тебя Бог!

— Спасибо, святой отец! — поблагодарил Даймонд.

Вскоре силы покинули его, и он резко погрузился в темноту.

— Милорд, — кто-то легонько потряс Даймонда за плечо, отчего он тут же открыл глаза. — Просыпайтесь. Нам пора уходить отсюда.

Над его лицом наклонился один из громил Гессена. Даймонд понял это по шлему с опущенным забралом. Швейцарец держал в руке зажженную свечу. Какого дьявола ему было нужно?

— Это ведь я, милорд, — наемник снял с головы шлем, и Даймонд сначала приметил его блестящую лысину, а потом узнал и улыбающееся лицо Патрика. — Сможете идти?

По щекам Даймонда потекли слезы. Он закивал головой и попытался встать, но ослабевшие ноги подкосились, и он едва не упал со скамьи. Лицо Патрика омрачилось.

— Ничего, понесу вас на себе. Снаружи нас ждет запряженная лошадь. Скоро мы будем далеко отсюда.

Патрик ухватил его за подмышки и повел по узкому коридору к выходу. Даймонд навалился на слугу всем весом своего тела, его ноги безвольно волочились по полу. Двустворчатая дверь часовни издала пронзительный скрип, и они вышли на свежий ночной воздух.

Даймонд вздрогнул, когда услышал грубый голос Франка Гессена:

— Куда это мы собираемся?

Семь факелов появились во тьме одновременно, выплыв из-за пригорка и образовав полукруг света, в центре которого расположились беглецы. Наемники Гессена и солдаты графа фон Шеленберга преградили им путь. Каждый из воинов держал в руке обнаженный меч.

— Похоже, этот лысый выродок держал меня за полного идиота, пока расхаживал в доспехах моего убитого человека! — насмешливо воскликнул Гессен. — Хочу отдать тебе должное, кто бы ты ни был… Затея была отменной. Однако если ты не заметил, после убийства Арнольда я позволил своим людям больше не скрывать лица за забралами, а ты так и не поднимал его, несмотря на палящее весь день солнце. Это и заставило меня насторожиться.

Патрик не дрогнул и даже не растерялся. Увидев явный перевес сил в сторону противника, он покрепче ухватил Даймонда и двинулся назад в часовню, но, когда он дернул за ручку, дверь оказалась запертой изнутри.

— Проклятие, — одними губами выругался Патрик и усадил Даймонда у двери. — Погодите, милорд. Я перебью гадов, а после мы уедем. Обещаю.

Даймонд окончательно пришел в себя, и, хотя его тело ослабло, разум его оставался ясным. Он очень хотел помочь Патрику, но не смог даже как следует пошевелить конечностями и только беспомощно застонал. Тем временем враги, словно стая волков, загнавшая в тупик кабана, обступили Патрика со всех сторон и принялись кружить рядом, выжидая, что он предпримет. Слуга стоял, выпрямившись во весь рост, едва заметно подогнув колени, как хищник, приготовившийся к прыжку. Он снял из-за спины двуручный меч, высвободил его из ножен и крепко сжал рукоять обеими руками.