Книга Дочь короля пиратов - Триша Левенселлер

– До сих пор ты ни разу не ошибся, – говорю я.

– Я слышал даже, что он единственный человек, которому удалось выжить, встретившись с сиреной.

На это я громко хмыкаю.

– Он даже уложил ее в постель, – продолжает Райден. – Направил ее же приемы против нее самой. А теперь мне кажется, что в лучшем случае наш дорогой король – просто манипулятор и отчаянный враль. Вероятно, сам он не настолько честен, как того требуют его новые законы.

– Вряд ли ему под силу сдержать людские языки.

– А ты? Что скажет о нем твой язык?

– Он мой отец. Что еще нужно говорить?

– Отцы бывают разные. Одни любят безусловно, другие – при определенных условиях, третьи не любят вовсе. К какому типу ты отнесла бы его?

Я впервые чувствую, что Райден затрагивает то, что я оставила бы в покое.

– Не понимаю, как подобный разговор может тебе помочь.

– Гм… Ты уходишь от вопроса. Должно быть, при определенных условиях. Ведь если бы он тебя не любил, ты бы не ставила его так высоко. Так скажи мне, Алоса, что тебе пришлось делать, чтобы заслужить любовь отца?

– Как обычно. Врать. Красть. Убивать.

Я спонтанно выплевываю эти слова. Надеюсь, он не понимает, какую боль я сейчас испытываю.

– Он сделал из тебя кое-что. Обучил тебя, чтобы ты стала такой, какой не должна быть ни одна женщина. Ты…

– Я выбрала быть такой, какая есть. Ты ничего не понимаешь. Думаю, разговор окончен.

Райден встает и подходит к решетке. Потом, подумав, отступает от нее.

– Я не хотел тебя обидеть, Алоса. Считай, что тебе повезло. Лучше иметь отца, который любит хоть немного, чем такого, который не любит совсем.

Я знаю, что сейчас Райден говорит о себе. Но все-таки злюсь. Мне хочется расставить точки над «і».

– Все, что делал мой отец, он делал из любви. Он сделал меня сильной. Он научил меня стать человеком, который может выжить в этом мире. Неважно, что он делал, чтобы этого добиться. Я – боец. Это самое лучшее.

Мне не нужно стирать воспоминания. Ведь они – это то, что они есть. Воспоминания. Они не могут меня ранить. Все это уже прошло. Неважно, что, когда я была ребенком, отец заставлял меня драться с мальчишками старше и сильнее. Теперь я могу победить их всех. Неважно, что однажды он выстрелил в меня, чтобы я узнала, что такое боль от огнестрельной раны, и научилась драться даже с ранением. Потому что теперь я это могу. Неважно, что он морил меня голодом, пока я не ослабевала, а потом давал мне задания, которые я должна была выполнить. Он научил меня выносливости. Теперь я могу все вынести.

– А как насчет тебя, Райден? – спрашиваю я. – Что сделало тебя таким? Ты заявил, что убил своего отца, но капитан этого корабля – Драксен. Он был его любимчиком? Или он просто-напросто старше? И вообще, почему ты отдал ему то, что заработал сам?

Лицо Райдена каменеет.

– Драксен старше. И он был любимчиком отца. Хотя не могу сказать, что для меня сейчас это важно. Ты была права. Нам надо закончить разговор. Думаю, ты не хочешь сказать мне, где укрытие твоего отца?

– Нет.

Он кивает, услышав то, что и ожидал.

– Приближается шторм, а мы еще не дошли до пункта назначения. Готовься к бурной ночи.

– Я всегда к этому готова.

Я не запоминаю наш разговор – скорее, выбрасываю его из головы. После ночных блужданий я чувствую себя очень уставшей, поэтому ложусь на пол и впадаю в дремоту. Не похоже, что у меня сейчас есть более интересные занятия.

Я резко просыпаюсь от громкого лязга и второй раз за сегодняшний день вскакиваю с отчаянно бьющимся сердцем. Кто-то колотит в решетку моей камеры.

Как только глаза привыкают к свету, я вижу Драксена, который стоит передо мной в шляпе с пером, заложив руки за ремень. Он оглядывает меня так, словно я приз, который он выиграл. Или новое орудие для его корабля. Скорее всего, я для него и то и другое. Но мне все равно. В конце концов я стану тем орудием, которое его прикончит.

Мой отец не мог захватить «Ночного странника» силой. Если бы он потопил его, пробив днище, карта просто-напросто пропала бы. Чтобы найти ее, ему нужно было послать на борт одного человека. Но когда все закончится, я поведу корабль прямо к отцу и он их всех убьет. В поиске сокровищ острова Исла де Канта королю пиратов не нужны конкуренты.

– Как тебе твое жилище, Алоса?

– Стены воняют, и пол грязный.

– Для принцессы воров и убийц в самый раз, тебе не кажется?

– Но кровать бы не помешала.

– Ты можешь попросить ее у кого-нибудь из команды. Уверен, кто-то да откликнется.

– Если я и буду спать на чьей-то кровати, то только если убью его и присвою его собственность. Разве недостаточно людей ты уже потерял, Драксен?

– Ты слишком самоуверенная. Думаю, надо приказать Райдену прибавить к разговорам некоторое количество палок. Это может пойти на пользу вам обоим. А он, клянусь небом, отлично ими орудует.

Видя, что поспать больше не удастся, я беру стул и сажусь, хотя мне уже заранее скучно от предстоящих споров. Драксен не в состоянии сообщить мне ничего интересного. Он надеется, что я буду дрожать и извиваться от страха. Он из тех, кто питается чужой болью. Но до сих пор все его попытки запугать меня были напрасны.

– Я дал Райдену разрешение работать с тобой, но если ты и дальше будешь так недружелюбна, то я, пожалуй, дам попробовать кому-нибудь другому, менее очаровательному. Заруби это себе на носу, пока тут сидишь.

– Лучше молись, чтобы он не размяк. Было бы жаль, если бы я настроила против тебя одного из твоих людей.

– Принцесса, Райден уже имел дело с сотнями женщин. Для него никогда не было проблемой бросить ту или другую. Ты не станешь исключением.

Он уходит, и я слышу, как в камере эхом отдается стук его ботинок.

Драксен – это крепкий орешек. И Райден тоже. Они действуют по-разному, но цели у них одинаковые, и это превращает их в одинаковых глупцов. Ну какой идиот будет красть у короля пиратов? А тем более не проверив тщательнейшим образом свою команду – нет ли в ней шпионов. Организовать мое «похищение» после того, как Терис снабдил нас всей необходимой информацией, было легче легкого.

Я с удивлением вижу, что Райден снова подходит к моей камере – на этот раз с ведром воды, куском мыла и парой тряпок.

Я была уверена, что разозлила его настолько, что он перешел границу доброжелательности. И мне почти совестно, что я успела подумать о нем столько плохого.

Почти.

– У тебя есть десять минут, прежде чем я позову людей, которые за тобой присматривают.

– Мне хватит и девяти, – строптиво говорю я.

Прежде чем уйти, он качает головой.