Книга Пожнешь бурю - Станислав Гагарин

Макарова так и подмывало спросить, о чем их будут спрашивать. Впрочем, ему и так ясно: первый заместитель главнокомандующего Гришин и генерал из политуправления будут говорить с ним, Макаровым, и его заместителем по политической части майором Шапошниковым по поводу их письма в Главное политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота.

Естественно, первым его побуждением было предупредить Сергея. Они служили вместе всего второй год, но почувствовали обоюдную симпатию вскоре после того, как закончивший Военно-политическую академию Шапошников приехал служить в Рубежанск и был назначен замполитом в ракетную часть. Юрий Макаров был тогда здесь же начальником штаба. Ему сразу понравился их новый замполит. Веселый, умеющий разрядить обстановку острым словом, человек одновременно душевный и участливый, а когда надо – строгий и принципиальнонепримиримый. Довольно быстро его стали звать в обиходе «комиссаром», как называли в армии тех политработников, которые обладали особыми человеческими качествами предшественников времен гражданской и Великой Отечественной…

Поразмыслив немного, Юрий Макаров не стал звонить замполиту. Поди, и спит оп уже, время позднее. А завтра ему на боевое дежурство. Скажешь сейчас – Сергей всю ночь спать не будет. Ладно, он перехватит Шапошникова в части до развода н предупредит его, что их вызывают на ковер. «Плац-ковер», – усмехнулся Макаров, вспомнив, что командир предупредил: быть им с Сергеем на плацу за полчаса до развода.

Укладываясь в постель, Макаров уже вовсе уверился: большие начальники будут беседовать с ними по тому письму. Стараясь не думать о нем, Макаров, давно занимающийся аутогенной тренировкой, пожелал Ларисе, которая сидела у секретера и читала журнал «Цветоводство» – жена работала агрономом по зеленым насаждениям в военном городке, – спокойной ночи. Закрыв глаза, он произнес в уме: «Правая рука тяжелая» – первую фразу из привычной формулы перехода в релаксацию – и тут же погрузился в крепкий, здоровый сон.

Утром поговорить с замполитом Макаров не успел. Когда он появился в казарме, большом кирпичном доме, на четырех этажах которого размещались солдаты и сержанты срочной службы, дежурный по части после обычного рапорта доложил: «Майор Шапошников звонил из автотранспортной службы, просил передать, что занят техническими проблемами, прибудет к разводу – прямо на плац».

Поэтому ему пришлось пока в одиночку тянуться перед двумя большими начальниками.

Когда Юрий представился, генерал-полковник Гришин спросил:

– Вы писали, товарищ Макаров, начальнику Главпура?

– Так точно! – отрубил Макаров.

– А кто, скажите, был инициатором письма? – подчеркнуто вежливо спросил генерал-майор Алиметов. – Вы или ваш замполит? Ведь под письмом значатся две подписи…

Макаров пожал плечами:

– Не все ли равно? Подписи мы поставили согласно алфавиту. Если бы фамилия моего замполита была Алиметов, он подписался бы первым.

Все малость опешили от явной дерзости. Но генералмайор Алиметов приветливо улыбнулся и легонько похлопал Макарова по плечу.

– Как отвечает, а? – сказал он окружающим. – Генералов не боится, джигит, совсем не боится… И я бы тоже подписался…

Присутствующие знали, что характер у Гаджи Магомедовича непредсказуемый, и пока выжидали, куда повернет Алиметов. Похвальные слова, произнесенные им сейчас, пока еще ничего не означали.

А вам известно, товарищ майор, что в армии запрещено подавать коллективные жалобы? – спросил Гришин.

Это была не жалоба, товарищ генерал-полковник, – ответил Макаров. – Это, если хотите, раздумья двух коммунистов, облеченные в форму письма к другому коммунисту…

Но ведь вы писали на имя самого начальника Главпура, – включился в разговор офицер из политотдела.

А разве у него партийный билет не такого же образца? – послышался голос Сергея Шапошникова. Майор незаметно подошел к «плац-ковру», на который поставили его командира, и, рискуя нарваться на выговор, не доложил о прибытии сразу, сначала прислушался к разговору.

Теперь, когда генералы повернулись к нему, замполит щелкнул каблуками и с особым изяществом – он это умел – бросил руку к козырьку, доложил: майор имярек… приказанию… и так далее.

Вольно, – несколько насмешливо, но довольный выправкой политработника, сказал Гришин. – Вот теперь полный комплект. Хороша парочка – гусь да гагарочка.

В своем письме вы поставили под сомнение целесообразность существования в армии социалистического соревнования в нынешних его формах, – проговорил Алиметов. – Вопрос подняли серьезный, если не сказать глобальный. И ваши аргументы довольно основательны. Но почему сразу в Главпур? Есть и ваш политотдел, и политуправление Ракетных войск… Надо было посоветоваться со старшими товарищами, все надлежащим образом обсудить.

– К начальнику политотдела мы обращались, – ответил Шапошников.

– И что же? – спросил генерал-майор Алиметов.

– «Не разводите, парни, анархию, – сказал нам он. – Какого рожна вам еще надобно? И вообще, катитесь по местам. Мне вон еще справку для Гаджи Магомедовича надо сочинять. Об этом самом соцсоревновании…»

Шапошников очень похоже скопировал голос Демидова. Все рассмеялись.

Мы считаем, – сказал Юрий Макаров, решив, что коль его и Сергея принялись спрашивать в присутствии нескольких старших офицеров, то пусть и то узнают обо всем, – считаем нынешнюю систему соревнования излишне неформализованной. Армейская служба регламентируется уставами, а в главном нашем обязательстве – Военной присяге – есть все, что мы зачастую повторяем затем в своих обязательствах по соревнованию. Зачем? Ведь таким образом мы подменяем присягу, принижаем ее значение…

И все политработники, сверху донизу, – подхватил Сергей, – заняты составлением отчетов и справок по итогам соцсоревнования, завалены канцелярской перепиской вместо того чтобы вести задушевные разговоры с солдатами, помогать в их воспитании строевым офицерам. Живое дело подменяется канцелярщиной… Как будто и перестройки не было…

Вот против этого и надо бороться – против рутины и формализма, – заметил Гришин.

Не так-то все просто, товарищ генерал-полковник,- отозвался Шапошников. – Существует строгая форма отчетности, вернее, множество различных форм и показателей, масса циркуляров… Они и предписывают нам, кому, куда, когда и какую бумагу необходимо представить. Эти бумаги, исполненные в срок, зачастую и определяют существо и качество работы, проделанной в подразделении. По ним и выводы делаются о командире да замполите…

А ведь у нас, ракетчиков, политработники, как и строевые офицеры, несут боевое дежурство, – подхватил Юрий Макаров.

– Нет слов, – горячо продолжал замполит, – состязательность, соревновательное начало должны быть в армии. Мы против того, чтобы обязательства спускали нам сверху, чтоб о спортивной подготовке воинов подразделения проверяющие судили по стендам наглядной агитации, а о боевых качествах ракетчиков – по гладким, обтекаемым справкам. А то формализм отучил пас от подлинного соревнования. Разве это обстоятельство не должно заботить всех армейских коммунистов?