Книга Звездные войны: Американская Республика против Советской Империи - Антон Первушин

Положение было очень серьезным. Борьба между безоружным “Победителем Пространства” и его противником могла иметь только один исход — гибель первого. Имеретинский понял это и не терял времени. Сильным движением повернул он рычаг от зеркала на 90°. Горячие солнечные лучи ярко осветили отражающие листы. Влияние лучевого давления сказалось немедленно — падение “Победителя” стало быстро замедляться.

Нападающее заметили маневр изобретателя и также повернули свое зеркало к Солнцу. Аппараты очень мало удалились друг от друга, и бомбардировка продолжалась. Десятки снарядов ударяли в вагон, и он беспрерывно вздрагивал от толчков Двойные металлические стенки местами прогнулись; закаленное стекло окна звенело и рама его искривилась.

— Мы не выдержим и двух минут такого огня, — взволнованно сказал Имеретинский. — Достаточно хоть одному снаряду удачно попасть в окно, и первое стекло разобьется; следующий удар уничтожит второе стекло, и весь воздух из вагона вылетит в пустоту!..

— Так закройте скорее окно металлическим щитом! — предложил Добровольский.

— Все равно это не поможет; стенки также долго не выдержат, а зато я лишусь возможности наблюдать за неприятелем. Наше спасение только в бегстве.

С этими словами изобретатель опять повернул рефлектор и поставил его косо к Солнцу.

Враги не успели так же быстро повторить движение, и “Победитель” выиграл несколько десятков сажен. Теперь снаряды ударяли реже, так как стало труднее целиться, но удары нисколько не ослабели, ибо не было воздуха или силы тяготения, которые задерживали бы полет неприятельских ядер.

Однако через некоторое время аппараты опять сблизились, так как “Patria” направилась наперерез “Победителю”. Имеретинский придумал новый маневр: он повернул зеркало и, пройдя перед своими противниками, очутился у них с другой стороны. Неизвестным врагам пришлось открывать орудия с другой стороны и заново пристреливаться.

Гонка продолжалась с переменным успехом.

Путешественники не теряли надежды уйти от неприятеля. Снаряды не раз ударяли в окна, но к счастью, всегда косо, и крепкое стекло не разбивалось от сотрясения. Стенки во многих местах прогнулись и искривились. Зеркало было порядочно изодрано и пробито; это, впрочем, не имело большого знамения. Аппараты летели с одинаковой скоростью. Вскоре артиллеристам “Patria” удалось пристреляться, и огонь стал более метким.

Имеретинский вновь повернул зеркало прямо к Солнцу.

— Плохо то, — заметил он своим спутникам, — что мы не можем пустить аппарат полным ходом. Я уверен, что мы бы от них ушли.

— Так за чем же дело стало? — воскликнул Флигенфенгер.

— А вы разве забыли предостережение Штернцеллера: инерция при быстроте 250 килом, в сек. преодолеет силу солнечного тяготения, и мы умчимся в бесконечность. В таком случае мы не только не попадем на Венеру, но и на Землю никогда не вернемся.

— Да, перспектива незавидная: или погибнуть от голода и жажды в холодном мировом пространстве, или быть вдребезги расстрелянными этими негодяями.

— Попробуем еще бороться и не будем терять бодрости, — сказал энергичный изобретатель. — Он все время следил за велосиметром, чтобы скорость не стала слишком большой.

Путешественники переживали жуткие минуты; одинокие и беззащитные они чувствовали себя во власти жестокого врага; им, лишенным какой бы то ни было надежды на помощь и не имевшим никаких средств защиты, оставалось только рассчитывать на быстроту “Победителя пространства". А снаряды все сыпались, не оставляя живого места на стенках вагона. Наконец наступит неизбежная развязка. Два ядра, одно за другим, ударили в цепи, соединявшие рычаги в вагончике с зеркалом, и разорвали их. Имеретинский, видя, что скорость полета быстро возрастает, хотел повернуть зеркало, но оно больше уже не слушалось его усилий; управление аппаратом стало невозможно!

Страшная истина во всей своей роковой простоте стала перед путешественниками, и они, не обменявшись ни единым словом, поняли друг друга. В безучастном межзвездном эфире разыгралась жестокая драма! Сначала два сверкающих аппарата, как гигантские птицы, неслись друг за другом, горя в солнечных лучах. Один из них в десятках тяжелых снарядов посылал разрушение и гибель другому!

Произведение величайшего гения, плод чистой и возвышенной науки обратился в орудие истребления. Зависть и злоба еще раз торжествовали. Лишенный руля, “Победитель пространства”, как раненый зверь, с все увеличивающейся скоростью мчался от Солнца, увлекаемый неудержимой силой лучевого давления. “Patria” уже давно пропала в сиянии лучезарного светила и скрылась из вида.

Через несколько часов экспедиция минует орбиту Земли. Продолжая свой полет со скоростью четверти тысячи килом. в сек., аппарат промчится мимо Марса; затем промелькнет рой малых планет и гигант Юпитер; через 61 день останется позади таинственный Сатурн, а там останутся уже только последние члены планетной семьи, далее Уран и Нептун! Через 7 долгих месяцев пролетят путешественники и их пределы и погрузятся в мрак бесконечной межзвездной бездны.

Там, в этом однообразном эфирном океане, где подобно песчинкам рассеяны огненные солнца, разыгрывается последний акт драмы. Там — смерть».

Впрочем, все заканчивается хорошо. Межпланетным путешественникам удается не только починить аппарат, но и развернуть его в поле тяготения Юпитера, после чего они вновь направляются к Венере и даже высаживаются на нее. Там они становятся спасителями своих обидчиков: «Patria» разбилась при посадке, Штернцеллер погиб, а двое его уцелевших соотечественников слезно умоляют забрать их из этого негостеприимного мира…

Пафос дилогии очевиден. Любого интеллигентного человека начала XX века пугала мысль о том, что продукты интеллекта, все эти новейшие открытия и изобретения, созданные для того, чтобы сделать жизнь комфортнее, будут использованы для войны и уничтожения миллионов людей. Космические схватки, описываемые фантастами, были лишь иллюстрацией к этим страхам…

Но так, видно, устроено человечество — никакие мрачные пророчества не могут развеять коллективное безумие, ведущее народы по гибельному пути — к войне.

Планы Мировой войны

В XIX веке жил человек, обладавший удивительным даром предвидения.

Звали его Альбер Робида, и он получил известность прежде всего благодаря своим иллюстрациям к произведениям Рабле, Сирано де Бержерака, Свифта и Фламмариона. Но в истории остался как человек, сумевший разглядеть многие черты будущего.

Одной из самых интересных книг, написанных и проиллюстрированных Робидом, стал томик «20-й век» (1882), продолженный «Электрической жизнью» («La vie electrique», 1883).

Робида не только сумел заглянуть в XX век и описать «технические чудеса грядущего столетия», но и с грустью рассказал о том, что мы еще о многом пожалеем, ибо человечество, по его мнению, бывает опрометчивым и удивительно недальновидным.

Робида начинает «Электрическую жизнь» с описания «страшной катастрофы», случившейся на «резервуаре электричества» (мощной электростанции) под литерой «N»: