Книга Я – Спартак! Возмездие неизбежно - Валерий Атамашкин

– Ума не приложу, почему римская свинья решила высунуть из-за укреплений свой нос? – самодовольно фыркнул Рут. – Что скажешь, Спартак?

Я отмахнулся. Действительно, за такими укреплениями, как эти, можно было переждать любой штурм. Стало понятно, почему Красс до последнего момента избегал боя в открытую, а брал восставших измором. Впрочем, теперь из моих рук ускользнула последняя нить из логической цепочки действий римского претора. Однако теперь, когда механизм был запущен, это было не столь важно.

– Рут!

– Чего, Спартак?

– Сколько дозорных на каждой башне?

Гопломах задумчиво почесал макушку.

– По пять, кажись, на каждую, – заверил он.

Я сосчитал башни из тех, что находились в пределе видимости, остался удовлетворен. Снежная буря, начавшая было сдавать позиции, все же сужала римлянам обзор и развязывала мне и моей группе руки. Из тех башен, с которых дозорные могли заметить нас, в пределах видимости были всего две башни, расположенные навскидку в сорока шагах друг от друга. Все совпадало с теми данными, которые я получил от разведчиков. Я видел на себе испытующие взгляды людей из своей группы. Пора было переходить к действию. Я обвел взглядом свою группу. В глазах этих людей читалась решимость.

– Трое по левую сторону, трое по правую. Остальные остаются со мной, – скомандовал я.

Шестеро гладиаторов, оставшихся на скакунах, двинулись в указанных мной направлениях. Я проводил их тяжелым взглядом исподлобья. К сбруе каждого скакуна была привязана связка хвороста, обернутая в ткань, пропитанную смолой. В тот момент, когда прозвучит корн и римляне перейдут в наступление, эти шестеро расправятся с дозорными, подожгут хворост в полумиле отсюда и забросят его в ров или башни. Пожар на линии укреплений и последующий за ним сигнал тревоги должны будут задержать отъезд старших офицеров и Красса из лагеря, тем самым оторвать их от легиона. К месту пожара стянется охрана римского лагеря, что откроет нам прямую дорогу к палаткам высших офицерских чинов. Именно таков был мой план.

Рядом со мной остались Рут и еще пара человек, с которыми я уже был знаком лично. Парфянец Крат и галл Галант, славившиеся в моем лагере как одни из лучших стрелков. Мы приблизились к башням, я нахмурился и покосился на гопломаха. В карауле на каждой башне стоял только один человек.

– Рут, ты говорил, что их должно быть пятеро? – прошептал я.

Гопломах пожал плечами, не зная, что ответить на мой упрек.

– Все верно, каждый легион выдвигает на караул по одной когорте, ночью сменяются каждые три часа, – подтвердил Галант слова германца.

Однако на башне сейчас стоял только один человек. Похоже, Красс решил собрать людей из караула для решительной атаки по нашему лагерю. Я отдал короткий приказ:

– Начинаем!

Свистнула тетива. Послышался глухой хлопок, затем еще один. В первый пролет V-образного рва упало тело легионера с первой башни, из его горла торчала стрела. Второму легионеру стрела попала в глаз – несчастный сделал несколько неуверенных шагов, вывалился с дозорной башни и ударился о земляной вал. Я почувствовал прилив адреналина – необходимо было перебраться через вал до того, как дозорные с соседних башен обнаружат прорыв.

– Рут!

Рут кивнул и метнул в дозорную башню тяжелый пилум, обвязанный крепкой веревкой на деревянном древке. Пилум, острый наконечник которого имел на конце зазубрины, вонзился в щель между сколоченных досок, словно влитой. Я схватился за веревку, дернул на себя несколько раз, проверяя, насколько крепко застрял наконечник в дереве. Пилум благодаря зазубринам сидел намертво и запросто мог выдержать не только мой вес, но и вес огромного двухсотпятидесятифунтового Рута. Пришлось изловчиться, перепрыгивая V-образный вал. Один неправильный шаг – и я запросто мог свернуть себе шею. Я оказался у башни и, будто альпинист, проворно вскарабкался по достаточно высокой стене укрепления, оказавшись в будке дозорного. Гладиус плавно выскользнул из моих ножен. Снег усилился, но это было только на руку тому делу, которое мы затеяли сегодня. Вокруг не было ни души, и я бросил веревку обратно через вал поймавшему ее Руту. Через несколько минут на башне стояли остальные члены моей группы.

Я обратил внимание, что Крат внимательно всматривается в темноту вдоль линии укреплений. Рука парфянца потянулась к колчану за спиной, он почти вытащил стрелу и собрался переступать через оградку башни, когда я положил руку на его плечо.

– Что ты задумал? – остановил его я.

– Я могу подстрелить еще одного, только вот подойду поближе, – проскрежетал он.

Я выругался сквозь зубы. В темноте, сквозь снег, я не видел соседней башни и тем более дозорного. А значит, дозорный не видел нас!

– Зачем? – Я сверкнул глазами, с трудом сдерживая в себе порыв выхватить из рук Крата лук и переломить его пополам. – Ты хочешь, чтобы нас засекли?

– Он даже не успеет пикнуть, Спартак! – На лице парфянца появилась усмешка.

Крат было натянул тетиву, как я, потеряв терпение, выхватил стрелу из его рук и выкинул в ров.

– Отправишься следом! – В моих руках появился короткий кинжал, лезвие которого я прислонил к шее Крата. – Вопросы?

– Это римлянин, который заслуживает смерти! – вспылил парфянец.

– Он все понял, Спартак, это недоразумение! – вмешался Рут, который буквально повис на моей руке с кинжалом.

– Я предупредил, – процедил я сквозь зубы, убирая кинжал за пояс.

Рут схватил Крата за шкирку и хорошенько встряхнул своего бойца, что-то разъясняя тому на смеси германского и латинского. Я не понял не единого слова, как наверняка и сам Крат, но парфянец покорно склонил голову, слушая своего непосредственного командира. Он побледнел, посмотрел на меня с недоумением, поправил колчан со стрелами на спине, но ничего не сказал, затаив обиду. Без слов было ясно, что стрелок не понимает, почему нельзя расправиться с римлянином, когда выпадает возможность подкрасться к нему незамеченным. Остался осадок. А ведь когда я объяснял своей группе, что следует делать, а что делать категорически нельзя, Крат был в первых рядах среди тех, кто соглашался и кивал головой. Впрочем, еще когда я шел сюда, я знал, что трудности будут возникать. Сложно объяснить человеку, почему он не имеет права отомстить ублюдку, сделавшему рабами тебя или твоих близких. Ненависть к римлянам сидела глубоко в крови многих племен. Римляне были для них как красная тряпка для быка.

Я еще раз убеждался, что мне следовало смотреть в оба, чтобы кто-нибудь из моей группы не натворил дел, способных разрушить мой план. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы Рут, Галант или Крат вступили в схватку с кем-либо из римлян, оказавшись внутри лагеря, не будь то офицеры высшего звена либо сам Марк Красс собственной персоной. Я попытался отбросить эти мысли прочь из головы.

С башни отчетливо, как на ладони, виднелся лагерь римлян. Он защищал базировавшиеся немного выше легионы на случай нашей внезапной атаки. К лагерю подводила главная улица, навскидку не меньше семи перчев в ширину, которая тянулась через весь лагерь. Главная улица пересекалась рядами прямых улиц, тянущихся поперек стены, вдоль которых стояли небольшие палатки легионеров, искусно сделанные из телячьих шкур на деревянном остове, высотой с человеческий рост. Казалось, палатки были повсюду, напоминая грибы, выросшие после дождя, но на самом деле эти палатки с двумя входами с разных сторон больше напоминали по форме бабочку. Однако, как и во всем у римлян, в расстановке палаток прослеживалась планировка, что гарантировало маневренность при обороне на случай внезапной атаки извне. Среди палаток то и дело мелькали силуэты легионеров. Каждому из нас следовало уяснить – чтобы пробраться к шатру Красса, спрятанному гораздо глубже, в самом сердце римского лагеря, нам придется совершить подвиг. С минуты на минуту две тройки гладиаторов из моей группы должны были вступить в дело. Чувствовалось приятное напряжение, растекающееся по всему телу. Знакомое чувство предвкушения. Послышался сигнал корна – легион Красса перешел в наступление.