Книга Дорогами войны. 1941-1945 - Анатолий Белинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Открываю дверь… Яркий, прекрасный свет над столом! Кузя, Лобанов бросаются целовать, предлагают выпить. Что-то синее (денатурат?).
Я плачу… Заводят патефон.
Какая прекрасная песня! Самая лучшая на свете…
– Эсминец, эсминец по курсу! А наших здесь нет… – разнеслось по канлодке.
«Лайне» все свои снаряды давно уже раскидала. Еще на Ханко. Туман. Впереди – силуэт большого корабля. Что-то будет?.. Лобанов:
– Товарищи! Тише! Это же мой танкер! Он здесь еще с августа, когда из Таллинна шли, дрейфует… Не хочет тонуть, как человек…
Все облегченно вздохнули. (Но… командиры-то, по-моему, должны бы знать место притопления танкера? Должны!) Новая беда: открылся Гогланд, а обогнуть его – нет паров, все сгорело в топке. Снова бросают ребята в огонь кто что: бушлаты, шинели, ломают сохранившееся дерево надстройки.
Эсминец «Свирепый» встречает нас. Раньше бы встретил, когда без хода были. Ну, ладно. Как говорится, как бы бабка ни хворала, лишь бы к сроку померла. Дошли!
А морозец-то того… Хорошо, хоть гора от ветра закрывает. Командование острова поселило нас, утопленников, на отдых в помещение… не то финский домик, не то сарай. Солома!
Зарываемся, как в детстве, согреваемся помаленьку. Ожили ребята, робкая радость в глазах. И печаль. Столько товарищей потеряли…
«Сколько-то нас, с «Вирсайтиса», осталось? – думаю. – Здесь, в сарае, пока налицо трое – Кузя, Лобанов и я».
4 декабря. Утро. Интенданты сухарей прислали. А чем размочить?
Где-то матросы откопали ржавый чайник, бегу на стоящий напротив сторожевик «Коралл».
– Нет у нас кипяточку! Нет, ничего у нас нет. Повадились! – истерично завопил мордастый, в замасленной робе краснофлотец. Я замахнулся врезать чайником, но псих вовремя захлопнул дверь камбуза.
«Вот гады! Правду говорил про них Акентьев – жлоб на жлобе», – матерясь, бегу ни с чем в сарай.
На вопросительные взгляды ребят я сбрехал:
– У них воды пресной нет (скажи я правду – «Кораллу» не избежать абордажа).
Сидим в соломе, живем – сухари жуем, снегом запиваем.
Ветер. Вечер. Отряхивая с одежек гогландскую солому, поднимаемся по трапу на БТЩ «Гафель». Что-то нам уготовано на пути от Гогланда до Кронштадта? Но… так бодро, даже весело, смотрит с мостика на нас славный хохол Шкребтиенко, командир «Гафеля», что поневоле настраиваешься на оптимистическое: «А ни хрена! Дойдем и вернемся, и усэ пэрэможемо!» Приглашают в… трюм. Это хуже: я, как птица к ветке, к мостику привык.
Ладно, можно и в трюме ночь перекуковать.
Застучали БТЩ – тара-тара-тара, эсминцы, транспорт «Минна», мелочь разная – в кильватерную колонну… Жизнь идет, корабли идут, кланяясь встречной волне. А мы, вспотелые, как суслики, спим. Впервые за несколько суток.
Пушка ударила – звенящий звук по корпусу!
– Подъем, братва!
Идем в разведку, на палубу. Солнце! Снег сверкает! Стоим во льдах. Синим дымом окутан «Стойкий»: ведет огонь по северному, занятому финнами берегу. А оттуда – вспышка – уууу! – снаряды рвут лед возле самого эсминца.
– Форт Ино, – с мостика слыхать, сигнальщики примерзли к биноклям. Вспышка на южном берегу… Это – «Красная горка». Черное шрапнельное облако над районом вражеской батареи. Еще, еще облако! Форт заткнулся. Спасибо, «Горка», родная!
Впереди, на горизонте, знакомый нам, как папа с мамой, силуэт ледокола «Ермак».
Вот он обходит вокруг нашей кавалькады (один торпедный успел уже пойти ко дну – льдом раздавило).
Мы чувствуем себя полярниками, возвращающимися на родину после страшной зимовки с корабельными катастрофами.
– Толбухин! Толбухин! – восклицают гангутцы, увидев в конце белого бесконечного поля палец кронштадтского маяка.
– Команде «Вирсайтиса» построиться!
…Боже! Да это же Бумберс! Даргай бедрис (дорогой товарищ)! Я люблю вас (эс юс мшу)!
Строимся. Кто в чем. Сколько-то нас осталось?
– Па парядку расшитайсь, – командует наш дорогой латыш.
– Первый!
– Второй!..
Шестьдесят четыре в строю. С командирами. Значит: погибли – команда – 29 человек…
(Годы спустя – было время – посчитали: всего из 240 гангутцев и 93 членов команды спаслись 96, а 237 – остались там…Заплатили за нас.)
Бредем… Женщины, все повидавшие кронштадтские бабоньки, смотрят на нас пригорюнившись.
Моряки с погибшего корабля – сироты – идут…
Из книги «На дальних подступах» генерал-лейтенанта С.И. Кабанова, руководившего в сорок первом обороной Ханко:
«Можно считать чудом, что из 27 809 человек, погруженных на корабли флота, в Кронштадт и Ленинград пришли 22 822 человека. Горько было потерять столько людей… Но, преодолев между Гангутом и Кронштадтом больше двухсот миль заминированного водного пространства, замкнутого батареями врага, мы пришли и стали на защиту Ленинграда. Без малого 23 тысячи бойцов. Это подвиг флота!»
НА ДОРОГАХ ВОЙНЫ
Парад 7 ноября 1941 года
Наш эшелон пересек Уральский хребет и прибыл в город Куйбышев. Здесь мы узнали, что 65-я дивизия приказом Ставки задерживается в этом городе для участия в военном параде 7 ноября 1941 года. На подготовку к параду оставалось всего шесть дней. Артиллерийские части дивизии расположились на окраине города, на месте ипподрома, где было достаточно места и для техники и для строевой подготовки.
Вся наша группа молодых командиров прибыла в штаб 65-й дивизии и получила назначения на командные должности в различные части дивизии. Командира полка полковника Ходова мы отыскали на плацу. Он грыз семечки и задумчиво поглядывал на бойцов, занимавшихся строевой подготовкой. О чем он думает? Может быть, о том, что нас через неделю после вступления в бой не будет. Я знал, что он участвовал в гражданской войне и был награжден орденом. Или о том, что вторую войну приходится начинать, а лет уже много. (Через три дня после вступления в бой он погиб, попав под атаку немецкого самолета, гонявшегося за отдельным всадником.) Мы доложили ему о своих новых предписаниях и стали настойчиво, как сговорились ранее, просить принять в полк, где начиналась наша служба. Нас уже начинало беспокоить, что мы можем остаться без назначения.
– В свою часть хочется? Это хорошо, но у меня свободных вакансий нет. Беру вас стажерами. Передайте в штаб полка, чтобы зачислили на довольствие. На наших лицах, наверное, появилось разочарование, и поэтому он задумчиво разъяснил:
– Не беспокойтесь. Вступим в бой – через три дня вакансии сразу появятся. Будете командовать взводами самостоятельно.
