Книга Четыре норвежских конунга на Руси - Татьяна Джаксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сухопутная битва
Э. Гордон считает, что Олав в 12 лет вполне мог предпринять викингский поход, ибо так поступали, согласно сагам, и другие юные конунги [Gordon 1938. S. 90]. Я, напротив, склонна видеть в этом следование стереотипу. А. Бугге, на которого здесь ссылается Гордон, тоже не отрицает того, что двенадцатилетний конунг мог возглавлять дружину князя, но полагает, что снарядить корабль в таком юном возрасте Олав мог только с помощью князя [Bugge 1910. S. 6]. Уверенность Бугте зиждется на строфе скальда Халльфреда об Олаве, о которой речь пойдет несколько ниже.
Автор «Красивой кожи» в двух фразах сообщает, что Вальдамар сделал Олава хёвдингом над теми воинами, которые охраняли земли конунга, и что Олав увеличил государство гардских людей [Fask., к. 23].
Снорри [О. Тг. Нкг., к. 21], вслед за «Красивой кожей», говорит о возглавляемом Олавом отряде, который должен был охранять страну (а не приносить честь конунгу, как у Одда), но не решается повторить, что стараниями Олава увеличилось государство Вальдамара. У Одда Снорри заимствует лишь собственный отряд Олава, который тот содержал на средства, выплачиваемые Валь-дамаром. Из всех воинских подвигов Олава Снорри отмечает лишь то, что у того было несколько сражений и он умело управлял войском. Из другой главы Одда [С Тг. Oddr А , к. 9] заимствует Снорри дополнительную тему – зависть людей к Олаву и попытку настроить конунга против него. (Отсюда логически вытекает отъезд Олава из Гардарики.) Наговаривая на Олава, согласно Снорри, люди обращали внимание конунга на отношения Олава с княгиней: «И не знаем мы, о чем они с княгиней постоянно разговаривают». Тут-то и следует у Снорри, видимо, долженствующий объяснить отношения княгини с Олавом текст о собственной дружине княгини. Г Джоунз предупреждает, что мы не должны верить в особые отношения Олава с иностранной королевой – это общее место в сагах [Jones 1968. Р. 17].
В «Большой саге» [С Тг. en mesta, к. 58] контаминированы версии Одда и Снорри: превозносится двенадцатилетний конунг и сообщается о дружине княгини. Е. А. Рыдзевская отмечает, что «все это описано в весьма общих и неопределенных выражениях, безо всяких конкретных данных», каковых, по-видимому, в древнескандинавской литературе относительно жизни Олава на Руси и не имелось [Архив ИИМК, ф. 39, № 19, л. 16].
В этот мотив в «Большой саге» (в текст, позаимствованный у Снорри), вплетается скальдическая строфа, которая вводится словами: «Так говорится в Рекстефье...» «Рекстефья» ("Rek-stefja") – поэма исландского скальда XII в. Халларстейна. Сочиненная больше чем через век после жизни Олава Трюггвасона, эта поэма не представляет исторической ценности, не служит подтверждением историчности информации тех фрагментов саг, в которых она до нас дошла. Вероятно, сведения об Олаве почерпнуты скальдом XII в. из саг (устных, а возможно, и письменных) об этом конунге.
Халльфред Оттарссон Трудный Скальд – исландский скальд, умерший ок. 1007 г., о котором рассказывается в «Саге о Халль-фреде». О том, как он получил свое прозвище, говорится в гл. 83 «Саги об Олаве Трюггвасоне». Годы жизни Халльфреда: ок. 967–1007. Сохранилось много его стихов (отдельные строфы и фрагменты драп). «Драпа об Олаве Трюггвасоне» сочинена в 996 г.
Э.Тордон отмечает, что строфы скальда Сигвата об Олаве – единственный источник, восходящий ко времени жизни Олава [Gordon 1938. S. 94]. Строфа из этой драпы, упоминающая Гарды [б. Тг. Oddr А, к. 82; Fask., к. 23; б. Тг. Нкг., к. 22; О. Тг. еп mesta, к. 58], – единственное основание для того, чтобы не ставить под сомнение факт пребывания Олава на Руси. В то же время подробности русских лет Олава по праву принимаются исследователями лишь после тщательной проверки источникового материала.
В саге Одда строфы Халльфреда приводятся в одной из последних глав. Все шесть строф «вплетены» в повествование фразой о землях на юге и на западе, опустошенных Олавом Трюггвасоном. В «Красивой коже», напротив, висы следуют за очень лаконичным рассказом о детстве и юности Олава на Руси, завершающимся словами о том, что Олав приобрел известность и на востоке, и на юге, и на западе:
Конунг Вальдамар скоро сделал Олава хёвдингом в дружине, и чтобы управлять теми воинами, которые охраняли земли конунга. И увеличил Олав государство гардских людей. Олав приобрел широкую известность в Гардарики и во многих местах по Аустрвегу, в Судрлонд и в Вестрлонд, как говорит Халльфред Трудный Скальд: [Висы 99–101.] «Конунг обагрил свой острый меч кровью на острове и на востоке в Гардах. Зачем же это утаивать? Распрю прекратил могучий победитель мужей; воин скормил воронам мясо Флемингов». [Следует продолжение вис] [Fask., к. 23].
Здесь висы Харальда выглядят вполне уместно, чего нельзя сказать о «Круге земном». В нем приведена лишь одна строфа, но, как справедливо отметил Ли М. Холландер, «эти строки вряд ли относятся к содержанию главы» [Hollander 1964. Р. 163, ch. 22, note 4], поскольку о военных действиях на острове Борнхольм речь идет в предыдущей главе, а о пребывании Олава на Руси – еще раньше. В «Большой саге» виса непосредственно следует за рассказом об отъезде с Руси и о битве на Борнхольме.
Создание мотива крещения Руси принадлежит монаху Одду [О. Тг. Oddr А, к. 13; О. Тг. Oddr S, к. 9]. Автор «Большой саги» [О. Тг. еп mesta, к. 76, 77] следует за Оддом, несколько дополняя его (в частности, вводя рассказ о тинге в Гардах по вопросу принятия христианства). Объективизирующая тенденция Снорри имеет своим следствием то, что наиболее невероятные детали крещения по Одду у Снорри опущены, как-то: рассказы о prima signatio Олава в Греции, о его участии в крещении Руси, о его путешествии в Грецию или Сирию после битвы при Свёльде [Andersson 1977. Р. 146]. Вместо истории Одда о поездке Олава в Грецию и возвращении с епископом Павлом на Русь Снорри повествует о том, как Олав сперва крестился сам, а затем сообщает, что скальды или письменные источники рассказывают о его великих делах, и при этом называет те земли, которые крестил Олав, – Руси среди них нет [Storm 1873. S. 137].
Проследим историю крещения Руси, как она излагается у Одда. В качестве прелюдии выступает разговор Олава и Вальдамара о языческих богах:
Так говорят мудрые и ученые люди, что Олав никогда не приносил жертв идолам, и он всегда относился к ним одинаково. Но все же у него было в обычае часто сопровождать конунга в храм, но он никогда не входил внутрь; тогда стоял он всегда снаружи у дверей. И однажды конунг говорил с ним, и просил он его так не делать, «потому что может так случиться, что боги разгневаются на тебя, и ты погубишь цвет своей молодости. Я бы очень хотел, чтобы ты смирился перед ними, потому что я боюсь за тебя, что они обрушат на тебя такой сильный гнев, какому ты себя подвергаешь». Он отвечает: «Никогда я не испугаюсь богов, тех, что не имеют ни слуха, ни зрения, ни сознания, и я могу понять, что у них нет никакого разума. И из того я могу сделать заключение, господин, какова их природа, что ты мне представляешься всякий раз с милым выражением, за исключением того времени, когда ты там и приносишь им жертвы; и тогда ты мне всегда кажешься несчастным, когда ты там. И из этого я заключаю, что те боги, которым ты поклоняешься, должно быть, правят мраком» [6. Тг. Oddr А, к. 9].
