В поэме, известной как «Гильгамеш и Страна жизни», герой грустно жалуется на скорбный удел человечества и обращается к богу Уту с просьбой позволить ему совершить долгое и опасное путешествие в Страну жизни, которое наверняка покроет его неувядаемой славой:
«Уту, слово тебе скажу, к моему слову ухо склони!О моих замыслах скажу, к моим надеждам слух обрати!В моем городе умирают люди, горюет сердце!Люди уходят, сердце сжимается!Через стену городскую свесился я,Трупы в реке увидел я,Разве не так уйду и я? Воистину так, воистину так!Самый высокий не достигнет небес,Самый огромный не покроет земли,Гаданье на кирпиче не сулит жизни!В горы пойду, добуду славы!Среди славных имен себя прославлю!Где имен не славят, богов прославлю!»Уту мольбам его внял благосклонно,Как благодетель оказал ему милость.
Гильгамеш пускается в путь в сопровождении своего верного друга Энкиду. Преодолев семь великих гор, они видят наконец свою цель, покрытую обширными кедровыми лесами. Но вожделенную страну охраняет ужасное чудовище Хувава. Напрасно друг предупреждает Гильгамеша о страшной опасности:
Господин, ты мужа того не видел —Не трепетало сердце!Я мужа того видел – трепетало сердце!Богатырь! Его зубы – зубы дракона!Его лик – лик львиный!Его глотка – поток ревущий!Его чело – жгучее пламя! Нет от него спасения!Господин мой, тебе – в горы, а мне – в город!О закате светоча твоего матери родимой твоей скажу,заголосит она,О гибели твоей затем скажу, завопит она!
Но Гильгамеша не страшат эти мрачные предсказания:
Никто другой за меня не умрет!Лодка с грузом в воде не тонет!Нить тройную нож не режет!Один двоих не осилит!В тростниковой хижине огонь не гаснет.Ты мне стань подмогой, я тебе стану подмогой,Что может нас погубить?[5]
Друзья нападают на чудовище, одолевают его и приносят его тело богам.
Темой еще одного текста о Гильгамеше является смерть героя. В первых же строках герой узнает, что бог Энлиль не даровал ему бессмертия:
Энлиль, гора величия, отец богов —Ибо таков, о царь Гильгамеш, смысл твоего сна, —Назначил твою судьбу, о Гильгамеш, для царства, не длявечной жизни…Не обижайся, не тоскуй…Свет и тьму человеческую даровал он тебе,Верховенство над родом человеческим даровал он тебе…Битву, в которой никто отступить не может, даровал он тебе,Неподражаемые атаки даровал он тебе,Атаки, где никто не уцелеет, даровал он тебе.
За этим следует описание героя на смертном одре – типичная для шумерской поэзии серия стихов, каждый из которых заканчивается рефреном: «Он лежит и не поднимается». Примерно так: разрушитель зла лежит и не поднимается; тот, кто установил на земле справедливость, лежит и не поднимается; тот, кто могуч был мускулами, лежит и не поднимается; тот, чьи черты были исполнены мудрости, лежит и не поднимается; тот, кто одолевал горы, лежит и не поднимается. Возможно, эти стихи оскорбляют наш литературный вкус, но отказать им в своеобразной «рваной» выразительности невозможно.
Шумерский герой, заслоненный трагичностью собственной судьбы, вызывает в памяти некоторые образы греческой трагедии; безусловно, Гильгамеш – одна из самых красноречивых фигур древней литературы.
Значительную часть шумерской литературы составляют гимны и молитвы. Существует несколько типов гимнов, но преобладают из них два: восхваление богов и восхваление героев. Часть гимнов составлена от третьего лица, часть – от первого, как эта песня Инанны:
Отец мой дал мне небеса, и землю дал мне: я —правительница небес.Есть ли кто, есть ли среди богов, кто может со мнойсравниться?Энлиль дал мне небеса, и землю дал мне: я – правительницанебес.Власть над мужами он даровал мне, власть над женамидаровал мне,Битву он дал мне, стычку от дал мне,Ураган он дал мне, и смерч он дал мне,Небеса возложил он короной на мою голову,Землю надел он сандалиями на ноги мои,В сверкающую мантию божественности обернул меня,Сияющий скипетр дал мне в руку…Есть ли кто, есть ли среди богов, кто может со мнойсравниться?
Царь Шульги из третьей династии Ура удостоился особой хвалы. В одном из гимнов он рассказывает о себе в следующих стихах:
Я, царь, с материнской утробы был героем,Я, Шульги, с рождения был могучим мужем.Я лев с глазами ярости, лев, рожденный драконом,Я царь четырех концов земли,Я хранитель, я пастух шумеров,Я герой, бог всех земель…Добро я люблю,Зло презираю,Недружелюбные слова ненавижу.Я, Шульги, могучий царь, водитель народов…Далекие страны я покорил, своему народу дал безопасность,В четырех концах земли люди в домахЦелыми днями славят мое имя…Шульги, врагов уничтожающий, мир народу несущий,Обладающий божественной силой небес и земли,Не имеющий равных,Шульги, сын, защищенный богом небес!
Один гимн, также посвященный монарху, на первый взгляд носит совершенно иной характер – ведь это любовная песнь, не больше и не меньше.
Дальше продолжается в том же духе, чисто любовным языком. Но если рассмотреть текст чуть более подробно, то выяснится, что певица – жрица Инанны, а ее возлюбленный – царь Шу-Син; по всей вероятности, это ритуальная песня, специальный гимн для церемонии, символизирующей брак Думузи и Инанны. Такая церемония проводилась в храме каждый Новый год, а участвовали в представлении царь и жрица.
До нас дошло не так уж много шумерских молитв. По жанру эти произведения близки гимнам, которые и напоминают по содержанию и форме. Следующая молитва адресована Гатумду, богине Лагаша, и произносится от лица царя Гудеа:
Царица моя, дщерь прекрасная священных небес,Героиня, утоляющая всякую жажду, богиня с высокоподнятой головой,Дарующая жизнь земле Шумера,Знающая, что на пользу пойдет твоему городу,Ты царица, ты мать, основавшая Лагаш!Когда обращаешь ты взгляд на народ твой, изобилиеприходит к нему;Благочестивый молодой человек, которого ты опекаешь, даживет долго!У меня нет матери, ты моя мать,И отца у меня нет, ты мой отец!Ты приняла мое семя, в святости ты породила меня:О Гатумду, как сладко звучит твое чистое имя!
Еще один жанр, близкий гимнам, – плачи. Это горестные жалобы, составленные в память о городах и домах, разрушенных врагом; можно считать, что они предшествовали библейским плачам. Так, богиня Нингаль причитает над руинами Ура:
