Книга Путь. Чему нужно научиться у древних китайских философов - Майкл Пьюэтт

Все, что мы делаем, либо приумножает человеколюбие, либо умаляет его. Вероятно, вы обращали внимание, как меняется атмосфера в комнате, как только туда кто-нибудь врывается. А что по вас скользнул хмурый взгляд прохожего, могли и не заметить. Однако этот мимолетный взгляд способен исподволь повлиять на ваше настроение и запустить целый каскад реакций: к концу дня вы будете уже далеко не единственным, кого он изменил. Через вас в сферу его действия попадут другие люди.

Чтобы понять, насколько велико наше влияние на окружающих, попробуйте немного отклониться от своей обычной линии поведения. Проверьте, что будет, если вы смерите гневным взглядом лучшую подругу, жизнерадостно бросите «привет» немногословному руководителю своей компании в лифте или поставите рюкзак на только что освободившееся место в метро в час пик. А потом проведите другой эксперимент: откройте перед незнакомцем дверь, отправьте СМС подруге, у которой не ладится личная жизнь, помогите бабушке перейти скользкое место на тротуаре. Обратите внимание, как эти поступки повлияют на вас и на тех, кто рядом с вами.

Конфуций не хотел давать определения человеколюбию; он стремился донести до учеников, что оно должно говорить в нас во всех этих изменчивых, не похожих друг на друга ситуациях, и тогда мы будем понимать, как его выразить. Все мы слышим голос человеколюбия; осознанный нами, он зазвучит громче.

Как выказать человеколюбие

Как помочь подруге, переживающей тяжелый период?

Многим специалистам по этике этот вопрос, вероятно, покажется несущественным. Их больше привлекают задачи общего плана, к которым можно применить рациональный расчет. Они часто выбирают примеры наподобие эксперимента с вагонеткой, упомянутого в начале книги, полностью абстрагируясь от сложностей повседневной жизни. Идея таких умозрительных экспериментов состоит в решении четко поставленной задачи путем рациональных умозаключений. В чистом виде проблема вагонетки не допускает замутнения всевозможными «если»: изменится ли ваше решение, если одним из пяти человек будет, к примеру, ваша мать, или если все пятеро будут детьми. Наши специалисты скажут, что, если вы позволяете подобным факторам влиять на ваше решение, вы нерациональны; ваше этическое суждение искажено эмоциями.

Такого же мнения придерживался и немецкий философ Иммануил Кант (1724–1804). Он утверждал, что в любой ситуации нужно поступать так, чтобы принцип действия мог быть возведен в общее правило.

Для наглядности Кант предлагал такой мысленный эксперимент. Допустим, в вашем доме прячется невинный человек. Убийца, который за ним охотится, стучит в дверь и спрашивает, не у вас ли его намеченная жертва. Как поступить? Солгать, чтобы спасти невинного, или сказать правду?

Кант отвечал, что правду нужно говорить всегда, поскольку запрет на ложь универсален и его нельзя отменять по своему усмотрению. Целью его интеллектуального упражнения было показать, что контекст не имеет значения. Даже в ситуации, в которой практически никто не сказал бы правды (что признавал и сам Кант), лгать все равно неправильно.

В чисто кантовской системе координат вопрос о том, как помочь подруге в беде, является неудачной отправной точкой для размышлений о морали. Он подразумевает слишком много запутанных вариантов: насколько серьезны проблемы вашей подруги; насколько она уязвима и кто еще из близких ее поддерживает; какой у нее опыт преодоления кризисов; какие чувства испытывают остальные участники ситуации.

Однако для Конфуция сценарий «друг в беде» относился как раз к тем примерам, которые побуждают задуматься о нравственном поведении. Дело не только в том, что Конфуций наверняка посоветовал бы солгать, поскольку нужно принимать во внимание всю ситуацию, а не только общий нравственный императив «обманывать нехорошо». Китайский мыслитель, вероятно, посчитал бы, что, сведя сложную практическую ситуацию к рафинированной логической задаче, Кант, по сути, обесценил свой мысленный эксперимент.

Попытки сформулировать абстрактные законы, которыми мы могли бы руководствоваться вне зависимости от обстоятельств, не только нелепы, но и опасны. Они мешают нам учиться превозмогать сложности. Из-за них мы перестаем понимать, как нам выказать человеколюбие.

Конфуций, вероятно, сказал бы нам, что подруге в беде можно помочь одним-единственным способом: прочувствовать ситуацию, чтобы понять, в чем на самом деле заключается проблема. Каждая ситуация уникальна и динамична. Изменения в ней вызывает любая мелочь: начиная с того, выспалась ли ваша подруга прошлой ночью, и заканчивая тем, как вы отреагировали, когда она рассказала вам о своей беде. Понимание ситуации, способность увидеть общую картину, умение разобраться в хитросплетении факторов, которые привели вашу подругу в данную точку пространства и времени, – вот что помогает вам проявлять человеколюбие. Вы поймете, нуждается ваша подруга в активном руководстве («Нужно взять себя в руки!») или ищет внимательного и сочувствующего слушателя («Какой ужас!»); станет ли ей легче, если вы просто заварите ей чаю или предложите забрать ее вещи из химчистки.

В какой-то степени мы все это понимаем. Но Конфуций посоветовал бы пойти дальше и осознать, что в изменчивом мире, где нам приходится жонглировать мириадами ролей, эмоций и сценариев, не может быть общих правил на все случаи жизни. Единственное правило – это человеколюбие. Мыслитель верил, что, только следуя путем осуществления и приумножения человеколюбия, можно стать нравственным человеком.

Создание и изменение ритуалов

Конфуция часто изображают непреклонным традиционалистом, принуждавшим последователей тратить жизнь на жесткое соблюдение общественных условностей и исполнение определенной социальной роли. Но читатель, как представляется, уже понял, что великий мудрец учил прямо противоположному. Благодаря ритуалам, развивающим в нас человеколюбие, мы как раз уходим от жесткости. Напротив, они берегут нас от опасности закоснеть в одной из ролей. Кроме того, практикуя их, мы учимся, когда и как их можно создавать или менять.

В тексте «Природа исходит из судьбы» говорится, что именно так ритуалы и возникли. На заре цивилизации люди переживали моменты, когда, в отличие от остальных беспорядочных негативных столкновений друг с другом, все шло хорошо. (Представьте, скажем, что человек попросил у другого какую-то вещь, вместо того чтобы молча забрать самому, или помог другу, у которого что-то не получалось, вместо того чтобы пройти мимо.) Люди замечали положительное действие подобных ситуаций и начинали повторять их; так появились ритуалы. Со временем накопился целый арсенал ритуалов, помогавший хорошо вести себя по отношению друг к другу и передавать эти навыки будущим поколениям.

Мы тоже создаем и меняем ритуалы. Представьте: вы заходите в комнату и видите, что ваша жена чем-то встревожена. В прошлом в таких случаях вы всегда садились рядом и предлагали высказаться. Предоставление ей возможности выразить свои чувства было установленным ритуалом.

Но конфуцианским подходом было бы вникнуть в особенности ситуации, что в данном конкретном случае означает разобраться, какого рода внимание нужно вашей жене именно сейчас. Возможно, вы поймете, что в этот раз лучше поступить по-другому – например, молча обнять жену, – потому что почувствуете, что сейчас для нее важнее ощутить ваше присутствие. Если вы так и сделаете, то создадите новый ритуал. Вы внесете новшество, абсолютно сознательно, – опираясь на свои знания о жене, на опыт ритуалов, который вы с ней наработали, и на свое понимание ситуации. Если новшество окажется удачным, ваша жена тоже поведет себя иначе, и постепенно для вас двоих это станет ритуалом. Вы измените старые ритуалы и установите новый. Тем самым вы с женой создадите для себя новую реальность: реальность, в которой вы друг другу ближе.