Книга Вячеслав Молотов. Сталинский рыцарь "холодной войны" - Джеффри Робертс

Под влияние Сталина подпадали все, кто вступал с ним в тесное общение. И Молотов не был исключением. Несомненно, что Сталин был «старшим товарищем» и Молотов был предан диктатору абсолютно – но эта верность была рождена верой, а не страхом. Молотов не утратил независимости суждений. «Я не тот человек, который Сталину в рот заглядывал, я спорил с ним, говорил ему правду! – рассказывал он Чуеву. – Поэтому, я считаю, меня Сталин и ценил, что я имел как-то мнение, имел понимание в вопросах. Ну, он не всегда со мной соглашался, но я должен сказать, что немало и соглашался. Иначе бы 30 лет мы бы не работали вместе».

Заместитель Верховного главнокомандующего маршал Георгий Жуков имел возможность близко наблюдать за общением Молотова и Сталина и вспоминал так: «Молотов не только был сам человеком волевым и упрямым, которого трудно было сдвинуть с места, если уж он занял какую-нибудь позицию. По моим наблюдениям, вдобавок к этому он в то время обладал серьезным влиянием на Сталина, в особенности в вопросах внешней политики»19. Несмотря на то что Сталин всегда умел настоять на своем и Молотов сдавал позиции, когда становилось очевидно, что диктатор решение принял, в области внешней политики можно найти массу примеров политических разногласий вождя и наркома.

А самый трагичный спор Молотов вел со Сталиным на личную тему: о собственной жене. В 1949 г. Полину Жемчужину арестовали из-за связей с Еврейским антифашистским комитетом, члены которого обвинялись в еврейском национализме, – для Сталина, с подозрением относившегося к любой политической идеологии, способной поставить под вопрос коммунизм и его личную власть, это был смертный грех, – а также в сионистских симпатиях к недавно созданному государству Израиль. Накануне ареста ее, разумеется, исключили из Коммунистической партии. Надо отметить: когда этот вопрос обсуждался в Политбюро в декабре 1948 г., Молотов во время голосования об исключении Полины из партии воздержался. Никто из ближайшего сталинского окружения никогда не мог бы позволить себе подобное.

И это был уже не первый раз, когда Молотов взбунтовался. У товарища Жемчужиной уже возникали неприятности. Десять лет назад, когда она возглавляла Наркомат рыбной промышленности, ее обвинили в том, что она якобы давала приют вражеским шпионам. Полину сняли с должности и вывели из состава кандидатов в партийный ЦК. Когда в Политбюро обсуждался вопрос о ней, Молотов воздержался, и в результате этого с Полиной ничего плохого не случилось.

Но десять лет спустя Сталин полностью подмял под себя партийное руководство, и теперь даже малейшие возражения против его власти не допускались. Молотова заставили отречься от жены, и 20 января 1949 г. он написал Сталину: «При голосовании в ЦК предложения об исключении из партии П.С. Жемчужиной я воздержался, что признаю политически ошибочным. Заявляю, что, продумав этот вопрос, я голосую за это решение ЦК, которое отвечает интересам партии и государства и учит правильному пониманию коммунистической партийности. Кроме того, признаю тяжелую вину, что вовремя не удержал Жемчужину, близкого мне человека, от ложных шагов и связей с антисоветскими еврейскими националистами»20.

В тот же день покаянное письмо Молотова передали остальным руководителям, и через шесть дней Жемчужину арестовали. До конца года ее допрашивали в тюрьме, а затем выслали в Казахстан на пять лет. Молотова вынудили развестись с ней, и воссоединиться супругам удалось только после смерти Сталина21.

Много лет спустя один из ведущих коммунистов Израиля спросил у Молотова: почему тот допустил арест собственной жены. Тот ответил: «Потому что я – член Политбюро и обязан подчиняться партийной дисциплине». В беседе с Чуевым Молотов предполагает: «Тут могли быть и антиеврейские настроения. Перегиб. И на этом ловко сыграли». Жемчужина не винила Сталина за свою судьбу и ни разу не сказала о нем ни одного плохого слова. В 1960-е гг. она сказала дочери Сталина Светлане: «Твой отец был гений. Он ликвидировал “Пятую колонну” в нашей стране, и, когда началась война, партия и народ были едины»22.

Возможно, на отношение Сталина к Полине повлияла ее тесная дружба с женой вождя Надеждой Аллилуевой, в 1932 г. покончившей с собой. Существует немало версий и домыслов по поводу обстоятельств смерти Надежды и реакции Сталина на нее – вплоть до утверждения, что именно из-за этого самоубийства генсек настолько озлобился, что впоследствии затеял репрессии. Подобные теории представляются, мягко говоря, натянутыми. Впрочем, Сталин действительно принял близко к сердцу гибель жены и, возможно, затаил обиду на дружбу Полины с Надеждой23.

Скорее всего, Полина пострадала из-за политической подозрительности Сталина и накаленной атмосферы «холодной войны» в конце 1940-х гг. Другой жертвой паранойи тех времен стал брат Жемчужиной Сэм Карп, которого после войны вызвали в Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности и потребовали отчитаться в кремлевских связях. Впрочем, Карп не был ни арестован, ни отправлен за решетку и до самой своей смерти в 1963 г. успешно занимался бизнесом в Америке.

ПОСЛЕ СТАЛИНА

События, связанные с арестом Жемчужиной, показали и всю глубину преданности Молотова генсеку, и его умение владеть собой. Он вновь продемонстрировал независимость своих суждений после смерти диктатора в 1953 г. Ч.Д. Джексон, советник президента Эйзенхауэра по психологической войне, в отчете о Берлинской конференции министров иностранных дел 1956 г. рассказывает о том чувстве освобождения, которое, видимо, охватило Молотова: «Советская делегация была, бесспорно, первоклассной командой… Между ними царила, как казалось, вполне свободная атмосфера. Во время встречи кто угодно мог, при желании, передать записку или шепотом дать совет, и помощники делились с Молотовым сведениями и советами так же легко, как и он с ними… На светских мероприятиях… советские представители вели себя в высшей степени приветливо, иногда это даже граничило с умилительным стремлением понравиться. При этом профессиональные разногласия были сильны, как никогда. Молотов… был самым интересным человеком из всех советских делегатов. В отличие от остальных он обладал резким, утонченным и твердым характером. Казалось, он получал искреннее удовольствие от возможности попикироваться, побросаться словами».

Молотов поддерживал Сталина. Хрущева же – наоборот. Он почти – или совершенно – не питал уважения к тому, кто сменил Сталина у партийного руля, и в их соперничестве за власть бросалась в глаза сильная личная неприязнь. Когда в 1957 г. Молотов потерпел поражение, попытавшись сбросить Хрущева, он так и не признал его лидерство и, выйдя в отставку, посвятил себя страстной критике хрущевского руководства, особенно антисталинской кампании, которую новый генсек начал со своей «секретной» речи на XX съезде. Молотов плыл против течения вплоть до отстранения Хрущева в 1964 г. Но его бескомпромиссная защита Сталина была неудобна для партийной верхушки, которую теперь возглавлял Леонид Брежнев, – она опасалась, что Вячеслав Михайлович обрушит шквал своей критики и на них. При этом ничто не могло поколебать верность и любовь Молотова к партии. Когда в 1984 г. ему сообщили, что он восстановлен в рядах КПСС, на его глаза навернулись слезы25.