Книга Я начинаю путь... - Игорь Аббакумов

А теперь в эту бочку меда, стоило добавить нужную порцию дегтя. В качестве ложки был выбран канал «Городской криминальной хроники», который так любил смотреть господин Гозман. Ну а наполнить эту ложку дегтем или еще чем похуже, корреспонденты канала должны были по своему разумению. И они оправдали возлагаемые на них надежды! Истеричные репортажи про обуховскую банду школьников, которые не дают спокойно жить местному населению, имели успех у зрителей. Репортеры и здесь не ударили в грязь лицом и все разложили по полочкам. В репортажах было все: и накачанные адреналином «лица русской национальности», и убогие мозги православных мракобесов, и намеки на преступное благодушие общественности, и смелые предположения о скорых погромах.

Репортажи такого плана обычно ненадолго привлекают внимание зрителей. Наблюдая за реакцией общественности, Берг с некоторым разочарованием понял, что его расчеты на бурную реакцию правозащитников не оправдались. Им оказывается и дела не было до того, что кому-то там в подворотнях морды бьют. Вот если бы им лично перепало, тогда да. Тут они готовы на весь свет кричать о крушении основ правовой системы государства. Анатолий Николаевич уже грешным делом подумывал о том, чтобы подстроить нападение «группы неизвестных хулиганов» на светило российского правозащитного движения, но хорошенько подумав, отказался от этой идеи. Все дело было в том, что такой случай без последствий не оставят. Расследовать его будут непременно и на тормозах спустить это дело никому не позволят. Расследует бытовые преступления не тайная, а обычная полиция. «Сыскари» у «фараонов» всяко лучше и опытней, чем у «опричников». Просто потому, что практики больше. Тот же знаменитый на весь Питер Зельдович, разгрызет этот орешек не напрягая челюстей. Истина быстро всплывет и разразится межведомственный скандал. МВД и МГБ и так живут как кошка с собакой, а тут такой повод макнуть конкурента мордой в собственную грязь! Большой шум вряд ли подымут. Министры между собой сумеют договориться. Но ему, подполковнику Бергу, собственное начальство не простит «лубка» в работе. В зависимости от величины скандала, последствия могут быть разными. Если удастся скрыть от общественности корни творимого безобразия, то все-равно на дальнейшей карьере можно ставить крест. Ну а если сочтут, что скрывать личность виновного нецелесообразно — тогда придется подавать в отставку.

Ломая голову над тем, что тут еще хорошего можно придумать, барон упустил из виду один существенный момент, который как раз и мог сработать в пользу его плана. Впрочем, нашелся такой человек, который сумел вдохнуть в его план новую жизнь. Все началось со звонка собственного начальства:

— Анатолий Николаевич! — проводивший утреннее селекторное совещание генерал-майор Голицын, в нарушение обычного порядка начал это совещание сразу с разноса, — похоже что вы не видите того, что творится у вас под носом! Почему-то я об этом узнаю не из вашего доклада, а из письма городской прокуратуры.

Недоумевать барону пришлось долго, ибо начальственный разнос был многословным и не содержал никакой конкретики. Пришлось тупо обещать во всем разобраться и принять меры.

— Сейчас адъютант перешлет вам скан этого письма. Надеюсь, что в дальнейшем вы не станете подводить ни меня, ни нашу службу, — этими словами Голицын закончил выражение своего неудовольствия и перешел к повседневным делам.

Спустя полчаса, по почте пришло обещанное послание. Ознакомившись с ним, Берг облегченно вздохнул — затеянная им интрига получила развитие в нужном ему направлении. Гозман клюнул на провокацию и бросился в бой. Правда, барон к этой провокации не имел никакого отношения. Тут постарался совершенно посторонний доброхот. Но это к лучшему. Ничто не станет указывать на причастность их службы к этой затее. Но вообще-то, положив руку на сердце, стоит признать: упустил он из виду одно важное обстоятельство: наличие в России движений за народную трезвость. А ведь это еще те субчики-голубчики! Удачно вышло, что эти чудаки выползли на божий свет и потянулись к «мироновцам». То, что эти чудаки далеко не безобидны, Анатолий Николаевич знал по долгу своей службы. Обыватели уже не помнили о том, как сто лет назад в России полыхала самая настоящая война, с орудийными залпами, погибшими и пленными, с победителями и побежденными, с судилищем над поверженными и празднованием одержавшими победу и получившими контрибуцию. Баталии той неизвестной войны разворачивались на территории 12 губерний Российской Империи- от Ковенской на западе до Саратовской на востоке.

Эту войну еще именовали «ТРЕЗВЕННИЧЕСКИМИ БУНТАМИ», потому что крестьяне отказывались покупать вино и водку, давали зарок не пить всем селом. Почему они это делали? Потому, что не хотели, чтобы за счет их здоровья наживались откупщики — те 146 человек, в чьи карманы стекались деньги от продажи спиртного со всей России. Водку откупщики буквально навязывали; если кто не хотел пить, ему все равно приходилось платить за нее: такие тогда установились правила… В те годы существовала практика: каждый мужчина приписывался к определенному кабаку, а если он не выпивал своей «нормы» и сумма от продажи спиртного оказывалась недостаточной, то недобранные деньги кабатчики взимали с дворов местности, подвластной кабаку. Тех же, кто не желал или не мог платить, наказывали в административном порядке в назидание другим.

Русские люди отвернулись от кабака не столько из-за жадности, сколько из-за принципа: трудолюбивые, работящие хозяева видели, как их односельчане один за другим пополняют ряды горьких пьяниц, которым уже ничего, кроме выпивки, не мило. Страдали жены, дети, и чтобы прекратить расползание пьянства среди сельчан, на сходах общины всем миром решали: В НАШЕМ СЕЛЕ НИКТО НЕ ПЬЕТ! Что оставалось делать виноторговцам? Они сбавили цену. Рабочий люд не откликнулся на «доброту». Шинкари, чтобы сбить трезвеннические настроения, объявили о бесплатной раздаче водки. И на это люди не клюнули, ответив твердым: «НЕ ПЬЕМ!»

К хлеборобам присоединились и горожане: рабочие, чиновники, дворяне. Поддержали трезвость и священники, благословлявшие прихожан на отказ от пьянства. Это уже не на шутку испугало виноделов и торговцев зельем, и они пожаловались правительству.

Тогда министры финансов, внутренних дел и государственных имуществ издали распоряжения по своим ведомствам. Суть тех указов сводилась к запрету…ТРЕЗВОСТИ! Местным властям предписывалось не допускать организации обществ трезвости, а уже существующие приговоры о воздержании от вина уничтожить и впредь не допускать.

Вот тогда-то, в ответ на запрет трезвости, по России и прокатилась волна погромов. Начавшись на западе страны, бунт дошел и до берегов Волги. Крестьяне громили питейные заведения в Балашовском, Аткарском, Хвалынском, Саратовском и во многих других уездах.

В Вольске трехтысячная толпа разбила там винные выставки на ярмарке. Квартальные надзиратели, полицейские, нестроевые команды и солдаты артиллерийской бригады, тщетно пытались утихомирить бунтующих. Восставшие разоружили полицию и солдат, выпустили из тюрьмы заключенных. Только через несколько дней прибывшие из Саратова войска навели порядок, арестовав 27 человек (а всего по Вольскому и Хвалынскому уездам в тюрьму бросили 132 человека).