Книга Государство Печали - Мелинда Салисбери

— Не важно, хочешь ли ты. Никого нет, — рявкнул Шарон и вдохнул. — Женщина умерла у тебя на глазах сегодня. Это видели два представителя Риллы и Мирен Лоза. И если что-то не сделано, то оно не свершится, а уязвимой будет вся страна. Я созову совет. Завтра утром, а потом пойдем к мосту. Устроим там голосование.

Рука Иррис сжала Печаль, и та была благодарна. Кости ее ног стали жидкими, желудок болел от страха. Это происходило слишком быстро… ей нужно было подумать, спланировать. Дышать.

— Это должны быть вы, — Печаль посмотрела на Шарона. — Вы должны быть канцлером.

— Печаль, ты знаешь законы. Только член семьи Вентаксис может быть канцлером.

— Я не готова, — сказала она. — Я не готова к этому.

— Печаль, — голос Шарона был нежным, темные глаза были полны жалости. — Не важно. Важен только Раннон, никого больше нет. Ты, и больше никого.

5

Плохая кровь

Иррис следовала за Печалью, пока они шли к комнатам Печали, никто не говорил. Дворец был всегда тихим, а теперь казался зловещим из-за смерти Алиссы. Из звуков был только трепет штор, когда девушки проходили мимо, масляные лампы дымили от ветерка, который они поднимали. Печаль с трудом удерживалась от бега, чтобы не убежать из дворца, из Раннона. Из этого места, от власти, которую она не хотела. Она не хотела ни сейчас. Ни когда-либо еще.

Но разве у нее был выбор? Шарон был прав, никого не было. Ее семья отвечала за это веками. Ее предки были умными. Хитрыми. Они платили аристократам, что выжили во время чистки королевских семей — Мизилам, Блу, Маршанам и другим — покупая их поддержку землями и титулами, и они вместе избавлялись от тех, кто не присоединялся к ним.

То было время революции, народ голодал, королевичи пировали. Когда семья Вентаксис и ее поддержка восстали и свергли короля, они стали героями. И они настояли, что не будут править без законных выборов, они не хотели повторять ошибки монархии.

Они говорили людям, что они будут выбирать своего нового лидера. Почти как короли, избранная семья будет править все время, свободная от неуверенности других стран, где лидеры менялись каждые пять лет. Но семья Вентаксис настаивала, что это важная разница — их присутствие было демократичным. Люди сами выбирали, когда канцлер умирал.

Даже когда в списке было лишь одно имя, и оно всегда было Вентаксис.

Выбор, как говорили, был у людей. И люди верили.

Иронично, но лишь у Печали выбора не было.

Ее служанка поправляла постель, когда они с Иррис вошли в ее покои. Они прошли в приемную, а потом в гардеробную. Служанка поспешила к ним, Печаль отпустила ее.

Дверь за ними закрылась, она повернулась к Иррис и глубоко вдохнула.

— Что дальше? — сказала Печаль.

Иррис не мешкала.

— Отец созовет Йеденват на встречу завтра, сообщит, что наследница Вентаксис хочет участвовать в выборах, и они проголосуют, что нынешний канцлер не может править. А потом они вызовут тебя, сообщат вердикт и выберут тебя.

Печаль сглотнула.

— А если не сработает?

— Сработает, — Иррис печально улыбнулась.

— Вряд ли я смогу, — но Печаль знала, что это бесполезно. Увидев отца, она поняла, даже если не хотела признавать, что времени не осталось. Что бессмысленные надежды на будущее умерли. — Я не хочу делать это, — сказала она. — Не сейчас. Так не честно. А как же мое желание? А как же… — она не закончила.

Иррис с любопытством посмотрела на нее.

— Что ты хочешь?

— Не знаю даже, — Печаль потерла лоб. — Но мой отец стал канцлером в тридцать два. Он был женат и с ребенком, был образован, побывал в Меридее, Скаэ и Нирссее. Мне семнадцать, — сказала она. — Я даже в своей стране видела не все части, не была в других странах. Я не знаю народ. Как я могу быть канцлером? Я едва знаю Раннон.

— Хочешь путешествовать? — спросила растерянно Иррис.

— Да. Нет. Я не о том, — Печаль замолчала, пытаясь объяснить бурю тревоги, гнева и ужаса внутри нее. — Одно дело — знать, что будет буря, но другое — попасть в нее. А я попала в нее. Навеки.

— Печаль, знаю, ты напугана…

— Я не напугана. Я… — она замолчала. — Я была заперта в этом… подземелье, а не замке всю жизнь. И после завтра я не смогу уйти. Из замка. От этой жизни. В семнадцать мое будущее будет предопределено.

— Печаль, я знаю…

— Нет, ты не знаешь, — Печаль раскинула руки, словно указывала на весь Раннон. — Я знаю такой Раннон. Это — Раннон для меня. Никто в здравом разуме не захочет быть во главе этого. Никто не захочет, чтобы правила я.

Правда вырвалась из нее сама, Печаль отвернулась, пытаясь расстегнуть платье, но пальцы дрожали, и это было сложнее, чем обычно.

— Раннон слишком сломлен, чтобы пережить еще одного бесполезного лидера, — в спешке она оторвала пуговицу, и она отлетела в другой конец комнаты. Печаль сама оторвала другую пуговицу и швырнула вслед за первой. — Чертово платье. И все к черту.

Это было слишком. Вес всей страны на ее плечах. Сломленной темной страны. А если Раннон не оправится после того, что сделал ее отец? Болезнь проникла глубоко, Харун был доказательством.

Иррис коснулась ее руки.

— Печаль, у тебя есть шанс, ради которой любой умер бы. Люди и умирали в прошлом. Ты можешь сделать мир таким, как тебе хочется. Ты можешь исполнить все свои мечты. У тебя есть эта сила, она здесь. Возьми ее.

— А если я не смогу? — она не могла смотреть в глаза Иррис, отдернулась от ее руки. — А если меня не хватит?

Из-за нее умерла мать. Она не удержала Харуна от Ламентии. Как она могла не сделать еще хуже?

Она слышала легенду о своем имени, что это были слова умирающей матери. Это было не имя, а угроза. Печаль, она принесла нам лишь это. Разве Шарону мало этой угрозы? Она была проклята. Она была проклятием.

Порой она была полна тьмы, боялась говорить, иначе тьма полилась бы из нее, утопив все, что она любила. Порой она была в ней, как то, что уничтожал ее отец, как саморазрушение. Она уничтожила свою мать, надежды Харуна. Она бежала к Расмусу, хотя знала, что не может дать ему желаемое, что это сломает его. А если она обрушит это на Раннон? Никто ее не сменит. Никто не остановит.

— А если из-за меня станет хуже? — нечаянно сказала Печаль вслух.

— Нельзя так говорить, — сказала Иррис. — Люди увидят в этом слабость…

— Я слаба, — парировала Печаль. — Это я и пытаюсь сказать. Мне не хватит сил на это. Вы запрягаете не ту лошадь.

— Но других лошадей нет, — сорвалась Иррис. — Хорошо. Ладно. Пусть и дальше правит твой отец. Он умрет, и некому будет занять его место. А потом сиди и смотри, как начнется гражданская война, и лорд Самад или Бальтазар попытаются захватить власть. Или когда Нирссея решит захватить нас, ведь они поймут, что у нас нет денег или отрядов, чтобы остановить их. Или когда Мирен Лоза поднимет своих и убьет всех нас, подавит страну. Ты этого хочешь? Да?