Книга Ключи от цивилизации - Райдо Витич

— Сильна, — оценил Иван, сунул ей в руку бутылочку с чаем. — Запей гадость, а то самого с души переворачивает.

И скользнул взглядом по нагому торсу, но не красивую грудь оценивал — пластырь вовсю половину. Даже наколки зеленого патруля на плече из-за нее не видно.

— Как вы подставились?

— Я — дура. Остальные — не знаю.

— Вот-вот, "не знаю", а знать должны. Оклемаетесь, из тренажерки у меня не вылезете, — насупился, помогая майку ей надеть, расправил на талии заботливо. — Красивая ты баба, Стася. Замуж тебя выдать, что ли?

— Сватайся, — согласилась милостиво, засовывая ноги в штанины.

— Старый, — улыбнулся.

— Тогда не говори ерунды.

— Ладно, скажу по делу. Раз ты больничную койку поменяла на свой кубрик, так сказать, фактически приступила к своим обязанностям, первое задание… Крестник твой бушует — утихомирь. Я его данные просмотрел. Казаков нам его прочит. Прощупай пацана, возможно, сработаемся.

— Да он нас порвет!

— Ну, а ты по-женски, ласково, с подходцами.

— Угу. Какими? Приемами по рукопашному бою?

— Ну, тебя, шутки закончились, это приказ.

— А-а… куртку кинь.

— Ботинки сначала застегни!

— Не могу!… Голова кружиться, когда нагибаюсь.

— Горе ты мое, — вздохнул, склоняясь. Застегнул ботинки. — У меня вопрос иногда возникает: я не на должности нянечки к вам приставлен? — нахмурился шутливо.

— Было и мы с тобой нянчились. Свои, сочтемся.

— Ладно, болтушка, пошли, — накинул куртку ей на плечи и, придерживая за талию, вывел из палаты.

— Так, что этот Чижов?

— Думает, что его свои же дурят. Обещает в зубы дать любому кто войдет, а как выйдет — по стенам размазать.

— Грозен, — улыбнулась Русанова.

— Ага, страаашно. Но! Так или иначе, а он уже четыре дня дуркует, пора парня к нам прикручивать, в ум вводить. По личностным и физическим данным он оптимально подходящий для службы в зеленом патруле субъект.

— Поэтому мне его вытащить было поручено? Заодно познакомиться?

— Это к полковнику, меня он в свои планы не посвящает. Просто выдал утром досье на парня и сказал, что он наш. А что к чему, можно только гадать.

— Можно погадать в архиве, — прищурилась хитро.

— А то ты одна умная, — хмыкнул Иван. — Уже, мать, сгадали. По данным Чижов Николай Валерьевич погиб на задании, пал смертью храбрых в неравной схватке с превышающим числом противником. Посмертно представлен к награде.

— Помню, Иштван тоже «покойником» был, и тоже буйным.

— Нормальное состояние перестройки психики. С «восьмерками» так всегда. Птихотерапевты уже вынесли вердикт новенькому: устойчив к стрессам. Посему делаю свой вывод: парень специально бедлам устраивает, то ли выманивает кого, то ли как тапир, характер выказывает, прежде чем решить свои мы или чужие. А вообще, по тестам и данным, я не против взять его в команду, но как он с нами сработается — тоже пока вопрос.

— Кто еще в кандидатах?

— Завтра познакомишься.

— Сурово. Не жалко больную неведением мучить?

— Твое дело сейчас с Чижовым контакт наладить, остальное работа других членов команды.

— За что честь?

— Ты его притащила, тебе и банковать.

— Я же не сама…

— Это понятно. Но ответственности не снимает.

Они вышли из медицинского сектора, прошли по перекрытию — мосту в южный отсек, скатились по перилам скоростного эскалатора и вломились в историографический центр. Вставили бирки в пазы идентификатора и были впущены в родную обитель научно-исследовательского центра.

— Третий этаж, — бросил Иван, входя в лифт.

— Он не в казарменном отсеке?

— Еще нет. В боксе для новеньких, слева от тренажерного зала статистов. Семнадцатая комната.

— А кто в шестнадцатой, восемнадцатой?

— Больно ты любопытная, Стася. Как тебя от этого еще на курсантских харчах не отучили?

— Издержки пола.

Федорович глянул на нее насмешливо, качнул головой, чуть не стряхнув зеленый берет.

Патрульные вышли на этаже и свернули налево. Разблокировали дверь жетонами, прошли по тихому коридору и остановились у двери с номером семнадцать и маленьким окошечком

Дневальный вытянулся, отдавая честь капитану. Иван махнул ему рукой: вольно, и кивнул в сторону комнаты:

— Как он?

— Как все эти дни, товарищ капитан, дерзит и угрожает. Пищу выкидывает.

— Ясно. Мы войдем.

— Э-э-э, не советую, — покосился на Стасю. Та на Ивана:

— Я сама. Он меня видел, знает, и если есть вопросы и претензии, то прежде ко мне. Ты же его раздражать будешь.

— Поломать может, — нахмурился с сомнением мужчина.

— Он галантен, — заверила женщина, но уверена в том не была. Какая в принципе, галантность, если тебя вытащили из привычного мира и сунули Бог знает куда? Тут обыватель неизвестно что натворит. А спецназ в неадеквате вовсе страшное дело, о вежливости в таком состоянии не слышал и не знал. Но не привыкать. Иштвана же угомонила тогда? А он после бомбежки в Приштине вообще контужен был, и ничего, сообразил, привык. Теперь друзья водой не разольешь, авось и с Чижом подружится. Тут главное нормальные слова для объяснения подобрать, внятные. Сможет?

Ну, не в голову же ее ранили?

— Ладно, лейтенант, работайте. Я здесь, если что. И не зыркай на меня Стася, слаба ты еще с таким бугаем справиться. Не думаю, конечно, что он на женщину нападет, но вариант не исключаю.

— Зато точно знаешь, что нападет на мужчину, — усмехнулась. Иван хитро глянул на нее и неопределенно повел плечами. Ясно, прецеденты были, поэтому за ней Федорович и пришел, под этим соусом из лазарета вытянул. Иначе лежала бы еще Русанова, в потолок плевала и от скуки умирала. Ох, затейник!

Станислава смело шагнула в комнату. Нападения контактного она не ждала, а кидаться в нее нечем было — стерильность во всем двадцатиметровом периметре. Кроме открывающейся панели с постелью — ничего из мебели, а панель не отдерешь и в посетителя не кинешь.

— Привет, — улыбнулась дружески мужчине. Тот с минуту рассматривал ее сидя у стены, как особо опасную бактерию, словно раздумывал: сразу ее стерилизовать или в банк данных отправить на опознание или исследовать особо изощренным способом, препарируя каждую ворсинку. И вдруг вскочил, в два прыжка рядом оказался, схватил за края куртки и, приподняв, грохнул о стену, прижал на весу:

— Вот тебя, сука, я больше всех увидеть мечтал! — прошипел. Стася позеленела от боли и всерьез подумала, что сейчас в обморок упадет — поплыло перед глазами, замутило. Чиж немного смутился ее реакции, поставил женщину, схватку ослабил.