Книга Страсть Клеопатры - Энн Райс

– Я вполне серьезно, – сказал Рамзес. – Вы уже приняли из моих рук эликсир, граф Резерфорд. Возьмите же и это. Я настаиваю.

Эллиот на некоторое время задумался; отблески пламени свечей играли в его синих глазах, почти такого же оттенка, как у Джулии, и у Рамзеса. Цвет, безошибочно указывающий на то, что человек этот принял чудесный эликсир. Затем Эллиот аккуратно сложил карту и сунул в карман.

– Отправляйтесь в Монте-Карло, – повторил Рамзес. – Но будьте мудры и распорядитесь выигрышем разумно. И тогда очень скоро у вас появятся средства на то, чтобы заняться разработкой рудников.

Эллиот кивнул.

– Хорошо, ваше величество, – ответил он с легкой иронией в голосе. – Это было очень великодушно с вашей стороны.

Он улыбнулся, но это была улыбка потерпевшего поражение.

Рамзес пожал плечами:

– Поговорите со своими банкирами об этих землях прямо сейчас. Задержка в начале разработок будет только играть вам на руку, но купить участок необходимо как можно скорее.

Он бросил взгляд на Джулию:

– А для тебя, мое сокровище, у меня, как я уже сказал, есть другие подобные карты.

Джулия смотрела на него с нескрываемым восторгом.

Стало уже совсем темно. Волшебная атмосфера на площади Святого Марка постепенно куда-то исчезла, а небо у них над головами затянул густой туман, и террасы ресторана начали наполнять мелодии струнных квартетов. Наверное, и величественный золоченый собор тоже скоро закроет свои двери. Ну да ладно, он увидит его завтра. Придет сюда в тихое дневное время, когда итальянцы обычно отдыхают.

Мимо сновали официанты, в бокалы наливалось вино, и, когда Рамзес уловил ароматы подававшихся за другие столики блюд, в нем внезапно проснулся зверский аппетит. Этот голод никогда нельзя было унять по-настоящему, равно как и возникавшую вместе с ним жажду, которую не утоляли ни вино, ни пиво, сколько бы их ни выпить. «Несите же наконец еду», – возбужденно подумал он. Отравление алкоголем осталось для него в прошлом, но ему хотелось вновь почувствовать вспышку тепла в желудке от вина, пусть и длилось это всего несколько минут после каждого выпитого бокала.

Джулия на беглом итальянском о чем-то говорила с официантом, когда кто-то тронул ее за локоть. Это был один из многочисленных посетителей, англичанин, знавший ее по Лондону.

Узнав стоявшего перед ней хорошо одетого мужчину, Джулия встала, поздоровалась, а затем быстро поцеловала его спутницу. Это были лондонский торговец с супругой.

– О, твои глаза, Джулия! – воскликнула дама. – Они стали синими. Твои глаза!

Рамзес взглянул на Эллиота. Эта история повторялась постоянно, и Джулия с уже ставшей привычной уверенностью поведала подруге небылицу о том, как загадочная болезнь, подхваченная ею в Египте, неожиданным образом изменила цвет ее глаз с карих на синие. Абсолютная нелепица, разумеется. Эллиот с трудом сдерживал улыбку. Но эту пару объяснение вполне устроило: они успокоились, хоть и несколько удивились. Графа Резерфорда они не узнали, а Джулия не стала представлять их друг другу.

– Опять пронесло, – вздохнул Эллиот. – Но как они всему этому могут верить?

– Чему именно? – переспросила Джулия, вновь усаживаясь на свое место и поднимая бокал. – Тому, что какая-то лихорадка изменила цвет моих глаз? Я вам объясню, почему это происходит. Они верят потому, что должны в это поверить.

Рамзес рассмеялся. Он прекрасно понимал, что она имеет в виду.

– Дело в том, что человеческие глаза не могут изменять свой цвет, – сказала Джулия. – Поэтому люди, которые это наблюдают, с радостью воспринимают любое объяснение, чтобы спокойно возвратиться в свой обычный мир, где такие вещи в принципе невозможны.

Она пригубила свое вино.

– Замечательно. – Она прикрыла глаза от удовольствия.

Скрывая мучившую ее жажду, она выпила крошечными глоточками весь бокал. За ее плечом тут же появился официант, готовый налить ей снова.

– Очень даже разумное объяснение, хотя я и не перестаю этому удивляться, – сказал Эллиот. – Знаете, об этом как-то писали даже в одной из лондонских газет. «Наследница Стратфорда в Александрии переболела лихорадкой, которая изменила цвет ее глаз на синий». Или что-то в этом роде. Алекс прислал мне вырезку из Лондона.

– Что случилось, Рамзес? – вдруг спросила Джулия.

Только тут Рамзес понял, что уже давно пристально смотрит на нее. Он не ответил ей сразу, а сначала взглянул на Эллиота.

В неровном и мерцающем свете свечей его бессмертные компаньоны казались ему невообразимо красивыми.

– Вы для меня – боги, – наконец ответил он чуть слышно.

Подняв свой бокал, он медленно, одним глотком осушил его. Наслаждаясь богатым и насыщенным вкусом кьянти, он улыбнулся.

– Вы не можете себе представить, каково это чувствовать, – сказал он. – После стольких веков одиночества, когда в своем бесконечном путешествии я оставался один на один с этой великой силой… и вот теперь со мной вы, вы оба. Я часто задавал себе вопрос, почему я смог так легко дать вам эликсир, если сам столетиями страдал от полной изоляции и тягостного одиночества. А все потому, что вы оба для меня – боги, образцы совершенства нового времени.

– Вы тоже для нас бог, – ответил Эллиот, – и, думаю, вам об этом известно.

Рамзес кивнул:

– Но вам не дано узнать, какими я вас вижу – образованными, независимыми, сильными.

– Полагаю, я вас понимаю, – сказал Эллиот.

– А еще вам никогда не узнать, что значит для меня иметь таких компаньонов…

Рамзес умолк. Выпив второй бокал вина, он немного отодвинулся, давая возможность официанту подать первое блюдо – приготовленный на медленном огне красный суп из морепродуктов с овощами. Еда… он чувствовал постоянный голод, как и все они, с той лишь разницей, что по сравнению с ним они совсем недолго пребывали под действием эликсира и еще не успели устать от этого изнуряющего голода.

Джулия всплеснула руками и, склонив голову, принялась читать молитву своим богам, которых Рамзес не знал.

– Кому вы молитесь, дорогая? – поинтересовался Эллиот, который ел свой суп с неджентльменской поспешностью. – Расскажите мне.

– Не имеет значения, Эллиот, – ответила она. – Я молюсь богу, который слышит меня, который знает меня и хочет, чтобы я ему помолилась. Возможно, это тот самый бог, который создал этот эликсир. Я точно не знаю. А вы, Эллиот, уже не молитесь?

Эллиот быстро взглянул на Рамзеса, а затем снова перевел глаза на Джулию. Он уже доел свой суп, тогда как Рамзес только начал. Лицо Эллиота омрачилось.

– Думаю, что уже не молюсь, дорогая, – сказал он. – Когда я пил эликсир, ни о каком боге я точно не думал. А если бы подумал, то, наверное, пить зелье не стал бы.

– Почему же? – изумился Рамзес.