Книга История Тайной канцелярии Петровского времени - Василий Веретенников

Направление деятельности канцелярии Мамонова, как мы уже заметили, каждый раз определялось тем или иным поручением, хотя «розыскные» дела составляли основной предмет ее ведения: таковы дела в Вологде, таково дело сибирского губернатора кн. Гагарина, наконец, поведено было указом за собственноручною подписью Петра «лейб-гвардии майорам Ивану Ильичу Дмитриеву-Мамонову, Ивану Михайловичу Лихареву с прочими офицеры исследовать дела по фискальским доношениям». Таким образом, видимо, сферой деятельности канцелярии служили дела «против третьего пункта», или «интересные», как они тогда именовались, — то есть дела, касающиеся нанесения ущерба государственной казне.

В реестре вершенных дел Тайной канцелярии за 1719 год есть следующая запись: «…отпуск Указа из Канцелярии Тайных Розыскных Дел в канцелярию ведомства господина бригадира и гвардии майора Дмитриева-Мамонова»; речь идет об указе по делу Семена Выморкова. Из канцелярии полицмейстерских дел был прислан в Тайную канцелярию подьячий якутский Выморков, сказавший за собой «слово и дело». Но при расспросе его оказалось, что он показал «по сибирской губернии о похищении… государевой казны»; в результате этого «великий государь указал» подьячего Выморкова «послать» в канцелярию Дмитриева-Мамонова — «для того», говорится далее в том же указе, что «по сибирским делам следуется в той канцелярии». Вчитываясь в эту мотивировку, нетрудно заметить, что канцелярия Дмитриева-Мамонова начинает приобретать хотя и смутный, но несомненный район ведения — это были «сибирские дела» «против казенного интереса».

При дальнейшем расследовании Выморков заявил «о слове государеве, о котором в помянутой канцелярии следовать не возможно», почему опять дело о Выморкове «великий государь… указал… отослать в Канцелярию Тайных Розыскных Дел». Таким образом, дела «против первых двух пунктов» как бы выгораживаются из ведения канцелярии Мамонова. Впрочем, какое-то отношение к ним она время от времени все-таки имела. Например, она рассматривала дело об «измене» в 1724 году, о чем сохранилась запись.

2. В 1715 году Макаров по повелению Петра препровождает полковнику Кошелеву подьячего, доносителя на злоупотребления по рекрутским наборам, «для надлежащего против донесения исследования». В 1716 году 27 января Петр дает указ Кошелеву и дьяку Воронову «принять вам дела Курбатова[50] с Соловьевым[51] и разыскивать самой правдой, и, когда то все исследовано будет, о том к нам писать и без указа тех дел не вершить».

9 декабря 1717 года Петр указом передал в канцелярию Кошелева ряд дел «по донесению фискальскому», требуя честно вести следствие. Указ этот заканчивается так: «…о врученных делах прежде не доносить, пока все розыскано будет и на всякой пункт преступления подписан будет приговор, чему кто будет достоин; тогда доносить, а самому без докладу никаких дел не кончать и экзекуций не чинить; и понеже устава земского полного и порядочного не имеем, того ради всяких чинов людей, какого б чину ни был, судить по правам воинским… К сему розыску в асессоры также приказных людей, сколько надобно, брать…»

Так вокруг Кошелева образуется канцелярия; она явилась благодаря поручению Петром Кошелеву важного следствия, для выполнения которого и повелено было брать, сколько надобно, приказных людей. Впрочем, прием асессоров находился под строгим контролем самого императора — асессоры назначались им самим. Когда Кошелеву были вручены дела Курбатова и Соловьева по злоупотреблениям в Архангельске, то Кошелев посылает императору следующий мемориал:

«Всемилостивейший Государь! Доношу Вашему Величеству: именным Вашего Царского Величества указом прошедшего 717 году декабря в 9-й день по данному мне реестру от Вашего Величества определен я сверх старых на меня положенных многих подрядных и других дел к розыскным делам, а именно к делам Курбатова с Соловьевым и на других… по доношениям фискальским больше ста дел; и к тем делам дано мне помощников: два подпоручика Преображенского полка Языков да Семеновского полку Иванов; и из тех дел многие дела по следованию нашему пришли к розыску, а иные и к окончанию; и оных дел мне с выше-писанными моими помощниками одному к решению в доклад Вашему Величеству привесть не можно, понеже есть многие важные дела. Прошу Вашего Величества Государя, дабы поведено было сообщить меня к слушанию моих дел для подписания сентенцы или приговоров с офицеры Преображенского и Семеновского полков, которые определены к таким же делам к генералу-майору Голицыну и тех полков к майорам Юсупову и Салтыкову и Дмитриеву-Мамонову с офицеры… а у вышеписанных офицеров по данному Вашего Величества реестру дел перед моими — малое число».

По этому мемориалу Петру докладывал Ушаков, который и извещает Кошелева письмом, что Петр ходатайство отклонил, но пожелал, чтобы Кошелев, как только это будет возможно, сам привез ему выписки. Этот мемориал и ответ на него хорошо характеризуют, между прочим, ту близость и своеобразие отношений, которые установились между Петром и канцелярией Кошелева. Так именно дело и шло: выписки о расследовании представлялись царю; он делал по поводу них замечания и резолюции, которые вносились в указную книгу; канцелярия по ним чинила исполнение и потом опять представляла «выписки»; причем, видимо, асессоры Языков и Иванов иногда самостоятельно их докладывали.

Часто подавались Петру и реестры по производящимся делам с вопросами, которые царь разрешал своими указами.

15 марта 1719 года следует указ о передаче всех дел, ведавшихся «в розыскной канцелярии, которая под ведением… Кошелева… в канцелярию, которая под ведением П.М. Голицына», и Кошелев письмом извещает об этом Голицына. Так закончила свое существование канцелярия Кошелева.

Предметы ее ведения определялись царскими указами в каждом конкретном случае; однако из рассмотрения реестра дел, сделанного при сдаче делопроизводства кн. Голицыну, видно, что дела «против» третьего пункта указа 1715 года, то есть о похищении казенного интереса, являлись почти единственными делами ведения кошелевской канцелярии, нередко именуемой «канцелярией розыскных дел».

Личный состав приказных людей в 1718 году в канцелярии Кошелева состоял из одного дьяка (Иван Васильев), трех старых подьячих, семи средних, трех молодых подьячих; да кроме этих, постоянных как бы, были два средних и два молодых подьячих из Санкт-Петербургской губернской канцелярии и из Старой Русы. Значит, всего дьяков и подьячих было в канцелярии восемнадцать человек.