Книга Екатерина Великая - Анри Труайя

Когда царица уходит, София узнает наконец от зареванной матери причины скандала. Пока Иоганна с друзьями Франции и Пруссии предавалась интригам с целью свержения вице-канцлера Бестужева, тот перехватывал и расшифровывал секретную почту Ла Шетарди, который, хотя и был официально в отпуске, пользовался прерогативами посла. В своих письмах француз весьма непочтительно отзывался об императрице, подчеркивая ее лень, легкомыслие, ненасытную страсть к нарядам, в подтверждение чего цитировал высказывания Иоганны и представлял ее как агента на службе у короля Пруссии Фридриха II. Собрав достаточное количество компрометирующих материалов против своих противников, Бестужев принес их и положил перед царицей. Разъяренная Елизавета приказывает, чтобы Ла Шетарди в двадцать четыре часа покинул пределы России. Затем вызывает к себе Иоганну и обрушивает на нее поток брани. Так принцесса Анхальт-Цербстская лишается доверия при дворе. Страсть к интригам погубила ее. Она тотчас ощущает пустоту, изоляцию вокруг себя. Уже никто не осмеливается посещать ее салон. Однако за пределы страны Иоганну не выставляют. Из уважения к дочери ей позволено обитать в своих покоях. Она злится, победил ее враг Бестужев, которого тут же из вице-канцлеров назначили канцлером. С обиды и печали она набрасывается на Софи, чья выдержка и уравновешенность характера бесят ее. Мать саркастически издевается над ней и обвиняет дочь во всех их бедах. Софи стоически берется исправить все, что оказалось нарушено из-за оплошности матери.

Она восстанавливает связи, исправляет ошибки Иоганны, вновь завоевывает симпатии. Предоставленная сама себе при этом иностранном дворе, в стране, нравов которой она не знает, а язык понимает с трудом, с тщеславной и злобной матерью, без друзей, без советчиков, опасаясь ловушек, она твердо следует избранному пути. Ее задача: расположить к себе императрицу, раз уж невозможно обольстить Петра, смягчить ужасного Бестужева, раз невозможно его устранить. После короткого периода панической растерянности ей кажется, что она с успехом выбирается из кризиса, погубившего Иоганну. Словно в противовес лицемерным ухищрениям матери честность дочери представлялась в глазах царицы особенно трогательной. Чувствуя, что на этот раз все обошлось, Софи с удвоенной энергией изучает русский язык и догматы православной веры. Гроза миновала. Вновь заговорили о крещении и об обручении. Даты приближены. София старается быть нежной с жалким Петром, при всем его косоглазии, бледности и худосочности. Возникнет ли чувство между ними? Нет, великий князь относится к женитьбе с таким же безразличием, как если бы речь шла о новом платье. «Ничего хорошего сердце мне не предвещало, – напишет Екатерина в своих „Мемуарах“. – Двигало мной только честолюбие. В душе моей что-то говорило без тени сомнения, что я сама добьюсь своего и стану русской императрицей».

Глава IV

Обручение

Наконец указом императрицы назначен день крещения Софии в православную веру – 28 июня 1744 года. А в день Петра и Павла состоится обручение новообращенной с великим князем Петром. По мере приближения этих событий Софию все сильнее охватывает смешанное чувство восторга и тревоги. Когда желания ее вот-вот должны исполниться, у нее вдруг возникает сомнение: а не ошиблась ли она, выбирая этот путь? Однако внешне не выдает своего смятения. «Она крепко спала всю ночь, – пишет ее мать, – что свидетельствует о душевном ее спокойствии».

В императорской придворной церкви толпится много народу; вот появляется Софи в платье, напоминающем одеяния императрицы, из плотной ткани из Тура, красного цвета, с серебряной вышивкой; в волосы, не тронутые пудрой, вплетена белая лента. «Должна сказать, она мне показалась красивой», – замечает ее мать. Все присутствующие восхищаются элегантностью этой темноволосой девушки невысокого роста, с бледным лицом, голубыми глазами, с благородными и скромными манерами. Она читает по-русски с сильным немецким акцентом «пятьдесят страниц в четвертую долю листа» и твердым голосом, без запинки произносит наизусть Символ веры. У императрицы от волнения слезы на глазах; придворные, разумеется, стараются не отстать и тоже слезоточат. Среди всеобщего умиления Софии хочется выглядеть счастливой, спокойной и сильной: «Я держалась хорошо, и меня за это хвалили». В тот день она меняет имя. Конечно, она могла бы креститься под именем София, распространенным в этой стране. Но императрица возражала: ей неприятно воспоминание о своей тетке, сводной сестре Петра Великого и грозной регентше Софии, которую за необузданное властолюбие пришлось заточить в монастырь. А вот Екатерина – имя матери императрицы. Чем плох выбор? В России у каждого, кроме своего имени, есть отчество. Но отца новой Екатерины зовут Христиан Август. Екатерина Христиановна или Екатерина Августовна звучало бы не очень по-русски и неприятно напоминало бы регентшу Анну Леопольдовну, мать младенца Ивана VI, которого Елизавета лишила трона. И решили: будущую невесту великого князя величать Екатерина Алексеевна, что должно понравиться славянской душе. Так что отец Софии, которого даже не пригласили на церемонию, не оставит следа в дальнейшей жизни дочери. С новой верой, новым именем, оторванная от своих корней и пересаженная на русскую почву, она «меняет кожу». Во всяком случае, внешне. На самом же деле она отлично понимает, что между вчерашней Софией и сегодняшней Екатериной нет существенной разницы. Просто она прошла еще один этап на намеченном ею пути. При выходе из церкви она получает от императрицы бриллиантовые колье и брошку. Утомленная церемонией, она просит разрешения не присутствовать на обеде. Ей необходимо сохранить силы перед предстоящими празднествами.

Утром следующего дня, дня обручения, едва она проснулась, ей принесли два миниатюрных портрета в бриллиантовом обрамлении: императрицы и великого князя. Одевшись, она направляется к Елизавете, и та принимает ее с короной на голове и в императорской мантии на плечах. Выстраивается кортеж. Впереди выступает императрица под массивным серебряным балдахином, который несут восемь генералов. Сразу за ней – Екатерина и великий князь. За ними – Иоганна, принцесса Гомбургская и придворные дамы, каждая «в соответствии со своим рангом». Процессия медленно спускается по парадной лестнице дворца, именуемой «Красное крыльцо», проходит перед выстроенными в два ряда гвардейскими полками, пересекает площадь и входит в кафедральный собор, где бородатые священники в золоченых рясах почтительнейше встречают государыню. Елизавета проводит молодых на обтянутое бархатом возвышение посреди церкви. Архиепископ Амвросий Новгородский совершает обряд обручения. Он длится четыре часа, и все стоят. Ноги Екатерины затекают. От усталости ее качает. Наконец молодые обмениваются кольцами. «То, что он мне дал, стоило двенадцать тысяч рублей, – напишет потом Екатерина, – а то, что я ему дала, – четырнадцать тысяч». Слышится артиллерийский салют. Колокола всех церквей Москвы трезвонят вовсю. Юная принцесса Анхальт-Цербстская стала великой княжной России, Ее императорским высочеством. Со спокойной улыбкой, скромно и с достоинством встречает она это возвышение. А вот Иоганна вся издергалась. Ей все время кажется, что недостаточно воздают почестей матери «наследницы» трона. Во время обеда после обручения она требует, чтобы ее посадили вместе с великокняжеской четой и рядом с императрицей. Ее место, заявляет она, не среди придворных дам. Императрицу эти претензии раздражают, Екатерина молчит, но ей стыдно за новую выходку матери, церемониймейстер не знает, как выйти из положения. Наконец для Иоганны накрывают отдельный стол – в застекленной ложе на хорах напротив трона. Она обедает там «как бы инкогнито».