Книга Шелк и тайны - Мэри Джо Патни

Закутанный в покрывало человек грациозно обошел Росса и прикоснулся к другому шраму. Едва только раскачивающаяся кожаная плеть прошлась по ребрам Росса, он почувствовал, как кожа у него натянулась от отвращения. Учитывая странную подоплеку ситуации, он не знал, чего ему ждать — то ли ласки, то ли неожиданного удара хлыстом. И то, и другое казалось ему возможным и в равной же степени противным.

— Весьма сожалею, — непринужденно произнес он, — шрамы могут немного сбить цену, если вы пожелаете меня продать.

— Для хорошего покупателя ты все равно будешь стоить немало, ференги, — бросил ему Гул-и Сарахи.

Росс застыл как громом пораженный. Разозленный тарги вдруг заговорил не шепотом, а нормальным человеческим голосом. И этот хриплый голос показался Россу мучительно знакомым. Таким знакомым, что ошеломлял гораздо сильнее, чем все произошедшее за сегодняшний день.

Росс пытался убедить себя, что у него разыгралось воображение, что почудившееся — невозможно, и, резко обернувшись, уставился на своего захватчика.

Рост такой же, такая же легкая, худощавая фигура и гибкие, плавные движения! Он попытался вглядеться в глаза в разрезе паранджи. Черные, как у большинства туарегов, или изменчивого серого цвета, которые меняют свой оттенок от прозрачного кварца до дымчатого?

— Что с вами, ференги? Вы увидели призрак? — насмешливо спросил Гул-и Сарахи.

На этот раз голос можно было распознать безошибочно. Вздрогнув от ярости, которая душила его уже немало лет, Росс дерзко шагнул вперед, вцепился в покрывало захватчика чуть пониже глаз, потом резко рванул вниз.

Невозможное оказалось правдой. Его захватчиком был отнюдь не тарги, а давно предавшая его жена Джулиет.

Глава 3

Джулиет не вздрогнула, а просто поглядела на него холодными настороженными глазами. Ее огненно-рыжие волосы были скручены в тяжелый узел на затылке. Она сейчас походила на прекрасный, тонко отточенный клинок. Надменно подняв брови, она произнесла на английском:

— Поскольку ты в моей крепости, окруженный моими людьми, не находишь ли ты, что мудрее будет проявлять большую осторожность, Росс?

Не в силах сдерживаться от гнева и не заботясь о том, что с ним случится, он отдернул руку и резко бросил:

— Давай продолжай пакостить, Джулиет! Ты всегда так поступала.

Она сдвинула брови, потом, взглянув на мужчин, быстро взмахнула рукой, и те покинули комнату. Пожилой узбек явно медлил, и Джулиет по-персидски сказала ему:

— Не беспокойтесь, Салех. Мы с этим ференги хорошо знакомы. Пожалуйста, пришлите сюда теплую воду, бинты, мази да, может быть, еще чай.

— Твой приятель Салех не зря боится: я ведь и впрямь могу свернуть тебе шею! — по-прежнему задыхаясь от ярости, прохрипел Росс.

Джулиет, обратив взор к нему, спокойно отстегнула покрывало не менее шести ярдов длиной.

— Глупости, — произнесла она, швыряя темную ткань на диван. — Возможно, ты пожелал бы меня изувечить, но ты слишком джентльмен, чтобы сделать это, вне зависимости от того, сколь сильно я заслужила подобное обращение.

Росс был вынужден признать, что она права, однако его настроение от этого не улучшилось. Даже в ту опустошительную ночь двенадцать лет назад он не поднял на нее руку, теперь же его гнев был лишь слабым отражением той ярости, что он тогда испытал.

— К чему эта дурацкая шарада? — Натягивая на себя рубашку, он злобно поглядел на жену. — Ты собираешься получить за меня выкуп? Это было бы слишком, если принять во внимание размер содержания, что я выплачивал тебе в течение этих двенадцати лет.

— Я никогда не просила у тебя денег, — резко бросила Джулиет, — ты сам настоял на этом.

— Поскольку ты моя жена, то я несу за тебя финансовую ответственность. — Росс обвел ее взглядом. За этими пышными одеждами невозможно было распознать женское тело, и если бы она по-прежнему говорила не своим голосом и не сняла паранджу, он ни за что не догадался бы, кто перед ним. — Кроме того, я беспокоился о том, как ты сможешь зарабатывать себе на жизнь.

Она уловила оскорбительный смысл его слов и покраснела.

— Росс, прости меня за то, что я потворствовала своему извращенному чувству юмора.

— Неужели вся эта сцена — всего лишь шутка? — спросил он с сарказмом, все еще не успокоившись. — Твое чувство юмора не просто извращено — оно явно стало злобным.

— А ты испугался? — спросила она с ноткой удивления в голосе. — Вроде ты не казался напуганным.

— Только дурак не испугается, если его окружат вооруженные, враждебно настроенные люди, — сухо ответил он. — Впрочем, я сомневаюсь, что низкопоклонство улучшило бы мое положение.

Она закусила губу.

— Мне очень жаль. Я поступила гадко.

— Похоже, я довел тебя до этого.

У Джулиет был такой вид, словно она хотела выпалить в ответ что-то вздорное, но появление в дверях маленькой девочки-служанки заставило ее попридержать язык. Девочка внесла поднос с лекарствами, бинтами и чаем, поставила на низкий круглый столик, потом поклонилась и вышла.

Джулиет наконец совладала с собой.

— Это верно, ты во мне пробуждаешь все самое отвратительное, — с сожалением заметила она, наливая дымящийся чай. Положив ложку сахара, она вручила чашку Россу и продолжила, глядя ему прямо в глаза:

— До нашей с тобой встречи я была образцом скромности и девической добродетели.

В этих словах таилась такая неприкрытая ложь, что Росс едва не захлебнулся первым же глотком, раздираемый яростью и неуместным весельем.

— У тебя несовершенная память, Джулиет, — заговорил он, когда справился с удушьем. — Ты уже тогда была дьяволенком, просто у тебя недоставало опыта, чтобы полностью реализовать природное буйство.

— А ты не такой уж джентльмен, как я считала, иначе не стал бы упоминать об этом. — Она улыбнулась ему робкой, нерешительной улыбкой.

Из-за этой улыбки в сердце Росса что-то оборвалось. Как это типично для Джулиет — вызывать ярость и в то же время быть такой обворожительной! Она только что обращалась с ним, как с рабом, которого оценивают, а теперь перевоплотилась и припомнила, какой именно сорт чая ему нравится.

Гнев его стал понемногу утихать. И слава Богу, ибо ему понадобится вся его мудрость, чтобы совладать с этой невозможной женщиной. Вдруг он почувствовал слабость и уселся на диван.

Джулиет принесла поднос с медикаментами и примостилась на диване подле него.

— Сними-ка снова свою рубашку, — деловито приказала она.

Джулиет протянула руку, чтобы помочь ему, и Росс неожиданно для самого себя вздрогнул. Ее прикосновения и раньше возбуждали его, но он тогда не знал, кто перед ним, а теперь… Показаться доктору — одно дело, но совсем другое — когда речь идет об отчужденной жене, с которой его прежде связывали пылкие, страстные отношения. Однако раны его требовали лечения, и при таких обстоятельствах скромность могла бы показаться смешной. Усмирив себя, он стянул рубашку.