Книга Оковы для ари - Валерия Чернованова

— Ты нас вчера так напугала. Ань, опять чудит твоя ледяная магия?

— Ты что, здесь ночевал? — хмуро покосилась на Воронцова, увеличивая между нами расстояние с вытянутого пальца до вытянутой руки.

Видок у него был так себе. Волосы взъерошены, под глазами следы усталости и хронического недосыпания. Не только для меня это был непростой период в жизни, но жалости к предателю я не испытывала.

— Боялся оставить тебя одну. Ты вчера была вообще никакая. За кем ты там в клубе всё гонялась?

— Надеюсь, ночевал на диване?

Вздыхает.

— Ань, ты ведь знаешь, какой он скрипучий и неудобный.

— Воронцов, ты у меня сейчас станешь сугробом!

Увы, на создание сугроба пока силёнок точно не хватит. А вот на то, чтобы остудить незваного гостя соком — сейчас узнаем.

Выплеснув содержимое стакана в лицо экс-супруга, сразу почувствовала себя лучше. Чего не скажу о Лёшке. Поднос с его коленей переместился на кровать, превратившись в добычу полосатого охотника, а бывший муж, перестав изображать из себя мистера Заботу и Внимание, негодующе подскочил на ноги.

А нечего было спать со мной на одной кровати.

— Может, уже повзрослеешь, Королёва? — принялся вытираться рукавами.

— Может, наконец отсюда уберёшься? — успела подцепить кусочек сыра, прежде чем до него добралась усатая котячья морда.

Я сейчас не в том состоянии, чтобы готовить, а организм требовал калорий.

— Аня, нам надо поговорить, — с явным усилием беря себя в руки, выцедил Воронцов.

— После наших с тобой разговоров мне приходится сушить обои! — Будто откликаясь на мои слова, одна из бумажных полосок, с унылым шелестом отставая от стены, поползла вниз. — И зачем было впутывать во всё это Дашку? Рассказывать о моей якобы измене. И маме нафига названивал?!

— А это не ты ли повторно вышла замуж?

Ещё и обвиняет? Ну знаете ли…

— После того, как ты променял меня на лгунью, нагло присвоившую себе моё тело, жизнь и мужа!

Благоверный (да и благого в нём тоже замечено не было) потёр ладонями лицо и резким движением пригладил волосы.

— Аня, ты даже представить себе не можешь, как я поначалу злился на неё. После неудавшегося медового месяца, во время которого она не подпускала меня к себе, а я всё голову ломал, что между нами происходит, мы вернулись домой. Спустя пару недель Фьярра призналась, что сбежала из своего мира, испугавшись свадьбы с драконом. С драконом, мать вашу! Я тогда чуть не свихнулся и тебя, её то есть, не отправил в психушку. А когда окончательно осознал, что ты — это действительно не ты, готов был её убить. Несколько раз порывался даже выгнать. Но ведь это бы всё равно ничего не решило. Это было твоё тело, и я не мог им рисковать. Не мог её отпустить. А потом…

— Все твои мыслительные процессы незаметно переместились в другое место.

— Сам не знаю, как так вышло, — не то соглашаясь с моей ремаркой, не то размышляя вслух о чём-то своём, пробормотал Лёша.

Весь такой из себя потерянный и уставший опустился в кресло, приставленное к туалетному столику, который мог запросто сойти за рабочую зону бьюти-блогера. Фьярра была беспощадной в отношении семейного бюджета, и мне так и не хватило духу подсчитать, хотя бы примерно, сколько кровно заработанных, заработанных Воронцовым, ушло на бижутерию, тряпки и косметику.

— Ты же знаешь, я не из тех, кто долго злится. Спустя какое-то время меня попустило, и я невольно начал ей сочувствовать. Да мне просто стало жаль девочку! Её в Адальфиве за человека не считали. Там всем было плевать на Фьярру. Дикий, сумасшедший мир.

— Это ты мне говоришь? — хмыкнула, зацепляя вилкой кусочек ветчины, за что была удостоена негодующим котячьим фырком.

На тарелке оставалась ещё жареная помидорка, но к овощам мой воспитанник всегда относился холодно. А вот теперь и ко мне тоже. После того как умыкнула последний лакомый кусочек.

— Знаю, не должен был подпускать к себе Фьярру, но каждый день видеть её такой… Грустной, подавленной, с утра до вечера тоскующей в одиночестве… Ань, я сам здесь чуть с ума не сошёл.

Лёшка прикрыл глаза и чему-то грустно улыбнулся, наверное, воспоминаниям о своём легкоранимом ангеле. Хотя, как по мне, Фьярра — хорошо замаскированный чёрт в юбке.

— После всего, что пережила в Адальфиве, она нуждалась во внимании и моей поддержке. Я начал показывать ей город. Мы гуляли каждый вечер, пока стояла хорошая погода. Разговаривали, знакомились друг с другом и сами не заметили, как влюбились.

— Всё это, конечно, очень романтично, но, Лёш, я это уже сто раз слышала и не пойму, зачем мы опять говорим о Сольвер? Нужны свободные уши? Ну так давай к Даше, раз вы такие подружки. Ей рассказывай о драконах и своих возвышенных чувствах.

Вспомнив о кулоне, поспешила снять с себя злополучное украшение. Тусклая стекляшка хранила тепло моей кожи, но, к счастью, не обжигала, как прошлой ночью. И чтобы такой оставалась и дальше — обычным камешком, а не путеводителем для всяких драконьих гадоаналогов — сунула зачарованное украшение в первую попавшуюся шкатулку. По-хорошему, нужно было сразу выбросить в ведро. Но сейчас куда важнее выбросить из квартиры Воронцова, а там уже и с кулоном разберёмся.

Увы, Лёшка не торопился выбрасываться. Вместо того чтобы переодеться и проваливать в направлении ЗАГСа, продолжал делиться со мной надеждами и переживаниями. Говорил, что ему безмерно жаль, что всё так получилось, и что мы непременно должны остаться друзьями.

Лучшими, блин, и непременно закадычными.

— Думаешь, я не ругал себя за эти чувства? Думаешь, не беспокоился о тебе? По сто раз на день задавался вопросом: как ты там, что с тобой. Но, Ань, согласись, между нами уже давно не было искры. А Фьярра другая… Да, я потерял голову. Да, влюбился как мальчишка. Но разве с тобой не произошло то же самое?

Хмуро покосилась на отставного мужа, пристраивая шкатулку обратно к стойке с помадами. Хотя никакая это не стойка — это самый настоящий небоскрёб, Эйфелева башня. Рядом стояла такая же с лаками. По-видимому, Фьяррочка ногти по пять раз на день перекрашивала.

Пока я за неё на отборе невест отдувалась.

— Ну так если не было искры, зачем предлагал за тебя выйти?

— Нам ведь было хорошо вместе, — пожал плечами экс-благоверный. — Да и мама постоянно на мозги капала, как ей не терпится внука понянчить. И что мы идеальная пара и после стольких лет вместе пора уже расписаться.

— Мама? — Я вдруг почувствовала неожиданный прилив бодрости. Кожу знакомо защипало морозцем. Всё, хана обоям. А может, и Воронцову. — Хочешь сказать, ты женился на мне по совету мамы?

Это, господа товарищи, полный аут.

Лёшка весь подобрался, важно выпятив грудь. Он всегда принимал такую индюшиную позу перед каким-нибудь очень важным (для него) разговором.