Книга Киоко - Рю Мураками

Танец становился элегантным и сексуальным. В этот момент звучало соло на альт-саксофоне, сопровождавшееся стоном электроперкуссий. Исполнял его саксофонист Роландо Перес, руководитель гениального оркестра из Карденаса, что на Кубе, и вслед за своим соло он вел духовые, звучавшие вдохновенно и тонко, как в заключительной части симфонии. Киоко почти совсем не вспотела, но ее кожа в голубом свете танцевальной площадки казалась мертвенно-бледной. Один раз девушка бросила на меня взгляд, полный грусти. Я затаил дыхание, в горле у меня пересохло, я забыл, что у меня в руках стакан с ромом. Никто из клиентов не мог оторвать взгляда от Киоко. Было отчетливо видно, как черное тело Ральфа покрылось гусиной кожей. Она решила танцевать до полного изнеможения. На фоне бурного соло альт-саксофона было слышно прерывистое дыхание Киоко. Ее ритмичные эротические вздохи медленно, но верно становились все глубже и глубже. Словно грудь ее готова была разорваться. Я прошептал: — Хватит, Киоко, я понял.

Ее летящие черные волосы, казалось, оставляли за собой след в воздухе. И не один я понимал, что означали эти следы, все присутствующие понимали это. Все встали и смотрели на Киоко, застыв на своих местах. «Танец, которому Хосе научил меня, это не пустое развлечение и не салонный дивертисмент» — вот что она нам говорила пылом всего своего тела.

Я подумал, что должен сказать Киоко все. Мне было стыдно за то, что я скрыл от нее правду во имя такого призрачного понятия, как счастье.

IV

Ральф Биггс II

— Ты была великолепна, Киоко. Никогда в жизни я не видел, чтобы кто-нибудь так танцевал.

Я проводил взглядом Киоко, скрывшуюся в глубине отеля «Конкорд Тауэр», вернулся в агентство и терпеливо выслушал выговор от менеджера за то, что вернул лимузин на четверть часа позже положенного времени, после обзвонил всех друзей, у которых были автомобили.

Все они жили либо в Квинсе, либо в Нью-Джерси или Бруклине. На Манхэттене машины есть только у тех, кто помешан на тачках или у кого денег куры не клюют. Я хочу сказать, что остров Манхэттен очень узок, здесь практически нет парковок, а цены на гаражи огромные.

«Привет, я хотел бы попросить у тебя твою тачку, я в агентстве, но могу подъехать прямо сейчас, она мне срочно нужна» — я повторил это нескольким своим дружкам, но все мне отказали. Я раздумывал: если я поеду в Нью-Джерси на метро, то, пока вернусь, Киоко уже уедет в свой отель или еще куда-нибудь. А такси мне брать не хотелось. В зависимости от того, куда едешь, цены колеблются от обычной до двойной, и потом, я хотел персонально сопровождать Киоко.

«Ну и дурак же ты!» — воскликнул я, стукнув себя по лбу ладонью, и понесся в Гарлем.

Я совсем забыл о Франко, который держит пиццерию напротив «Аполио».[14]Из всех моих приятелей по приюту Франко больше всех преуспел в жизни. У него есть «файерберд»,[15]модель 1956 года, с повышенной мощностью двигателя, full tuned up.[16]Но я не собирался просить у него «файерберд». Его Франко никому не дает. Я хотел взять мотоцикл для доставки пиццы. Говорят, что его пицца «пепперони» считается лучшей во всем Гарлеме, а самого Франко, сфотографированного со своим мотоциклом в стиле поп, можно порой увидеть на страницах таких журналов, как «Нью-Йоркер». Франко пришла в голову идея развозить пиццу на мотоцикле с коляской марки «Триумф». Вдобавок ко всему он выкрасил его в розовый цвет.

Даже каска была розовой, чего я немного стыдился, но она должна понравиться Киоко.

Единственным неудобством было то, что в коляске ветер бил в лицо; приходится закрывать глаза, когда едешь.

Прислонившись к огромной каменной стене отеля «Конкорд Тауэр», я ждал Киоко и, когда увидел, что она выходит, подъехал к ней на чудовищно громко рычащем «триумфе». Я сказал ей по-японски «добрый вечер» (специально заранее справился у своего коллеги, который часто возит японцев). Так я хотел скрыть свое смущение. Мне было неловко: что буду делать, если мое появление не понравится Киоко?

— А, Ральф! Как ты здесь очутился?

К счастью, увидев меня, она обрадовалась, как ребенок. В конечном счете затея с розовым мотоциклом для доставки пиццы оказалась удачной.

— Э-э, милая барышня, Нью-Йорк, знаете ли, опасен по ночам, не желаете ли нанять гида? Десять долларов в час. Я позаимствовал этот мотоцикл у своего друга Франко, он делает лучшую в квартале пиццу «пепперони», развозит ее по всему городу, и я тоже могу свозить тебя, куда ты захочешь, давай, садись!

Пока я говорил ей это, портье с любопытством рассматривал мотоцикл. Я, без сомнения, был первым и последним человеком, припарковавшим мотоцикл для доставки пиццы рядом с главным входом величественного отеля «Конкорд Тауэр».

— Сесть? Вот так запрыгнуть? Смотри, я ведь не пицца, — улыбнулась Киоко и села в коляску мотоцикла.

Киоко только что переговорила с Хорхе Диасом, узнала от него о Кубинском землячестве и теперь искала дядю Хосе. Его звали Пабло Кортес и он владел кубинским баром в квартале Бауэри.

Каждые тридцать метров мы проезжали мимо очередного drag queen[17]с толстым, как штукатурка, слоем макияжа на лице, поджидавшего клиентов, но кроме них на улице никого не было. Тесные переулки между домами, казалось, скрывали страшные тайны, и как раз на одной из таких узких улочек мы обнаружили неоновую вывеску «На Карибах». За покрытой ржавчиной железной дверью лестница круто уходила наверх, откуда раздавалась латиноамериканская музыка. Обстановка вызывала во мне нервную дрожь, я хорошо помнил совет, полученный еще в детстве: никогда не совать носа в испанский Гарлем. Поднявшись по скрипучим ступенькам наверх, мы обнаружили там позолоченные пальмы и бамбуковые деревья, обвитые электрическими гирляндами. Я едва взглянул на девицу с головокружительно длинными ногами, как стоявший рядом гангстер уставился на меня долгим ненавидящим взглядом. Я тут же, разумеется, отвел глаза.

Собрав все свое мужество, я вошел в бар. Будь я один, это действительно могло бы плохо кончиться. Но когда видят, что чужак, чья физиономия не внушает доверия, пришел с женщиной, его меньше подозревают в злых намерениях. Заведение оказалось гораздо приятнее, чем я ожидал увидеть. Работяги в форменных робах, опустошив к тому времени пару дюжин бутылок пива «Корона», громко хохотали, перемежая испанскую речь американской руганью;

за столиком в глубине зала сидел старый алкоголик, настолько утративший человеческий облик, что мог бы без грима сыграть в «Звездных войнах» какого-нибудь инопланетянина. Еще была проститутка, этакая Годзилла, готовая, казалось, плюнуть в тебя вирусом герпеса, если ее рассердить. Когда я подходил к стойке, за которой священнодействовал седой тип (видимо, это и был Пабло), во рту у меня совершенно пересохло, и, казалось, я слышу собственное свистящее дыхание. У Пабло был более достойный, чем у его клиентов, вид, но выглядел он не слишком приветливо, этакий типчик в рубашке с надписью «Упрямец» и галстуком-бабочкой на шее. Официантка, похожая на колдунью и видом, и голосом, с тонкими, ниточкой, губами, достойный персонаж самого кошмарного сна, принесла мне чуть теплый имбирный эль, и я спросил о Хосе Фернандо. Пабло ответил, что Хосе умер, таким высокомерным тоном, что захотелось стукнуть его по башке.