Книга Ограбленная Европа. Вселенский круговорот сокровищ - Александр Мосякин

Созданная Шахтом успешная финансово-экономическая модель — в сверхмилитаризованной стране, при ограниченном внешнем кредитовании, дефиците ликвидных активов и золотовалютных резервов — является уникальной. За пять предвоенных лет ВВП Германии увеличился в 2,2 раза. Германия удесятерила военную мощь, сохранив уровень жизни народа и почти нулевую инфляцию. Это феноменальный результат, о котором либеральные экономисты предпочитают не вспоминать. Хотя четыре главных экономических чуда XX века состоялись не в либерально-демократических странах. Первое такое чудо в начале прошлого века сотворила Российская империя, совершив накануне Первой мировой войны колоссальный экономический взлет, который изумил и испугал страны Запада. В 1928–1937 годах было чудо советской индустриализации — сталинские пятилетки, опыт которых учитывала Германия[18]. А ныне мощнейший экономический рывок совершает коммунистический Китай, который по экономической мощи скоро превзойдет США. Опыт этих и других нелиберальных модернизаций надо внимательно изучать. В том числе опыт предвоенной Германии, где, несмотря на доминирование военной индустрии, отставание легкой промышленности, дефицит ряда товаров повседневного спроса и некоторых видов продовольствия, экономика крепко стояла на ногах. Немецкий историк Себастьян Хаффнер в 1970-е годы писал, что «гитлеровское экономическое чудо в гораздо большей степени может претендовать на это название, чем послевоенное чудо Эрхарда». Все верно, только это было чудо не Гитлера, а Шахта. Но для большой войны экономическая модель, скроенная по лекалам финансового гения, не годилась, так как немецкая экономика имела ряд болевых точек и проблем, которые в мирное время пребывали в тени, а во время войны выходили на первый план, и решать их прежними методами было нельзя.

ГЛАВА 3

ДОЛГИ, СЫРЬЕ, ВАЛЮТА

Первой проблемой был большой государственный долг, который в 1930-е годы рос, несмотря на то что Гитлер отказался платить версальские репарации и запретил брать взаймы у еврейских банкиров. Реакция Запада на это была любопытной. Когда Гитлер отказался платить репарации Англии и Франции, поставив под вопрос выплату ими военных долгов Америке, ни Лондон, ни Париж, ни Вашингтон не предъявили Берлину никаких претензий. Более того, они благосклонно принимали его посланцев. После поездки в мае 1933 года в США Ялмара Шахта и его встречи с президентом Франклином Рузвельтом и крупнейшими банкирами с Уолл-стрит Америка выделила Германии кредиты на сумму в 1 млрд долларов. А в июне того же года, во время поездки в Лондон и встречи с главой Банка Англии Монтегю Норманом, Шахт добился предоставления Германии английского займа в 2 млрд долларов и сокращения, а потом и прекращения платежей по старым займам. В 1930-е годы развивалось деловое сотрудничество германских и западных (прежде всего американских) корпораций. Рокфеллеры, Морганы, Меллоны, Дюпоны имели тесные связи с нацистской Германией. А Генри Форд, чей портрет висел в мюнхенской резиденции Гитлера, за финансирование НСДАП, вклад в развитие немецкого автопрома и антисемитизм был награжден Гитлером золотым крестом со свастикой[19]. Американские магнаты, лондонские, парижские, швейцарские, шведские банкиры щедро кредитовали германские государственные и полугосударственные компании. Германия не занимала у Ротшильдов, но занимала у Рокфеллеров, Морганов и их европейских коллег. Поэтому государственный долг Германии рос, достигнув к лету 1939 года 47,3 млрд рейхсмарок. Это составляло треть ВВП страны и само по себе было некритично. Но в случае войны эти долги повисли бы на шее Германии, и их пришлось бы платить без поблажек и скидок, да еще с оставшимися репарациями. Шахт предупреждал Гитлера, что это может привести Германию к экономической катастрофе, но фюрер ему ответил: «Война всё спишет. А если мы не выиграем войну, все и так пойдет прахом. Так что чем больше долгов, тем лучше»[20].

Второй большой проблемой гитлеровской Германии были маленькие золотовалютные резервы. В конце «золотых двадцатых» Веймарская республика имела солидный золотовалютный резерв (455 т золота плюс валюта), хотя 40 % его составлял неприкосновенный резервный фонд золота и иностранной валюты для обеспечения банкнот Имперского банка. Великая депрессия съела эти резервы. Третьему рейху от них досталось лишь 58 млн долларов в золоте, а затем и они растаяли из-за гигантских военных трат. В начале 1938 года золотой запас Германии оценивался в 17 млн долларов США. При тогдашней стоимости тройской унции золота (31,1 г) в 35 долларов это составляло 15,1 т — сущий мизер. И виной тому была нацистская идеология. Гитлер и его окружение считали, что валюта (английские фунты, американские доллары, швейцарские и французские франки), которая участвует в международной торговле, приносит доход лишь своему эмитенту, запустившему ее в мировой оборот. А так как главные эмиссионные центры, по убеждению нацистов, контролировались евреями, то торговать за фунты, доллары и франки значило обогащать Ротшильдов и иже с ними за счет немецких товаров.

Поэтому во внешней торговле Германия использовала безвалютный принцип торговли — клиринг, что было благом для бедных золотом и валютой слаборазвитых и аграрных стран. Германия с удовольствием шла на создание клиринговых палат, поставляя аграрным государствам Восточной и Южной Европы в кредит свою технику и оборудование, довольствуясь взамен польским зерном, болгарским табаком, венгерским мясом и югославским вином. В 1939 году Польша увеличила свой экспорт в Германию на 14,4 %, а та увеличила экспорт своих товаров в Польшу на 27 %. В экономическую орбиту Германии все ближе вовлекались Венгрия, Румыния, Болгария, Югославия, прибалтийские страны. Постепенно немцы перевели на безвалютную основу всю свою торговлю со слаборазвитыми государствами. В торговле с ними Германия использовала и такой привлекательный инструмент, как низкая ставка кредита. Для дружественных государств она могла составлять 4,5 % годовых, а отдавать кредит Германия не требовала деньгами, предпочитая продовольствие и сырье для военной промышленности.