Книга Стонхендж. Точка приближения - Артемий Балакирев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, это один из самых древних календарей. В нем также содержится 12 месяцев, и он начинается с 21 марта, то есть с весеннего равноденствия. Важным днем в этом каменном календаре был праздник середины лета — 21 июня, день летнего солнцестояния, посвященный верховному богу Лугу Самилданаху. Начинался он при первых лучах восходящего солнца.
Этот каменный календарь учитывал одну важную особенность годичного движения Солнца. Дело в том, что Солнце движется по эклиптике неравномерно: зимой быстрее, а летом медленнее. От момента весеннего и до момента осеннего равноденствия Солнце перемещается по эклиптике за 186 дней, а вторую половину своего пути — только за 179.
Каменный год Стонхенджа очень близок к звездному году — так называется время, за которое Солнце возвращается к той же звезде, от которой начало свой путь.
Все это имело огромное значение для человека той давней поры. Камень-символ помогал и выручал.
Британский археолог Р. Ньюэлл определил Стонхендж как «погребальный храм Солнца, которое уходит в подземный мир в конце года». Солнце возрождалось каждый день и каждый год, периодически уходя под землю.
Гигантский каменный календарь таил в себе много тайн. В том числе и тайну… 12-й планеты.
В Висячих Камнях царило великое оживление. Старый Аркурас, шумный, как всегда, прибыл из Тинтагеля поговорить с Уртрертом о делах земных. А Уртрерт желал лишь одного — смыть грязь дня и уснуть. Знахарь еще собирался прижечь рану на руке Тилезина, ибо та нещадно воспалилась. Мирриддин-Рой и еще несколько воинов Висячих Камней вынуждены были держать его на скамье — такой жуткой силы была боль. В конце концов Тилезин обмяк в беспамятстве на руках у Мирриддина-Роя.
— Все это нормально, — сердито проговорил знахарь. — Теперь он уснет, а когда очнется, ему уже будет гораздо лучше.
Или же рана загноится, и тогда великий герой отдаст душу богам. Но об этом знахарь предпочитал не думать.
Мирриддин-Рой все еще пытался придумать правдоподобную ложь о встрече с королями соседнего удела Элицеем и Гельвецеем, но старого Аркураса невозможно было провести лживыми и хитрыми речами. Убитый Гельвецей на беду был супругом королевы Боадицеи, сестры родной повелителя Висячих Камней.
Король Тинтагеля Аркурас уже долгие годы пытался примирить соседние уделы, и это давно успело ему прискучить.
— Мужам нужна война, — протрубил он.
Юный брат короля Уртрерта Морбигайл серьезно кивнул в ответ. Он бы в охотку порасспрашивал Аркураса о юности Тилезина, которую тот провел на Тинтагеле. Но Аркурас рассказывал лишь о своих подвигах, умалчивая чужие. В Висячие Камни прибыл он с женой своей, королевой Даной, и дочерью Гальцеей. Гальцея была девой миловидной, с задорными ямочками на щеках и сияющими прекрасными глазами. В гостях она казалась несколько испуганной — так кого ж еще не припугнули поначалу Висячие-то Камни? А когда отец ее голос возвышал, вздрагивала дева Гальцея и глазами сверкала.
Король Висячих Камней промолвил, обращаясь к юной деве:
— Тебе, должно быть, скучно уж на Тинтагеле, о Гальцея? Тебе пора бы замуж за короля какого пойти и в блеске и радости жить.
Гальцея от смущения багряным румянцем покрылась и губку закусила. Король Аркурас хмыкнул, бросая собакам обглоданную кость.
— Я ведь тоже говорю все время, что жизни нам на Тинтагеле не хватает, верно, Гальцея? Надо по уделам попутешествовать, чтоб глянуть, где жизни больше. Верно, Гальцея? А на Тинтагеле кому отдать мне дочь? — Аркурас потянулся еще за одним куском кабаньего мяса.
— Никогда! — вырвалось вдруг у Морбигайла. — Тебе, о дева Гальцея, и в самом деле в мужья достойный король надобен, — продолжил юноша. — О дева, если нравлюсь я тебе, готов еще сегодня женихом объявить себя.
Дева Гальцея замерла от удивления.
— Вот это да! — промолвил наконец Аркурас и даже перестал от яств вкушать. — Да, Гальцея, готова ль ты? — спросил повелитель Тинтагеля торопливо. — Лучшего жениха, чем Морбигайл из Висячих Камней, ты и в десять лет не получишь! А потом поздновато уж будет о свадьбе думать тебе.
А повелитель Висячих Камней король Уртрерт сказал лишь то, что повторял обычно в случаях преважных:
— Что скажет Тилезин на то?
Средний брат короля Герцот побежал в хижину Тилезина, у входа повздорил с Мирриддином-Роем и разбудил раненого.
Тилезин отпил травяного настоя, оставленного знахарем, и лишь потом смог ответить.
— Пусть женится! — не размышляя долго, удивил всех ответом своим Тилезин.
В тот же вечер, окруженные жрецами, Морбигайл и дева Гальцея поклялись друг другу в любви и верности.
Королева Тинтагеля Дана обняла свою счастливую дочь, в одночасье ставшую невестой, и тихо покачала головой.
— Лишь бы это все хорошо было, — прошептала она Гальцее.
— Ах, матушка, — простонала дева Гальцея, ни о чем в этот вечер не желая беспокоиться, — Хоть сейчас не будь ты мрачной!
В городе Пучек Ивановской области был математик и астроном-любитель Валентин Терешин, который просто не мог не заинтересоваться Стонхенджем. Стоит ли нам удивляться этому?
Он начал с поиска соотношений между диаметрами различных колец Стонхенджа и выяснил, что круглый меловой вал и сарсеновое кольцо имеют такое же отношение диаметров, как диаметры Земли и Луны. «А как же другие планеты?» — задумался Терешин.
И ведь не случайно задумался! Он смог найти подобную информацию, касающуюся других планет, причем помогла ему в этом своеобразная пентаграмма, выведенная Терешиным из одиннадцатиугольника.
«Наложение этой пентаграммы на план Стонхенджа показывает, что именно эта фигура, никак на местности не отмеченная, положена в основу его планировки. Это действительно так, потому что размеры всех колец кромлеха совпадают с окружностями, образованными пентаграммой Терешина. Простые вычисления подтвердили соответствие диаметров колец Стонхенджа поперечникам планет Солнечной системы и естественного спутника нашей планеты — Луны», — пишет Алим Войцеховский.
Терешин был любителем, но его результаты заинтересовали кандидата физико-математических наук В. Комиссарова. Он долго занимался загадками Стонхенджа и установил, что кольца этого комплекса моделируют орбиты планет в Солнечной системе. Причем, если верить параметрам Стонхенджа, планет у нас должно быть не девять, а двенадцать, так напоминающем Стонхендж, астронавты рассуждают именно о недостающих двух планетах! То, что астрономы упорно ищут по сей день, было известно создателям Стонхенджа и создателю знаменитого «Гулливера»…
Но вернемся все же к пентаграмме Стонхенджа.
