Книга Рыжая Соня и ловцы душ - Энтони Варенберг

Эвилд имел все основания чувствовать себя довольным. В чем бы другом, а в ревностности и исполнительности Хизеру не откажешь. Теперь Риатеос, это трижды проклятое гнездо колдунов, настоящее бельмо на глазу у него, короля Офира, долго не простоит. Сколько проблем разрешится само собой, когда собственность Итана и ему подобных отправится туда, где ей как раз и место,— в казну Ианты. Конечно, до самого Магистра теперь, после свадьбы, так просто не добраться: можно испортить отношения с могущественным Тура-ном, а это сейчас ни к чему. Но вряд ли подобный брак окажется прочным: Гинмар отнюдь не может служить образцом супружеской верности! И если одновременно с прочими мерами навести о нем кое-какие справки, вряд ли властитель Турана придет в восторг, узнав о том, кто стал мужем дочери одного из' знатнейших его подданных. Эвилд улыбнулся. Не стоило Итану в их последнюю встречу вести себя столь надменно. И отказывать королю в просьбе. Совсем не стоило!

* * *

В тот день Йарихха вернулась из города в еще более тревожном расположении духа, чем обычно. В ответ на расспросы заметившей ее состояние Сони она сказала:

— Что-тО затевается. Нутром чую... У всех ворот и на дорогах посты усилены втрое против обычного.

Соня приуныла. Теперь и не улизнешь отсюда...

— Ианта гудит. Пустили слух, что во всем виноваты колдуны. Начиная от пожара и кончая жуткой резней, которую устроили стражники. На Офир пал гнев богов. Все только об этом и говорят.

Девушка саркастически приподняла бровь.

— Гнев богов? Воровской квартал подожгли вовсе не маги, а стражники, я тому свидетель. И Хабир, да и Лори тоже. Мы видели, с чего все началось, своими глазами. Ты-то хоть не веришь бредням насчет колдунов?

— Э, девочка, мы живем в такое время, когда ничему нельзя вполне верить,— покачала головой Йарихха.— Но нас это, слава богам, не касается. Мы-то не колдуны.

— А Гинмар — колдун,— чуть позже заявил Соне Лори. Он слышал весь разговор, но благоразумно не вмещался сразу.— Соня, ведь ему ничего не могут сделать? — В голубых глазах мальчишки блеснули слезы.— Я боюсь...

— И напрасно,— успокоила его девушка.— Они с отцом слишком богаты и влиятельны, чтобы им кто-то мог серьезно угрожать. И потом, это всего лишь слухи. Болтовня досужих кумушек, недостойная того, чтобы мужчина придавал ей значение.

Однако она ошиблась. Уже на следующий день Йарихха принесла новые леденящие кровь известия. Какую-то старую знахарку забили камнями на улице. На другую спустили собак за то, что собирала какие-то травы,— уж конечно не без злого умысла. Слухи распространялись быстрее чумы, обрастая подробностями одна страшнее другой. Люди опасались пить воду: возможно, колодцы были отравлены все теми же магами. А средней силы землетрясение, невеликое чудо для Офира, тут же приписали козням проклятых служителей демонов... И началось. Уже несколько раз на улице в сумерках видели огромных размеров серую кошку, бесшумно ступавшую по камням. Глаза ее светились как два изумруда. Тут же вспомнили о том, что сын Магистра Итана имеет власть над хищниками, и отсюда само собой следовало, что он вполне может оказаться тем самым оборотнем. Хотя открыто ни Гинмара, ни Итана пока еще обвинять не смели, их причастность к трагедии не исключалась: ведь Исполнитель Желаний обладал огромной колдовской силой и до сих пор не выразил никакого отношения к происходящему — Риатеос словно замер в грозном напряжении. Равных Магистру магов не имелось, а нападки на своих собратьев он воспринимал совершенно спокойно. И разумеется, это пугало и настораживало.

Изнутри же Риатеос вовсе не выглядел спокойным. Прежде всего Магистру пришлось серьезно поговорить с сыном, который рвался оказаться в самой гуще событий. А когда Гинмар принимал какое-то решение, то готов был стоять на своем вопреки всем доводам здравого смысла. Допустить же его вмешательство, в какой угодно форме, в происходящее значило начать новый виток стремительно развивающейся драмы.

— Пойми,— убеждал его Итан,— подобное бывало и раньше, повторяясь с редкостным постоянством, точно смена времен года. Все непонятное и недоступное большинству вызывает страх и ненависть равно черни и властителей. Я знаю, грядут тяжелые времена. Потоки крови смоют целые государства Хайбории, и это произойдет так скоро, что ты увидишь падение огромных империй своими глазами. Что слыло позором, станет почитаться за славу, ибо просыпаются древние силы Хаоса... Но мы не можем принимать это во внимание, Гинмар. Нам необходимо исполнить долг и до последнего удерживать эти силы там, где повелел нам рок. Мы не свободны.

— Я слишком часто слышал эти слова, отец!

— Помолчи! Да, я не устану их повторять, пока жив. Твои дети еще не появились на свет, значит, ты — последняя наша надежда. Пока тебе некому передать свой дар, ты даже не имеешь права на смерть. И на риск тоже. Вопреки гордости. Вопреки неотмщенным жизням Хабира и Лори.

Гинмар вздрогнул.

— Я не говорил с тобою о них. Никогда!

— А к чему слова, мой мальчик? Я знаю, чем ты жив. Этого довольно. Я заставил тебя жениться на Джилле в предчувствии страшной катастрофы. Если ситуация еще более осложнится, ты найдешь прибежище в Туране. Сохранишь себя и Дар... а потом вернешься, чтобы занять мое место.

Пока же... тебе придется терпеть. Через боль, стиснув зубы... Разве Ёно Ран не научил тебя этому? Выдержке и хладнокровию, умению укрощать свои страсти, ибо страсть — это пламя, а укрощенное пламя есть великая сила в руках того, кто победил самого себя.

— Значит, я плохой ученик. Мне не понять Ёно Рана и не вместить его мудрости. Офир — не Кхитай. Послушай, ты хочешь от меня невозможного, это выше моих сил!

— А что выше твоих сил, Гинмар?

— Унижение,— мгновенно ответил молодой человек.— Я не могу просто молчать и чего-то ждать, когда меня несправедливо обвиняют или называют трусом, а кругом творятся невообразимые бесчинства. Люди хотят, чтобы именно ты — или я! — вышли к ним и объяснили... Вся Ианта ждет нашего слова.

— Проявления нашей слабости! Того, что мы пойдем на поводу безумной толпы. Я запрещаю тебе так поступать! Пока еще мы с тобою не равны; ты плоть от плоти моей, кровь от крови, но моя сила более той, которой наделен ты... и я вынужден использовать ее, чтобы оградить тебя от совершения непоправимых ошибок.

Гинмар непроизвольно сжал кулаки. Он знал, что имеет в виду его отец. Один взгляд Итана был способен превратить человека в существо, полностью покорное его воле, и Гинмар не являлся исключением. Просто Магистр предпочитал, чтобы его сын соглашался с ним, а не подчинялся приказам. Но в данный момент он, очевидно, нашел необходимым изменить своему обычному принципу. Поэтому, когда Гинмар попытался покинуть Риатеос вопреки воле отца, из этой затеи ничего не вышло. Дворец не выпускал его. Он двигался в одном направлении, а оказывался в совершенно неожиданном месте, словно все помещения и залы превратились в запутанный лабиринт, по которому можно без толку блуждать, пока не выбьешься из сил.