Книга Непристойные предложения - Уильям Тенн

«Нет, – решил Хебстер, – угрожать пришельцам – это чистое самоубийство». Самое ужасающее в этом – абсолютная бессмысленность угроз, как, впрочем, и любых других попыток взаимодействия с пришельцами. С другой стороны, был ли хоть какой-то толк от «Человечества превыше всего», или их подход – это просто невроз? Что вообще можно было сделать?

Он нуждался в чем-то, что могло стать основой для его собственной веры, и нашел это. «Я могу делать деньги, – повторил он про себя. – И делать это хорошо. И могу заниматься этим где угодно и когда угодно».

Когда они остановились перед громоздким коричневого кирпича арсеналом Спецкомиссии, он был просто потрясен увиденным. На другой стороне улицы располагалась небольшая табачная лавка, единственная во всем квартале. Разноцветные фирменные названия, украшавшие витрину, были залеплены огромными золочеными лозунгами, по всей видимости, совсем недавно. Лозунги эти были очень знакомыми, – но так близко к представительству ООЧ, к Специальной комиссии по расследованиям?..

В верхней части витрины собственник заявлял о своей приверженности, вывесив три слова, которые своим размером выкрикивали свою ненависть на всю улицу:

«ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ПРЕВЫШЕ ВСЕГО!»

Под ним, в самом центре окна виднелись золоченый символ организации: аббревиатура ЧПВ с вензелями и огромная безопасная бритва.

А еще ниже широко расставленными буквами этот лозунг был повторен и перефразирован:

«Человечество превыше всего, лучше всего и навечно!»

В верхней части двери уже начинались непристойности:

«Депортировать пришельцев! Откуда бы они ни пришли, вернем их обратно!»

А в нижней части двери виднелись единственные рекламные призывы, имеющие отношения к бизнесу:

«Покупайте здесь! Покупайте у гуманистов!»

– Только у гуманистов! – Фунатти с горечью качал головой, стоя рядом с Хебстером. – Вы когда-нибудь видели, что останется от первяка, если ему не повезет оказаться без надзора Спецкомиссии и быть пойманным высшистами? Мокрое пятно, которое можно просто затереть тряпкой. Не думаю, что вы рады появлению таких магазинов, призывающих к бойкоту?

Хебстер едва не фыркнул, когда они проходили мимо отдавших честь охранников в зеленой униформе. «Не так много штучек первяков, которые были бы хоть как-то связаны с табаком. И если бы даже их было много, один закуток «Покупайте у гуманистов» вряд ли меня разорит».

Но глубине души Хебстер признался себе, что такая возможность есть – если они действительно имеют в виду то, что там написано. Членство в организации, как и планетарный патриотизм, – это одно, а бизнес – это нечто совершенно другое.

Губы Хебстера медленно двигались, когда он вспоминал полузабытый катехизис: «Во что бы верил или не верил собственник, он должен зарабатывать определенную сумму денег на этой торговой точке, чтобы в один день не обнаружить свое заведение опечатанным судебными приставами. Он не может вести дело, если не будет удовлетворять большую часть своих клиентов…

Поэтому, так как он все еще в деле и, судя по внешним признакам, преуспевает, очевидно, что он совершенно не зависит от Спецкомиссии, хотя она размещалась в здании напротив. Значит, торговля идет довольно успешно, так как эта отрицательная сторона не только полностью нивелируется, даже наоборот, привлекает всякого случайного клиента, который не только не возражает против этой идеологии высшистов, но и желает отказаться от тех занимательных новинок и пониженных цен на всю продукцию, производимую с помощью технологий первяков.

И на основе этого совершенно неожиданного, но крайне показательного примера можно сделать вывод, что прочитанные мной газеты просто лгут, а социальные экономисты, которых я нанимаю, – полные бездари. Вполне вероятно, что покупающая часть общества – то есть единственная хоть сколько-то мне интересная часть общества – начинает мыслить по-другому, а значит, коренным образом изменится ее потребительская ориентированность.

Возможно, что вся экономика «Объединенного человечества» сейчас находится на вершине, но ее ожидает долгое падение на дно, где ее ждут идеи «Человечества превыше всего», безопасная зона ослепленных фанатиков, границы которой строго блюдут такие люди, как Вандермир Демпси. Две тысячи лет назад ростовщическая, спекулятивная в любых коммерческих проявлениях экономика Римской империи проходила те же самые стадии, – но с исторической точки зрения, гораздо медленнее. Понадобилось три века, чтобы она превратилась в статический, совершенно неделовой мир, где банковское дело стало грехом, а богатство, которое не наследовалось, было чем-то мерзким и постыдным.

… А у нас тем временем люди уже начали оценивать промышленные изделия с позиций нравственности, а не практичности», – осознал Хебстер, когда его смутные умственные комментарии начинали складываться в четкие умозаключения. Он вспомнил о целом ворохе совершенно невообразимых объяснений, приведенные Отделом рыночных исследований на прошлой неделе в связи с неожиданным неприятием потребителями самоочищающейся посуды «Эваклин». Открыв отчет, он пропустил страницы с изложением теории об проведении параллели между названием продукта и некой Катрин Эвакиос – она недавно попала на обложки всей желтой прессы мира благодаря своей умелой работе хлебным ножом над шеями своих пятерых детей и двух любовников, – со скучающей улыбкой, лишь бросив короткий взгляд на одну из ярких диаграмм.

«Наверное, домохозяйки просто неспособны принять что-то радикально новое, – пробурчал он. – После стольких лет мытья посуды тебе говорят, что больше этого делать не нужно. Они просто не могут поверить, что тарелка «Эваклин» остается как новенькая, потеряв после приема пищи тончайший слой молекул. Необходимо более высокая образованность потребителя… Может, как-то сопоставить это с теми клетками, которые теряет наша кожа во время принятия душа?»

Он сделал несколько заметок на полях и решил, что вся проблема связана с неправильной рекламой и продвижением товара.

Однако сезонный спад в мебельном бизнесе настал на месяц раньше запланированного срока. На удивление, люди совершенно не проявили интерес к «Кресляшке Хебстера», товару, который должен был произвести настоящую революцию в том, как мужчины будут сидеть на стуле.

Внезапно он вспомнил почти дюжину недавних рыночных потрясений, и все они происходили преимущественно в сфере потребительских товаров. Все сходится, решил он, любое изменение покупательских привычек не отражается на промышленности еще как минимум год. Заводы, производящие станки, почувствуют это раньше сталелитейных производств, сталелитейщики – до рудоплавильных и обогатительных комбинатов, а банки и крупные инвестиционные компании станут последними в этой череде падающих фишек домино.

А так как его капитал очень тесно связан с исследовательскими изысканиями и производством передовых товаров, то его бизнес не вынесет и подобного кратковременного смещения потребительского спроса. «Хебстер Секьюритиз» просто сдуют как ворсинку с воротника пальто.